Карамба, – говорит он, глядя вниз.
Наклоняется, поднимает божью коровку – крупный план, – и разглядывает ее. Потом, воровато оглянувшись, медленно и тщательно обстригает садовыми ножницами – из-за несоответствия размеров инструмента и жертвы это выглядит так, как будто он щелкает ножницами в воздухе, – все ножки божьей коровки. Все шесть штук.
Щелк, – щелкает он первый раз.
Щелк, – щелкает он второй раз.
Щелк, щелк, щелк, – быстро щелкает он третий, четвертый и пятый разы.
Щелк! – победно щелкает он в шестой раз.
Крупно – божья коровка без ножек, заваливается набок, пытаясь двигаться. Садовник становится на колени, и осторожно кладет насекомое на травинку. Улыбается. Шепчет, глядя вниз:
Ну а вот поползай теперь, – шепчет он.
Поползай теперь пизда, а? – шепчет он.
Ну, хули же ты, – шепчет он.
Хули ж ты не ползаешь, а? – шепчет он.
Что это у нас там, а? – шепчет он.
А, бля, мистер Колорадо, – шепчет он.
Мы видим крупный план колорадского жука, который пытается уползти от нависшей тени, как толстый русский гаи-шник – от бригады по борьбе с коррупцией («покажите, что у вас в кармане… взгляните в камеру… вы можете объяснить происхождение этих денег?» – прим. сценариста голосом ведущего программы «Человек и закон»). Мы видим палец, который прижимает жука к траве.
Крупно – ноготь, под ним – земля. Она черная…
Отъезд камеры. Мы видим черную руку мужчины, которая лежит на черной руке женщины. Из-за этого понять, где чья рука представляется совершенно невозможным. Общий план. Мужчина и женщина сидят за столом, держатся за руки. У них вид ошалевших от счастья родителей, чьи дети, наконец-то, выросли, и уехали в лагерь для скаутов на все лето («давай вспомним, как это – трахаться, дорогая» – В. Л.). На столе – завтрак. Две чашки с кофе, тосты, несколько плошек с вареньем, яичница, бекон, овсянка. Англо-саксонский стиль. Если бы мужчина и женщина были белыми, мы бы решили, что это дворецкий с Ямайки и его подружка залезли в спальню Ее Величества и развлекаются в ее отсутствие. Но мужчина и женщина – черные.
Поэтому мы понимаем, что присутствуем в Белом Доме.
Сразу же внизу экрана появляется надпись, набранная тревожно мигающими буквами.
«Белый Дом, Вашингтон, 19 марта 2010 года».
Потом надпись пропадает. Мужчина пьет кофе, женщина берет газету, и читает. Несколько секунд молчания. Женщина улыбается.
Что-то интересное, дорогая? – говорит мужчина.
Интересная история, – говорит женщина.
Поделись, – говорит он.
Шалунишка, тебе даже из глянцевой прессы краткие обзоры нужны, – говорит она.
Ласково смеются, глядя друг другу в глаза. Атмосфера очень интимная, и даже не в сексуальном смысле этого слова. И это при том, что оба они – абсолютно голые (и для своего возраста в приличной форме). Женщина сидит, поджав одну ногу.
Мол, мы с тобой приехали в ресторан, – говорит она.
И пообедали. И кухня была просто супер, – говорит она.
Ну, а потом к нам выходит его владелец, – читает она.
Конечно, это же паблисити! – говорит она.
И оказывается, что владелец ресторана встречался со мной, – говорит она.
Ну, в смысле в молодости, – говорит она.
Я думал, мы все друг другу расска… – с пафосом мужчины, которого Конечно же (и Как Всегда – В. Л.) обманула женщина, говорит он.
Конечно, конечно, дорогой! – произносит она стандартную женскую фразу.
Это же Журнальная история, – говорит она.
Вот поэтому я и завидую Владу, – говорит ворчливо мужчина.
Закрыть бы их всех к ебени матери, – говорит он.
Милый, этот русский Влад, он тиран, – говорит женщина.
Да кто бы блядь спорил, – говорит мужчина.
Ты хочешь быть тираном? – говорит женщина с интонацией школьной учительницы.
Когда речь идет о том, чтобы закрыть «Космополитен», ДА, – говорит мужчина.
Ну ладно, что там дальше? – говорит он.
Значит, мы в ресторане, – говорит она.
Ну и, парень этот, который владелец ресторана, – читает она.
Берет у нас автограф, снимается на память, – говорит она.
Стал бы я сниматься с ебарем своей жены, пусть и бывшим! – говорит негодующе он.
Женщина опускает журнал и смотрит на мужчину Внимательно. Тот краснеет – ну, видимо, – и говорит:
Ну, давай дальше, дорогая, – говорит он.
И уходит, – говорит она.
А потом президент, ну, ты, говорит, – говорит она.
Своей жене, ну, мне, – говорит она.
«Дорогая, если бы ты осталась с этим парнем» – читает она.
«Ты была бы владелицей этого замечательного ресторана», – читает она.
А она, ну, в смысле я, ему отвечает, – говорит она.
«Нет, если бы я осталась с этим парнем», – говорит она.
«Он бы сейчас был президентом США», – говорит она.
Смотрят друг другу в глаза. Тишина. Вдруг раздается щелкание. «Щелк, щелк».
