ало, когда взрослые прибегали к сленгу школьников, пользуясь такими словами, как «класть». - Что я говорю, Арчи, о том, что при своем скромном бюджете, родители не особенно могут помочь нам деньгами. Мы ищем возможность заработать, где только можно. Футбол с трудом окупает себя – за три года мы почти нигде и никого не победили. Интерес к боксу также упал. С телеэкрана все время говорят, что у бокса нет будущего…
Арчи подавился зевком. «Ну что еще?» - подумал он.
- Я кладу перед тобой, Арчи, распечатку всей нашей финансовой ситуации, и хочу, чтобы ты увидел, насколько жизненно важна для нас вся эта распродажа шоколада…
Стало тихо. Гробовая тишина заполнила помещение школы. Арчи с удивлением подумал о звуконепроницаемости кабинета, в котором они с Лайном находились. Классы наполнялись учениками днем. А в это время могло начаться все, что угодно и также акция «Виджилса».
- С другой стороны, - вернулся к разговору Лайн. - Мы быстро хватились, но директор болен и, может быть, серьезно. Завтра ложится в больницу. Обследование и анализы. Он выглядит нехорошо…
Арчи ждал, к чему же приведет Лайн. Болезнь директора – нелепый повод для успешной распродажи шоколада? Словно все это было из одного тошнотворного вечернего «киношедевра» под названием «Однажды выиграть у Гиппера»
- Возможно, его не будет неделю.
- Наверное… и что?
- И это значит, что школа ложится на мои плечи, и все это время я буду за все отвечать.
Снова стало тихо. На этот раз тишина уже не была столь внезапной для Арчи. Он почувствовал, что Лайн вот-вот поставит точку над «и».
- Мне нужна твоя помощь, Арчи.
- Моя помощь? - спросил Арчи, притворившись удивленным и пытаясь уловить издевку в его голосе. Теперь он знал, зачем он здесь. Лайн имел в виду помощь не Арчи, а «Виджилса». Без малейшего намека на это слово. Никто даже и не смел произнести его вслух. Официально, с «Виджилсом» не было никакой связи. Но могла ли школа пренебречь такой сильной организаций? Школа могла функционировать, игнорируя вообще все вокруг и ни на что не претендуя. «И так оно и было – все правильно», - с горечью подумал Арчи. В этом был свой резон. Это должно было служить каким-то целям, вопрос – каким? «Виджилс» держал все происходящее под контролем. Без «Виджилса» «Тринити» была бы самой обычной дерьмовенькой школой, мероприятия которой ограничивались бы только демонстрациями или акциями протеста. Арчи был удивлен смелостью Лайна, знающего о его связях с «Виджилсом», и его намерениями ими воспользоваться.
- Но чем я могу помочь? - спросил Арчи, повернув все так, чтобы сделать акцент на своих возможностях, а не на могуществе «Виджилса».
- Своей настойчивостью на продаже. Как ты говоришь, Арчи – двадцать тысяч коробок, это слишком много шоколада.
- Цена также удвоена, - самодовольно напомнил ему Арчи. - Два доллара за коробку вместо одного.
- Но мы отчаянно нуждаемся в этих деньгах.
- А как подарки? Школа всегда делала своим ученикам подарки.
- Как обычно, Арчи. Свободный от учебы день, когда весь шоколад будет продан.
- А не бесплатное путешествие в конце учебного года? Год назад мы ездили в Бостон на сценическое представление. - Арчи не заботился о каком-либо путешествии, но его устраивал такой разворот событий: он задавал вопросы, а Лайн уворачивался от ответа, делая разрыв между его поведением в классе и здесь, в кабинете еще более разительным.
- Я что-нибудь придумаю, как заместитель директора, - сказал Лайн.
Арчи старался растянуть молчаливую паузу.
- Могу ли я рассчитывать на тебя, Арчи? - лоб Лайна снова сморщился.
Арчи решил углубиться в происходящее. Его интересовало, как далеко все это может зайти:
- Но что я могу сделать? Я всего лишь один из учеников.
- Ты имеешь влияние, Арчи.
- Влияние? - голос Арчи поблек. Он охладел. По команде. Пусть Лайн потеет. - Я не классный руководитель и не член совета учащихся… - «Христос, если бы эти парни были здесь и видели его», - подумал Арчи. – А в списке чести и почета «Тринити» даже нет моего имени…
Внезапно, Лайн перестал потеть. Бусинки пота все еще танцевали на его лбу, но он становился все тверже и холоднее, и Арчи это почувствовал. Ледяная ненависть расстелилась между ними на поверхности стола, словно блеклый свет, исходящий от далекой мертвой планеты. «Интересно, куда все это может зайти?» - гадал он. - «Я пришел к этому хренову преподавателю алгебры, к слабому субъекту…»
- Знаешь, что я думаю? - голос Лайна был похож на скрип двери.
Их глаза встретились, сцепились в молчаливой схватке. Проба сил? В данный момент? Было бы грубо что-либо сейчас предпринимать? Арчи всегда уверено шел на грубость. Но не сейчас, не сразу, платить лучше потом. Он был управляющим, и сам сильно зависел от «Виджилса». Черт возьми, «Виджилс» и был этой школой. А он – Арчи Костелло, был «Виджилсом». Вот зачем Лайн позвал его сюда и, практически, умолял о помощи. И внезапно Арчи взмолился на «Херши» [5].
- Я знаю, что вы думаете, - сказал Арчи, откладывая пробу сил на другой раз. Лайн был словно деньгами в банке, для дальнейшего их использования.
- Чем поможешь?
- Я проконтролирую это, - сказал Арчи, давая ему добро жестом поднятой в воздух руки.
