помидоры пустили корни, сначала цветочки, затем плоды
по “радио дача” передают сейчас нашу песню,
если кто-то и будет мне сниться, так это ты»
отмахни рукой сон, пусть он идет куда-нибудь досыпать
осенние птицы вскрикнут, как от укола
мама будит тебя, говорит, что пора вставать,
впереди еще целая жизнь, каникулы,
опоздаешь в школу
«здравствуй, моя золотая – роща, монета, рыба…»
здравствуй, моя золотая —
роща, монета, рыба —
я болею тобой всегда,
ты как вирус, допустим, гриппа.
одиночество – как пустота
пустот, суета бессмыслицы.
ты – беззаботная роза,
выпавшая из теплицы.
я – неудавшееся подобие акробата —
шаг, пропасть, проповедь —
у меня внутри живут демоны —
на одну зарплату, впроголодь.
ждут, когда я опять за свое,
за эти рваные рифмы:
словно ток выстреливает
в руке,
но быть живой мне нравится больше,
чем быть поэтом.
твой живот мне нравится больше,
чем быть на этом
материке.
ответь, моя неизбывная нежность —
проигранный бой,
золотая карточка в клубе
провальных единоборств —
были ли у тебя связи крепче,
чем здесь, со мной?
может ли кто-то сравниться
со мной в упорстве?
и страсть эта не животная, а человеческая,
сплошная музыка, струна к струне,
потому что сначала слово,
и это слово – часть моей речи —
ты —
прилагательное ко мне.
«я хочу тебя всю: без единого “надо же”, без единой ретуши…»
я хочу тебя всю: без единого «надо же»,
без единой ретуши, без единого
на метро —
а потом по набережной,
а потом по небушку,
на глазах прищуренных злых соседушек,
там, где ветер с рубашкой воюет бешено
и окно по-южному занавешено
штурмом брать мосты
и рубашка сдается – уже не страшно
и нет укреплений на черной башне
и я красивая, словно бражник,
и ты красивая, словно ты.
я хочу тебя всю без единого «извини»,
без «прости мою чудовищную откровенность»,
без еще чего-нибудь, что меня бы оправдывало,
потому что мне нет оправданий.
потому что я твой человек,
потому что я твой пропавший цветок,
потому что я твой заблудившийся демон —
летящий
сияющий
настоящий.
и самое время найти мне проводника,
коллектора или налоговика,
чтобы выпроводить меня
подальше.
но и там я буду ждать от тебя звонка,
приходить к автомату и мужикам,
которые его пропили,
буду ждать как списанная со счетов
и построю что-нибудь из мослов,
облаков, записок и плавников —
например, твою полную копию
Сказка на ночь
корвалол выбивает зубы моим словам,
отжимает мышцы, прячет глаза в подушку.
хочешь печальную сказку, мой лучший враг?
что ж: слушай.
…в тридесятом царстве жила королева, и жил шут.
королеве не по чести с шутами крутить романы,
но она проверяла на нем свой придворный кнут,
иногда – пряник.
чем кончилось? кончилось. да и какое нам дело до них?
у нас тут свой актуальный бред:
доброй ночи, это последний стих
о тебе
Савеловский
говорю с тобой через чужой рот,
через чужие каналы – в один клик
посмотри эту пьесу: вот,
прочти эту книгу.
читай так, будто эта о нас – строка заплелась тесьмой,
даже если по буквам шаришь во тьме,
этот мир целиком есть мое письмо,
написанное тебе
говорю с тобой маршрутками, номерами веток через
мосты,
названиями улиц, станциями метро
что там написано, думаешь ты,
что? я никак не разберу – что
там написано (жаль, я не могу тебе прямо писать как есть,
жаль, что буквы я вынуждена подсовывать тебе чужие)
там написано (беги прочь, но упрямо лови сеть)
я хочу тебя, разреши мне
Зверобой
не трава тебя вылечит – не зверобой, не ромашка,
не глина белая, только моя ладонь
вот тут ложись – ребром под мою рубашку
здесь для тебя свой срок отбывает бронь
не слишком ли откровенно без полнолуний
для этих блакитных сумерек февраля?
