" [23, 147]. (
"Уйдите от меня, мне вас не надо", - говорила в детском саду, набычась, обиженная девочка. Обид ей от того только прибавлялось.
)Коснувшись психологии, грех не дать опять слово З. Фрейду. В его книге "Этот человек Моисей" среди причин юдофобии отмечены и те психологические мотивы, которые будто нарочно нацелены угнездиться хоть в мозгах, хоть в душах, хоть в подсознании толпы: "Евреи всегда живут как меньшинство среди других народов, а массовое чувство солидарности нуждается, для полноты, в ненависти к чужеродному меньшинству, которое своей малочисленностью и слабостью так и приглашает к насилию над собой... <...> Более фундаментальные мотивы антисемитизма уходят корнями в далекое прошлое; они скрыты в подсознании... Я дерзну утверждать, что зависть, которую евреи вызывают у других народов, настаивая на своей избранности Богом-Отцом, все еще таится в сердцах окружающих народов, тем самым как бы подтверждая эти еврейские претензии" [2, 455-6].
Столетий галутного существования евреев, наверно, достаточно, чтобы неприязнь к ним, начавшись, возможно, по Фрейду с зависти к избранному народу, подпиталась последующим мифотворчеством и, дозрев до полнокровной ненависти, внедрилась в коллективное бессознательное окружающих народов, стала, по терминологии Карла Густава Юнга, "архетипом, изначальным образом", во многом наперёд определившим отношение к евреям.
Из причудливой мешанины древних юдофобских представлений соткалось дивное явление, называемое сегодня "латентным антисемитизмом". Израильский исследователь Леон Волович определял его как "бездумное восприятие и воспроизведение антисемитских стереотипов... передаваемых из поколения в поколение... Он характерен для аморфного состояния группового сознания" [24, 16].
Юдофобские стереотипы, "первообразы", выражались в мифах, в научных и художественных творениях, подкреплённых почтением к их заслуженным авторам, или в анонимных фольклорных байках, анекдотах, поговорках, прозвищах. Шутки, усмешки, вроде бы безобидные. (
"Жид по верёвочке бежит" - ну, что, в самом деле, задиристого? И смысла вроде бы никакого... Ан нет: я, нееврей, не бегаю по верёвочке, да если и хотел бы - не смогу, не удержусь. А он, вертлявый, удержится, не свалится, насекомое ухватистое...
)Но стоит проявиться какому-нибудь возбуждающему усилию, политическому, социальному, религиозному, как мирная эта неприязнь преображается в юдофобию, неистовствующую до крови, до смерти. До десятков тысяч трупов в александрийских погромах I века.
Э. Ренан, религиозный христианин и часто автор антиеврейских передержек, подметил социально-экономические и психологические мотивы древнего антисемитизма: "Антипатия к евреям в античном мире была... общим чувством... <...> Это ненависть между различными функциями человечества...
<...>
В первом веке нашей эры мир... видел своего учителя в этом чужеземце, неловком, робком, обидчивом, не отличающимся внешним благородством, но честном, нравственном, прилежном, в делах - прямодушном, одарённом скромными добродетелями, не воинственном, но хорошем коммерсанте... Еврейская семья, исполненная обетований, синагога, в которой протекала общинная жизнь, полная прелести, внушали зависть. Столько смирения, такое спокойное отношение к преследованиям и обидам, способность находить утешение... в своей семье и своей Церкви, тихая радость..., благодаря которой он [еврей] видит счастье даже в самом своём подчинённом положении... - всё это внушало аристократической древности припадки дурного расположения духа, которые иногда выливались в виде гнусных жестокостей.
<...> В сирийских городах... евреи составляли богатую часть населения; богатство это... отчасти обусловливалось несправедливостью, освобождением от воинской повинности. Греки и сирийцы, среди которых производился набор в легионы, были обижены... Происходили вечные распри... <...> Нерон разрешал все вопросы не в пользу евреев; это ещё более обостряло вражду. <...> Молодёжь бранилась, вступала в драку" [20, 112,114].
К I веку н.э. набралось достаточно чувств и идей, способных стать материальной силой: среди её вершинных взлётов - погром в Александрии в 38 году. Толпы греков громили соперников в торговле: разоряли еврейские лавки, дома и синагоги, евреев били, волокли по улицам, жгли, распинали... "Глас народа - глас божий" - римская пословица. И римский наместник Флакк, недолго поколебавшись, унял погромщиков, приказав публично высечь еврейских старейшин, а затем в угоду александрийской черни запретил евреям соблюдение субботы, поставил в синагогах статуи императора, заставил еврейских женщин публично есть свинину - потешил греческую толпу, утешил.
Минуло три года, в Риме на императорском троне психопата Калигулу сменил Клавдий, он вернул александрийским евреям прежние права, воспрянула еврейская община - а в 68 г. опять погром, и опять громилы волокут евреев по городу, а затем сжигают на костре. Евреи поднялись защищаться с такой свирепостью, что правитель города Тиберий Александр, еврей на службе у Рима, направил против них два легиона римских солдат. В итоге боёв были убиты десятки тысяч евреев, их квартал разграблен. Усердствовали не римские солдаты, а горожане-греки, отмечает С. Лурье, подчеркнув ещё раз погромную инициативу толпы - не власти.