И это был приговор. Лайн этого не понял. Также и Арчи. Они долго смотрели друг на друга.
- «Виджилс» поможет, - сказал Арчи, уже не в состоянии сдержаться в ожидании. Он совсем не собирался воспользоваться этим словом. «Виджилс», сказанное учителю – само противоречие отрицанию существования такой организации, ее могущества и недоступности, отрицанию того, что ее помощь была бы настоящим благом. На бледном и потном лице Лайна было нескрываемое удивление.
Арчи со скрипом оттолкнул свой стул и вышел из офиса, не ожидая на то чьего-либо разрешения.
5.
- Твоя фамилия - Гоберт?
- Да.
- Тебя называют Губером?
- Да.
- Что, да?
Арчи испытал отвращение, когда этот нелепо сложенный подросток очередной раз вяло промямлил: «Да». Арчи вспомнил сцену из какого-то старого фильма времен Второй Мировой. Но Гоуберт заикаясь выкрикнул: «Да, Сир!» - словно рекрут-новобранец.
- Знаешь, почему мы здесь, Губер?
Губер заколебался. Несмотря на его рост, запросто шесть с лишним футов, Арчи нашел в нем ребенка, снятого с вечернего сеанса, предназначенного «только для взрослых». Он был очень худым, с тонкими длинными руками, растущими из узких плеч и с маленькой головой на тонкой шее, окутанной рельефом вен, маленьких мышц и сухожилий. Он выглядел растерянно – просто наживка для «Виджилса».
- Да, Сир! - снова выпалил Губер.
Такие спектакли всегда забавляли Арчи. Игры с новичками доставляли ему непомерное удовольствие, когда он руководил ими и унижал, пусть даже в шутку. Он был управляющим, чему способствовало его быстрое мышление, острый ум, плодовитое воображение и способность видеть развитие событий на два шага вперед, словно жизнь была управляемым гигантом или игрой в шахматы. Но особенно его ценили за способность быстро найти нужное слово, у него это получалось как ни у кого. Арчи понимал, что он всегда делал это осознано, хотя в мыслях избегал этого слова. Как-то ночью, на позднем киносеансе он смотрел один старый добрый фильм с братьями Маркс, его захватила сцена, в которой братья искали пропавшую картину: Граучо сказал: «Мы обыщем каждую комнату в этом доме». Затем Чико спросил: «Но что если ее здесь нет?» Граучо ответил: «Тогда будем искать тайник». «А что если в этом доме нет тайника?» И Граучо: «Тогда мы построим дом с тайником». И они тут же начали закладывать фундамент будущего дома. То, что Арчи и делал – строил дом, который вообще мог никому и не понадобиться, даже ему самому.
- Ты, наверное, знаешь, зачем нам здесь нужен, Губер? - вежливо спросил Арчи. Он всегда всех ублажал своими интонациями, словно бережно укутывал каждого своим голосом.
Кто-то захихикал, Арчи с жестким укором посмотрел на Картера, словно приказал ему взять всех сидящих в этой комнате в ежовые рукавицы. Картер щелкнул пальцами, что в этом изолированном от мира помещении прозвучало ударом молотка. «Виджилс» как обычно собрался здесь вокруг Арчи, и парень по прозвищу Губер принимал задание. Небольшая комната в конце здания школы была без окон и лишь с одной дверью, ведущей внутрь гимназии: отведенное место для «Виджилских» собраний, отрезанное от окружающего мира. Единственный, легко охраняемый вход, и тусклое освещение маленькой лампочкой, свисающей с потолка. Сорок ватт на весь объем этой комнаты и на всех, кто здесь собрался. Оглушающая тишина воцарилась после щелчка пальцами Картера. Никто больше не дурачился и не смеялся. Картер был президентом «Виджилса», потому что им мог быть только футболист с мощной рельефной мускулатурой – с тем, чего так не доставало Арчи. Но все знали, что главой «Виджилса» все-таки был управляющий – Арчи Костелло. Он всегда был на шаг впереди их всех.
Губер выглядел несмело. Он был из тех, кто должен был всегда всем нравиться. Например, не мог просто так начать знакомство с какой-нибудь девочкой. Он должен был явиться к ней неизвестным странником из далекой сказочной страны на заходе солнца.
- Скажи мне, - сказал Арчи. - Почему ты здесь? - в его голосе пробилась важная нотка.
- Для… задания.
- Как ты себе это представляешь: задание, никому лично не адресуется?
Губер кивнул.
- Это традиция в «Тринити»?
- Да.
- И тогда ты должен хранить молчание?
- Да, - сказал Губер, поперхнувшись. Его «Адамово яблоко» заелозило в длинной и тонкой шее.
Тишина и молчание.
Арчи всегда собирал всех в этой комнате. Он чувствовал, что здесь его слушают с большим вниманием и интересом. Он знал, что всех каждый раз волновало, зачем они снова здесь собрались. Иногда Арчи должен был высказать свои негодования по какому-либо поводу, поставить кого-либо на место, или же объявить что-либо новое в программе «Виджилса». Члены этой организации могли ничего и не делать, но иногда их принуждали правила. Картер был мышечным сгустком, Оби – мальчиком на побегушках, а Арчи сам постоянно был под давлением указаний сверху, работая над их исполнением, словно машина. Нажатие на кнопку – и исполняется очередное указание. Что они могли знать о каждом и обо всех вместе? Ночами он мог не спать, размышляя над тем, как успешней всего провести то или иное мероприятие, временами чувствовуя, что все впустую. И еще он не отрицал, что торжествовал в такие моменты, когда все замирали в ожидании, околдованные мертвой тишиной, смотрели ему в рот, и каждый слышал биение собственного сердца. В данный момент все глаза были на Арчии набледном от страха Губере.