так спросит меня при встрече одна колдунья,
когда-то пообещавшая мне тебя
я ускользну: зачем нам опять встречаться?
она усмехнется: я зря, что ли, ворожу!
уйду не прощаясь, надо бы отмолчаться
а ты мне сегодня снилась. не расскажу.
Идиотка на чердаке
кто-то хочет спрятаться
сказать: я тут ни при чем
я не виноват и залечь на дно —
закатиться мячиком
не перематывай пленку —
один ведь черт —
все равно начнется зима
все равно – прячься
мороз залезает в горло
и там дрожит
выдыхаешь его
и дальше идешь – до мая
вот открытка тебе:
пожалуйста, не спеши
не спеши убегать —
все равно я тебя поймаю
«милый мой мальчик / горячая голова…»
милый мой мальчик
горячая голова
вылепленный из совершенно
иного теста
уже отцвели хризантемы
уже не растет трава
от одной только мысли
ну же, представь нас вместе
милый мой мальчик
ловкие руки и хвост трубой
будто бы созданный для
моего протеста
против других престолов
и себя самой
главный герой моих снов
и моих текстов
милый мой мальчик
чистое полотно
золото рассыпанное по коже
поживи еще
наломаем дров
в следующем году
позже
«… время тащит за волосы, год – и уже до плеч…»
июнь едва не поскальзывается на поворотах,
время тащит за волосы, год – и уже до плеч.
на сей раз весны не случилось —
и лето за узкий ворот падает, и платье легче.
забывать я не научилась, дурное – и хитрое,
теперь бы привыкнуть, что прошлое неизлечимо,
что память приколота к разным тишинкам и
хитровкам,
и жалит так горько, как самый ядреный чили.
Москва как всегда прекрасна; мозоли готовы к лету
от бега к тебе, от тебя, к себе, от себя, от всех.
беспокойные сумерки светят в лицо рассветами
или недозакатами. южный смех.
и под утро так сны слепят, что болят глаза,
надо привыкнуть: это как видеть тебя раздетой,
и опять обманываться – так недалек вокзал,
будто бы я уеду.
«все, что ты любишь, должно уезжать все дальше…»
все, что ты любишь, должно уезжать все дальше,
исчезать с радаров, не оставлять ни следа, ни тени.
ты должна быть готова, что это случится раньше,
чем ты подготовишь себя к спасению.
время течет, ничего не проходит, хоть и стремится к нулю,
это похоже на неисправные водопроводные краны.
для «я люблю тебя» и «я больше тебя не люблю»
не бывает ни поздно, ни вовремя, ни ты что-то рано
сегодня. такой уговор с судьбой: поймай меня,
обними меня, если сможешь;
как дети за двойку боятся стыда и ремня —
так руки дрожат от простого альянса с кожей
другого. не ходи без лица по улицам, это же моветон
сделай какую-то маску, может, животного —
из папье-маше и резинки. задай себе тон,
настроение, производную.
не молчи, опрокинь стакан, подари трафарет стене,
круглый след на скатерти оставляй бокалом,
будто ты жива и все еще хочешь к другой спине
прижаться щекой, хотя это уже – пропало.
кухни всегда малы: так что оба в проеме окна,
а если в проеме пусто – значит, выключен свет,
не пугайся кислого привкуса слез – избыток вина
и вины. сделай вид, что тебя исключительно нет
дома. так спокойно и мягко плывет босфор
из мыслей в пустой голове, и каким-нибудь вечером
пока горит мигающий светофор,
есть время сказать:
мне сказать тебе больше нечего.
Перезимуем
Снег ужасно белый, похож на медицинскую вату,
такой вытирают нос, если он разбит.
Скоро Новый год, ничего особенного, ну и ладно —
ни одна ведь планета не скатывается с орбит.
Хожу вдоль стен, осыпаюсь безвольно елкой,
сажаю аккумулятор, меняю профиль.
Вся память забита: осталось так мало пленки —
ну, может, на самую маленькую любовь.
Зимуем: с утра невесело, ночью мрак,
и пляшет дым вальском над твоей трубой.