Я ладони сложила домиком: держу их так
над твоей совершенно горячечной головой.
Сколько можно военных действий: довольно трат.
И молчание так предательски оглушительно.
Никогда б не узнала, что буду ему так рада —
бесконечному снегу, что абсорбентом, огнетушителем
рвется в окна. Идем по наитию, цель не близка:
так синеет закатная полоса или поезд чует
колесами рельсы. Зацепка болит у виска,
но мы завтра же это вылечим. Перезимуем.
«Влюбись в меня. То есть – смотри на меня в упор…»
Влюбись в меня,
то есть – смотри на меня в упор,
прямо спрашивай – может, и выйдет толк,
касайся меня без вины, ведь
с недавних пор
между нами струится варево:
смолы, ток
Влюбись в меня,
то есть ревнуй меня словно псих,
спрашивай, почему я не отвечала,
изводись в выходные,
или с ума сходи
после каждой встречи —
опять, сначала
Влюбись в меня,
будь моим славным мальчиком,
случайным призом,
стрелой, меня обнаружившей в камышах,
и знай, что мне – никогда не бывавшей снизу,
так невозможно легко под тобой дышать
Болотная
мартовская зима крошит на пол хлопья;
трубы кашляют будто дети, пробующие в затяг.
в макбуке у Марихен двенадцать открытых окон,
и в каждом из них – сквозняк.
Марихен посещает митинги с белой лентой:
этой зимой очень модно быть легитимным.
«надо достроить дом, хорошо, что пошли
проценты.
позвони мне в четверг, а до пятницы не звони мне»
полчетвертого от метели все так же мутно.
кошка гудит как положено всем котам.
а вдруг Марихен приснится сейчас кому-то
и останется сниться там?
мартовская метель засыпает пляжи,
беготня через мост похожа на эстафету,
я пишу Марихен; а что я пишу – неважно —
потому что есть вещи намного важнее этого,
я хотела писать о них. получилось вот что:
Марихен, я забыла слова и, по ходу, сплю,
обещай мне одно, что ты завтра откроешь почту
и подумаешь: черт, а ведь я же ее
«и как ночь опустилась в лес…»
Дмитрию Толстобе
и как ночь опустилась в лес
окунувшись лицом в туман
уронив свой огромный вес
как монеты в пустой карман
и осталась на некий срок
помогая нам без труда
запастись тишиною впрок
пропускающей поезда
и сквозь марлю они летят
как оса потерявшая рой
если двое сейчас не спят
то я первая, ты – второй
рассчитайтесь на раз и два
разбудив свой собачий нюх
если ночь укроет меня
почему ей не спрятать двух?
сквозь меня говори – не жди
пусть слова не тревожат сон
подойду и увижу как
в твои окна посмотрит клен
наклонившись поймает ритм
через ветер и прочий шум
говори теперь, говори
я тетрадь взяла и пишу
«хорошо, это можно: иди без слов…»
хорошо, это можно:
иди без слов,
оставайся вне зоны моей сети,
и плевать, что, кажется,
ты – остов,
а я – все, что должно
на нем прорасти,
так расходятся швы
и ломают крой,
так на паперти
я стою с протянутой
к тебе рукой —
памятником памяти
проходи, проходи —
проживем и так —
как живут без родины —
мимо, словно не человек я,
а куст смородины
Считалочка
в этом городе купол есть
из туманов и облаков
я слепила себе тебя
по рецепту для дураков
в этом городе я одна
о тебе говорю в ночи
я хотела бы знать ответ,
но, пожалуйста, промолчи
в этом городе тридцать два
голоса – все мои
ты не слушай меня, не верь,
а иди просто помолись
в этом городе снег идет,
провода – в темноте как нить
я люблю тебя – это он
наказал мне тебя любить
В романе «Мы»
помнишь как
в романе «мы»
в гениальном романе
самом лучшем романе
о любви
написано что
любишь то
что не можешь
себе покорить
я не могу
тебя покорить
я не могу
перестать воевать
я не могу
перестать хотеть
целовать тебя
и если я тысячу раз
извинюсь
и скажу
помнишь как
в романе «мы»
в гениальном романе
самом лучшем романе о любви
все закончилось
очень плохо
им стерли память
они ничего
не помнили
не о чем было жалеть
не о чем воевать
некого целовать
ну так вот
извини
но
я не хочу забывать
я ничего не хочу стирать
да и зачем
ничего тут такого
страшного
это всего лишь
на всю жизнь
Папа
Ты, исчезнувший,
пропавший без вести,
если вестью считать
звонок,
засыпанный временем,
словно известью,
мне не приснившийся
в срок,
безучастно стоящий,
пока пеленают,
не смотрящий в злой
потолок,
не отвечающий
на входящие —
не захотел? не смог?