С началом восстания Иудеи против римлян в 66 г., по описанию Э. Ренана, "сирийцы заключили из этого, что они могут безнаказанно убивать евреев. За один час [в Кесарии] было убито 20000 евреев... [Римский наместник] Флор распорядился захватить и направить на галеры тех, кому удалось спастись бегством... Евреи образовали из себя банды и со своей стороны начали убивать сирийцев... Они жгли деревни, убивали всех, кто не был евреем. Сирийцы также убивали каждого еврея, который попадал к ним в руки. Южная Сирия обратилась в одно сплошное поле битвы; каждый город разбился на два воюющих лагеря... <...> В Скифополисе евреи дрались вместе с языческим населением против своих единоверцев, напавших на город; но это не помешало потом жителям города Скифополиса перерезать у себя всех евреев" (цифры, по-видимому, взяты у Иосифа Флавия, возможно, они завышены) [20, 114-5].
Так звучали финальные аккорды древней юдофобии, возросшей из естественного неприятия чужака, говоря по-простому, - "нутряной" или, научнее, "стихийной", "спонтанной". Она отбушевала и не умерла, бессмертная, как вечная на земле ксенофобия. Новые явились идеи, новые всплеснули силы.
2. Юдофобия организованная
Новые времена.
На пороге их пристойно благополучно выглядела Римская империя. Сытое веселье: привычные оргии столицы и укрощённые окраины, интриги в сенате, восторги трибун Колизея. Не сразу и разглядишь, что время - судьбоносное. И кому дело до дальней провинции, где неуёмный народец спит и видит свободу жить и молиться по-своему. Нероновское пылающее царство и безудержное солнце Иудеи - жар греет чрево еврейского мессианизма, где вызревает новый избавитель. Несколько объявилось их, кто клялся народу, что он предсказанный в Торе Спаситель, Мессия, Машиах(ивр.), но первенство оказалось за пришельцем из наиболее мятежной Галилеи - Иешуа-Иисусом. Муки рождения христианской религии.
Грядёт новая эра, и обновляется образ гнусного еврея. Не в одночасье. Немало труда и таланта приложилось.
Первоисточники христианства - Евангелия - неоднократно удостоверяют доброе отношение еврейского народа к Иисусу: "Весь народ радовался о всех славных делах Его [Иисуса]" (Лука, 13:17) [1, 83]. Даже у наиболее юдофобствующего автора Иоанна "Множество народа..., услышавши, что Иисус идёт в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!" (Иоанн, 12:12-13) [1, 117]. Не народ, а первосвященники и старейшины евреев "положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе". Так пишет первый евангелист Матфей, которого многие считают очевидцем событий (Матфей, 26:4-5) [1, 32], почти теми же словами вторят ему Марк (Марк, 14:1-2) [1, 56] и Лука (Лука, 19:47-48) [1, 91]. И римскому наместнику, судившему Иисуса, евреи кричали "Распни его!" только по наущению "священников и книжников" (Матфей, 27:20) [1, 35]; (Марк, 15:11-13) [1, 58]. Молил же Иисус за народ: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают" (Лука, 23:34) [1, 97]. И Святой Пётр, первый христианский апостол, говорил евреям: "Знаю, что вы... сделали это по неведению" (Деяния, 3:17) [1, 133]. Лишь самый отдалённый во времени от Христа четвёртый евангелист Иоанн возлагает вину за смерть Иисуса на "иудеев" ("иудеи искали убить Его" (Иоанн, 5:16) [1, 106]), да и то есть предположение христианских учёных, что у Иоанна часто повторяющееся слово "иудеи" просто заменяет выражение "первосвященники и книжники" [25, 40]. Сама же казнь у всех евангелистов производится римскими воинами, никак не евреями. Но не глядя ни на что, именно евреи - злодеи мифа, сперва главные, потом вовсе единственные.
"Евреи распяли Христа, сына Божьего, в которого верит весь христианский мир. Таково обвинение. Но ведь евреи же первые и признали Христа. Апостолы были евреи, еврейской была первая христианская община. Почему же за это не восхваляют евреев?" - возмущался христианский философ Николай Бердяев [26].
Все первые ученики Иисуса, как и он сам, естественно, были евреями. Однако в Евангелиях как раз тот из них, кто предал, назван Иудой - имя совпадает с наименованием народа. Блестящий пиар-ход евангелистов! Повязалось: Иуда-иудей-еврей-предатель. Для христианина образец еврея не воин-герой Иуда (ивр. Йеѓуда) Маккавей, не великий поэт Иуда Ѓалеви - нет, символом еврея стал Иуда, предавший, продавший Христа, Бога. Более того, у Матфея в азарте убийства Бога евреи кричат: "