— Обойдется без гуляний. Еды я ей насыплю побольше, она ест, скажу тебе, примерно, как кошка. А гадить будет, как кошка, в лоток. Я помню, Лунин покупал как-то, но я ему пользоваться запретила. Ну не ему конечно, собаке.
— Да я понял, — рассмеялся Геннадий, — ты представляешь, как тут за неделю все провоняет?
— Ничего, — Юленька решительно забросила в баул последнюю стопку своих вещей, — наполнителя побольше насыплю, у нас где-то целый пакет валяется, его Лунин вместе с лотком притащил. И вообще, запрем ее в кухне и форточку откроем. По квартире запаха почти и не будет. Ну а кухню проветрит. Знаешь, — на лице Юленьки мелькнула улыбка, — ему полезно будет по приезде на что-то отвлечься, чтобы меньше переживать. Вот пусть кухню и отмывает.
— Сурово, — хмыкнул Гришин, — хотя, может быть, ты и права. Все, выношу?
Юленька кивнула, и Геннадий, легко подхватив два огромных чемодана, вышел из комнаты в прихожую. Пока Гришин обувался, Юленька слышала, как он негромко напевает: «Мы желаем счастья вам, счастья в этом мире большом…» Юленька прошла на кухню, где уже несколько часов была заперта Рокси. Увидев ее, собачонка недовольно тявкнула.
— Поговори мне еще, — огрызнулась в ответ Юленька.
Рокси обиженно замолчала и, забившись под стол, внимательно наблюдала за действиями этой, по ее мнению, весьма неприятной особы.
Юленька взглянула на миску, из которой обычно питалась Рокси, и недовольно покачала головой. После некоторых колебаний, она достала из шкафа с посудой большую керамическую салатницу и наполнила ее до краев сухим кормом, подумав, насыпала сверху большую горку и удовлетворенно вздохнула.
— Ну вот, собака, чтобы ты не говорила, что я о тебе не позаботилась. Тут тебе недели на две точно хватит, если не переедать. Сейчас горшок принесу, и все, на этом наши пути разойдутся. Лунин будет весь твой.
Вскоре на кухне действительно появился пластиковый прямоугольный лоток, который Юленька от души засыпала наполнителем.
— Вот и все, собачелла! — Юленька заглянула под стол, однако Рокси предпочла в ответ промолчать. — Молчишь? Ну молчи, привыкай, правильно. Ближайшие дни тебе все равно поговорить не с кем будет.
Дверь кухни закрылась. Еще какое-то время в прихожей был слышен шум и непонятные шорохи, затем хлопнула входная дверь, и дважды щелкнул замок. В квартире стало тихо. Рокси выбралась из-под стола, обнюхала лоток с наполнителем, с удивлением осмотрела гигантскую тарелку с кормом, после чего подошла к своей миске с водой. Маленький розовый язычок стремительно замелькал, одну за другой доставляя в пасть Рокси маленькие порции влаги. Напившись, болонка удовлетворенно зевнула. Воды в миске оставалось совсем немного, но на вечер ей точно хватит. А завтра… завтра наверняка появится Лунин и вновь нальет полную миску. Рокси еще раз зевнула и, вновь забравшись под стол, свернулась калачиком и мгновенно уснула. Во сне она иногда тихонько радостно повизгивала. Ей снился Лунин.
Набрав крейсерскую скорость, «хайлендер» уверенно оставлял позади километр за километром. Машин на трассе было совсем мало. Включив круиз-контроль, Илья немного расслабился. Если все обойдется без происшествий, то к обеду он будет в Новосибирске. Там о его скором приезде уже осведомлены, а это значит, что во второй половине дня можно будет осмотреть дом Веретенниковых. Но сначала он, конечно, как следует пообедает. Еще вечером, основательно покопавшись в Интернете, Илья присмотрел кафешку, расположенную недалеко от въезда в город, где, судя по многочисленным отзывам, вполне сносно кормили, да и цена особых нареканий у посетителей не вызывала. Илья взглянул на электронный дисплей, с утра было довольно прохладно, всего девять градусов, но и днем, согласно прогнозу, будет пасмурно и совсем не жарко. Если прогноз не обманет и жары действительно не будет, то он возьмет на обед борщ со сметанкой, чесночные булочки, холодец с хреном и мясо, запеченное в сыре. Мама всегда называла это блюдо мясом по-французски. Илья почему-то сомневался, что картошка со свининой, обильно залитые майонезом и сыром, являются национальным французским блюдом, но с мамой не спорил, в конце концов, во Франции он ни разу не был. Во Франции вообще не был никто из знакомых Лунина, за исключением отца Юленьки, но выяснять у него, насколько мамино мнение о кулинарных пристрастиях элегантных европейцев совпадает с действительностью, Илье в голову никогда не приходило.
Илья сглотнул накопившуюся во рту слюну и немного увеличил скорость круиз-контроля. Затягивать с таким замечательным обедом не имело никакого смысла. На гарнир к мясу можно будет взять жареной картошечки. Лунин вновь сглотнул слюну и блаженно улыбнулся. Хотя, конечно, Яков Моисеевич советует на жирное не налегать, да и вообще сдерживать свою любовь к обильной пище. Илья вздохнул. Что же, не брать жареную картошку? Но мясо без картошки — это вообще как-то странно, это и не еда вовсе. Тогда, может, отказаться от холодца? Погрустневший, Лунин скользнул взглядом по чахлой березовой рощице, непонятно как образовавшейся посреди болотистой равнины, рассеченной напополам узкой черной полоской шоссе, прочерченной по прямой до самого горизонта, и потянулся к телефону. Порывшись в контактах, он нашел нужный номер.