недолюбивший, тоскующий,
все в порядке:
так продолжалось шоу —
сыгравший в ящик, как будто
в прятки:
иду искать —
и ушел.
И какой же толк в бесконечных
памяти блоках
рыться с упорством
завидным,
если даже в твой
театральный бинокль
ничего не видно.
Рео
за окном ничего: нет марса и нет луны
весь небосвод за тучами приуныл
целовать тебя в шею, оставаясь рео пурпурным
и в наказание – йодистой сеткой ажурной
и поезда проносятся словно бы нет опозданий
будет зима
позови меня на свидание
все уже отцветет
особенно эта смелость
рассвет прилипает к окну как дендробиум
белый
и вереск перебирает ветер
как пальцы волосы
нет ничего – ни марса ни дна
ни космоса
ни ошалевших глаз
мерцающих словно звезды
в сумраке остывающих процедурных
целовать тебя в шею, оставаясь
рео пурпурным
на т-образном ветреном
перекрестке
Копирайтер московского транспорта
Дмитрий сказал: здравствуйте, я принес арбуз
сейчас ведь еще не сезон, но я вам его нашел
как падчерица подснежники
и шагнул в ботинках на паркет елочкой
утром вымытый с моющим средством
и надежда сказала: дмитрий, снимите ботинки
проходите на кухню
там есть все, что вам нужно
но дмитрий стоял как недвижимость
под его ногами на елочки упрямо стекала лужа
я подотру повинился дмитрий
понимаете мне неловко
проходить к вам на кухню
брать ваши нож и доску
и что еще там мне для этого необходимо
потому что на самом деле
я прихожу сюда
каждый день
потому что я вас люблю
но это так же нелепо
как мозаики с павелецкой, которые висят на новокузнецкой,
а вы знали, что раньше там был портрет сталина
на том самом месте где теперь ленин?
надежда ответила: нет
Пандемия
я уже была на карантине в 95-м
в санатории огонек
там лежали дети со сломанными костями
у меня тоже кое-что было сломано
точнее спина
мои родители не могли прийти ко мне
весь декабрь
потому что у нас был карантин
я смотрела в окно с подоконника
там на снегу стояли они
и махали мне
и улыбались так сильно
будто их кто-то щекочет
и оставляли записки у вахтерши
в записке мама писала
у вас карантин не скучай не грусти
скоро это пройдет
на новый год будем вместе
и бабушка писала в записке
у вас карантин не скучай не грусти
я читаю горького мои университеты
кот тима спит на твоем одеяле
скоро это закончится
(и это закончилось)
дима гопник с которым я целовалась
писал в записке
ксюха без тебя скучно но не грусти
на новый год оторвемся
лучшая подруга юля писала в записке
ксюнь не ссы прорвемся
хотя она вряд ли писала именно так
нам же было по десять
училка французского ольга
владимировна
писала в записке
ксенья сэ ля ви
но регреттэ па
рьян до рьян
или еще что-то такое
она говорила меня ждут в классе
хотя это вряд ли
но они все обещали мне
что вот-вот
придет новый год