Что еще за дерьмо?! – вздрогнув, говорит мужчина.
Успокойся, дорогой, и не ругайся, – говорит женщина.
Это Родригес, наверное, опять колорадского жука поймал, – говорит она.
Садист ебанный, – говорит он.
Он мексиканец, и ему надо Дать Шанс, – говорит она.
Да я разве против, – говорит он.
Просто он блядь садист ебанный, – говорит он.
Ну так уж и садист… и потом, это же вредители, – говорит она.
Колорадский жук жрет наш картофель, – говорит она.
А нам очень нужно его здесь выращивать? – говорит он.
Милый, мы должны подавать людям пример, – говорит она.
Международные корпорации… ТНК эти, – говорит она.
Мы из-за них совсем забыли вкус нормальной еды, – говорит она.
Дорогая, не преувеличивай, – говорит он.
Уж кто-кто, а мы-то ничего не забыли, – говорит он.
Под словом «мы» я подразумеваю нас, все американское общество, – говорит она.
Наливает мужчине еще кофе, кладет себе на тарелку немного овощей, поливает их оливковым маслом, режет бекон…
Ну хорошо… ну а божьих коровок он почему… Обстригает, – говорит мужчина.
У него было трудное психо-эмоциональное детство, – говорит она.
Родригес наивен, как ребенок, – говорит она.
Не получив нормального образования, и воспитания, – говорит она.
Он изо всех сил пытается сделать нам приятно, – говорит она.
Ему кажется, что таким образом он демонстрирует нам свою Старательность, – говорит она.
И разве он не старается? – говорит она.
Опускает поджатую ногу на пол, а другую, наоборот, поджимает. Мы успеваем мельком увидеть кое-что, что сразу же отсылает нас к знаменитой сцене фильма «Основного инстинкта». Мужчина, тоже увидев Это, застывает.
Э-э-э, – говорит он.
Что? – говорит она.
М-м-м-м-м, – говорит он.
Забыл, – говорит он.
О чем мы вообще? – говорит он.
Я читала тебе историю из журнала, – говорит она.
Ага! – говорит он.
Ладно, – говорит мужчина.
Так значит, – говорит он.
Не ты была бы хозяйкой тошниловки… – говорит он.
…а твой ебарь был бы президентом США, – говорит он.
С добрым утром, мистер президент, – говорит он.
СПАСИБО, – говорит он.
Молчание. Звук щелкающих садовых ножниц.
Мужчина, рванув от стола – мы видим, как женщина морщится, – подбегает к окну, и распахивает занавески. Комната сразу становится ярко-освещенной. Мы видим, как распахивается окно, и мужчину, который, стоя совершенно голый, кричит:
Родригес, еб твою мать, – кричит он.
Можешь ты прекратить мучить этих блядь букашек?! – кричит он.
Si синьор! – слышим мы голос садовника.
Простите синьор! – говорит он.
Черт побери, Родригес! – кричит мужчина.
Что ты все все время блядь извиняешься?! – кричит он.
Я всего лишь хочу чтобы ты прекратил стричь лапы, – кричит он.
…этим блядь несчастным насекомым, – кричит он.
Вот и все, – кричит он.
Да синьор, прости… – говорит садовник.
Родригес, сегодня же выходной! – кричит мужчина.
Почему бы тебе не поехать в город, – спрашивает он.
Начос, пивос, тортильос, – говорит он.
Си сеньор, – говорит Родригес.
Ну вот и славно, – говорит мужчина.
Запахивает шторы. Поворачивается в кабинет. Снова звуки ножниц.
Щелк, – щелкают они.
Щелк…
… – молчит мужчина.
Милый, он же по-английски не говорит, – говорит женщина.
Только «да» и «простите», – говорит она.
Облизывает губы, и снова меняет под собой ноги. Мужчина, глядя в камеру, медленно идет на нас. Мы слышим смешки, шелест газет, слетающих на пол… Тишина. Общий план лужайки перед Белым Домом, садовник, ползающий на грядках раком… Знамя над зданием. Ветерок. Крупно – звездно-полосатый флаг.
Отъезд камеры. Мы видим, что флаг был на новостной заставке по телевизору. Он светится на всю стену.
Мужчина и женщина, лежа на полу, смотрят на экран. Показывают выступление президента России, Владимира Путина. Тот, стоя на трибуне в Государственной Думе, говорит:
В то время, когда наши партнеры по неведомым нам причинам, – говорит он.
Окружают Россию системой противоракетной обороны, направленной, – говорит он.
Вовсе не на перехват даже теоретически невозможных ударов Ирана и Северной Кореи, – говорит он.
А на противодействие российским вооруженным силам, – говорит он.
Даже в такой момент… мы не закрываемся от мира, – говорит он.
А протягиваем ему руку для пожатия, раскрытую руку, – говорит он.
Отвергая обвинения… – говорит он.
Не войны, но мира… – говорит он.
Демонстрируя нашу готовность… – говорит он.
В свете вышесказанного… – говорит он.
Звук тихий, иногда мы слышим слова президента РФ, иногда нет. Он выглядит как всегда – как девушка, которая вот-вот бросится из окна, и очень ждущая, когда же ее, наконец, перехватят. Афроамериканец, лежащий на полу, осторожно берет пульт – стараясь не пошевелить рукой, на которой лежит уснувшая жена, – и делает чуть погромче.