— Яков Моисеевич, не отвлекаю, вы не на операции? — как можно беззаботнее поинтересовался Илья, стараясь не думать о заставленном тарелками с едой большом пластиковом подносе, с которого надо было зачем-то убрать одно из блюд. — Это Илья Лунин, следователь, — уточнил он на всякий случай.
— Нет, Илья Олегович, я не на операции, — добродушно отозвался заведующий отделением, — скажу вам честно: во время операции я бы не ответил не то что вам, но и Господу Богу, если бы он, конечно, надумал мне позвонить в такой неподходящий момент. Но вы набрали весьма удачно. Я только что выпил чашечку кофе и не прочь с кем-нибудь немного побеседовать. Итак, чем могу быть полезен?
— Яков Моисеевич, у меня такой вопрос к вам, как к специалисту, — Илья еще раз мысленно окинул взглядом поднос с предстоящим обедом и решил, что обойдется всего одной чесночной булочкой вместо двух запланированных, — по поводу Веретенникова.
— Веретенников? — обрадовался Яков Моисеевич. — Я как раз недавно заходил его проведать, у него все замечательно.
— Замечательно? — удивился Илья. — Он что, очнулся?
— Ну что вы, — доктор добродушно хихикнул, — очнуться он уже вряд ли когда сможет, замечательно то, что пока не наблюдается ухудшения его состояния. Поверьте, он потерял столько крови, что это просто удивительно. Я даже задумался, а не написать ли мне небольшую статейку на эту тему. У нас, знаете ли, есть журнал, министерство здравоохранения издает, так вот считается довольно престижно там печататься. Хотя, вы же понимаете, я за престижем не гонюсь, но такой интересный случай…
— А вот скажите мне, пожалуйста, — Лунин наконец решился прервать словоохотливого хирурга, — могло так случиться, что Веретенников сам нанес себе эти раны?
Телефон замолчал. Лунин озабоченно взглянул на экран, судя по стремительно бегущим секундам, отсчитывающим время вызова, разговор не прервался.
— Яков Моисеевич, вы здесь? — осторожно спросил Илья.
— Но зачем. Зачем ему это нужно? — недоуменно отозвался врач.
— Не знаю, — честно признался Лунин, — пока это только предположение.
— Знаете, Илья Олегович… — Яков Моисеевич поцокал языком, словно приманивая к себе белку. — Ваше предположение может иметь место быть.
— Правда? — Илья не мог сдержать радости.
— Правда, — согласился завотделением и тут же добавил: — Но только в одном случае. Если Веретенников сам решил умереть. А судя по тому, как он борется за жизнь, такого решения он не принимал.
— Вы уверены? — Илья знал, что вопрос звучит глупо, но все же не удержался от того, чтобы его не задать.
— Ох, Илья Олегович, — Лунин представил, как Яков Моисеевич осуждающе качает головой, — вчера же приезжал ваш эксперт, — в слове «эксперт» отчетливо слышалась неприкрытая снисходительность, — Зуев, мы с ним вместе осматривали пациента. Он еще не предоставил вам письменный отчет?
— Пока нет. — Лунин с досадой подумал, что стоило вначале ознакомиться с заключением эксперта, а уже потом беспокоить Якова Моисеевича.
— Еще пишет? — снисходительно вздохнул хирург. — У него работа такая — писать. А у нас, значит, лечить. — Он вновь позвал невидимую белочку. — Тогда расскажу на словах. Наши мнения в целом совпали. На руках у Веретенникова глубокие рассечения, это очень похоже на то, что он пытался защититься от размахивающего ножом человека. Проникающие ранения брюшной полости, их всего два, но нанесены в полную силу, раны очень глубокие. Чтобы после них выжить, необходимо, чтобы помощь была оказана фактически сразу, во всяком случае, чем скорее, тем лучше, а он около часа только провалялся там, на берегу. Уверяю вас, Илья Олегович, ваш Веретенников очень хочет жить, а тот, кто это с ним сделал, очень хотел, чтобы он со своей жизнью расстался.
Красный «ауди», не включая поворотника, повернул направо. Андрей крутанул руль, и его внедорожник устремился вслед за преследуемой машиной. Еще один поворот, и «ауди» притормозил возле уже начавших сдвигаться в сторону кованых автоматических ворот. Еще мгновение, и красный автомобиль въехал во двор и остановился на выложенной брусчаткой площадке перед гаражом. Веретенников успел проскочить следом раньше, чем ворота закрылись. Андрей чуть не расхохотался, когда увидел испуганное лицо Кати, заметившей незнакомый автомобиль. Он вышел из машины и помахал жене рукой.
— Ты не представляешь, как напугал меня. — Катя распахнула дверь и выставила из машины затянутые в узкие джинсы ноги. — Я даже двери с перепугу заблокировала.
— Да ладно, — Андрей несильно хлопнул по капоту БМВ, — не такие уж мы и страшные, я бы даже сказал, вполне себе красавцы.
— Ты что, купил это? — Катя удивленно разглядывала белоснежный внедорожник.