Но сначала нужно воздать должное той великой и полезной миссии, которую выполнил рационалистический материализм за короткий период времени, когда увлек за собой умы человечества, поскольку мы можем без опасения ступить на широкий путь опыта и познания, вновь открывающийся перед нами, только тогда, когда человеческий интеллект прошел суровую школу строгого аскетизма. Ибо подобного рода опыт может привести недостаточно подготовленный рассудок к опасным искажениям истины и обманчивым фантазиям. Именно поэтому в прошлом часто бывали случаи, когда найденная истина обрастала таким комом извращающих ее предрассудков и абсурдных догм, что дальнейшее продвижение по пути истинного знания становилось невозможным. Тогда возникала необходимость отступить на время как от истины, так и от скрывающих ее нагромождений, чтобы расчистить путь, а затем вернуться к ней, увидеть ее по-новому и продолжить уверенное движение вперед. Материализм с его рационалистическими методами познания сослужил человечеству добрую службу.
Дело в том, что сверхчувственные способности, проявляясь в материальной сфере, воплощаясь в физическом теле, идут в одной упряжке с человеческими эмоциями, желаниями и побуждениями и, в силу подобного смешения, они могут, скорее, ввести в заблуждение, чем доставить свет истины. Такой опасности впасть в заблуждение особенно подвергаются те, кто, используя сверхчувственные способности, не обладает строгостью и чистотой чувств и ума и пытается подняться в высшие сферы духовного опыта. В какие только чадные, призрачные миры, миры туманного полусвета, а то и мрака, мерцающего порой вспышками, способными скорее ослепить, чем озарить и просветить, не бросает таких путешественников поспешность и преждевременность предпринимаемых ими действий! Подобного рода путешествия – потребность Природы: таков избранный ею путь поступательного развития, она любит развлекаться и во время работы, но именно для Разума они могут оказаться поспешными и преждевременными.
Отсюда следует, что истинное Познание всегда должно основываться на чистом, ясном и приученном к дисциплине интеллекте. Знанию в процессе его развития также необходимо исправлять допущенные ошибки, возвращаясь время от времени на почву ограниченной чувственной реальности, к конкретным фактам физического мира. Прикосновение к Земле всегда служит источником силы и вдохновения для ее сыновей, даже если они стремятся к сверхчувственному Знанию. Можно даже сказать, что сверхчувственными способностями можно действительно владеть во всей полноте только в том случае, если ваши ноги прочно стоят на земле. «Земля – Его основа»[4] , – сказано в Упанишадах о Духе, проявленном во вселенной. И абсолютно верно то, что, чем больше мы расширяем круг наших знаний о физическом мире, чем точнее и надежнее эти знания, тем более широкую и прочную основу мы закладываем для достижения высшего знания и его наивысшей ступени – Брахмавидьи, знания Брахмана.
Поэтому, покидая эпоху материализма как пройденный этап на пути человеческого познания, мы должны быть очень осторожны, чтобы в спешке огульно не осудить и не отбросить как ненужную даже малую крупицу полезного опыта и знания, накопленных в этот период, перед тем как приобретем новые силы и способности, которые будут в состоянии надежно и уверенно заменить собой прежние. Мы, скорее, должны относиться с уважением и восхищением к заслугам атеизма перед Божественным и с удивлением к тому, как агностицизм подготовил почву для безграничного расширения знания. В нашем мире ошибка всегда указывает путь Истине, так как ошибка – это по сути своей не что иное, как полуправда, приобретающая отрицательную окраску из-за своих ограничений. Нередко под личиной ошибки скрывается сама Истина, чтобы незамеченной ближе подойти к своей цели. И как хорошо, если бы ошибка, как это было в великую эпоху материализма, всегда была верной, строгой и сознательной – в своих пределах служанкой Истины и несла бы в себе по-своему прекрасную и чистую полуправду, а не безоглядное и самоуверенное безумие.
Всякому истинному знанию присуща определенная степень агностицизма, так как в конце любого избранного нами пути вселенная является нам как символ или образ непознаваемой Реальности, которая представлена здесь, на земле, в зашифрованном виде в различных системах ценностей, будь то физические, витальные и чувственные, интеллектуальные или духовные ценности. Чем реальнее становится для нас Божественное, тем больше мы осознаем, что Оно всегда остается за пределами мысли и словесных формулировок. «Ни мысль, ни слово не достигают Его»[5] . Но как сторонники идеи иллюзорности проявленного мира преувеличивают нереальность всего существующего, так же возможно и преувеличение непознаваемости Непознаваемого. Когда мы говорим о Нем как о непознаваемом, мы на самом деле имеем в виду, что Его нельзя постичь мыслью и словом, инструментами интеллекта, которые всегда исходят из выявления различий и оперируют определениями, как средством выражения некоего содержания. Но недосягаемое для мысли, Оно доступно для постижения высшим усилием сознания. Существует даже такой вид Знания, с помощью которого Оно познается; это Знание через отождествление. Конечно, такое Знание непередаваемо ни мыслью, ни словом, но в результате овладения этим Знанием нам открывается новое видение Божественного в символах нашего космического сознания, и не в одном отдельном символе, но во всех возможных; обретение подобного Знания влечет за собой радикальное преобразование нашего внутреннего, а вслед за ним и внешнего существа, всей нашей жизни в целом. Более того, существует область Знания, через которое Божественное раскрывает себя в тех именах и формах феноменального мира, что пока недоступны обычному человеческому мышлению. Именно этого высокого, но еще не высшего Знания можно достичь, преодолев границы материализма и подвергнув тщательному исследованию Жизнь, Разум и Супраментал в их собственных характерных проявлениях, а не только в тех производных формах, которые связывают их с Материей.
Неизвестное не есть Непознаваемое[6] ; оно может остаться непознаваемым только в том случае, если мы сами предпочтем пребывать в неведении или будем упорствовать в своем изначальном ограниченном подходе к жизни. Так, всему непознанному, но познаваемому, всем вещам во вселенной соответствуют определенные вселенские познавательные способности; такие способности всегда существуют и в человеке, в микрокосме, и на определенном этапе они поддаются развитию. Мы, конечно, можем эти способности не развивать, и даже там, где они частично присутствуют, мы можем, никак не содействуя их росту, доводить их до своего рода атрофии. Но по существу все, что принципиально познаваемо, доступно постижению человека. И поскольку Природа вложила в человека неугасимое стремление к самовыражению и полной самореализации, любая насильственная попытка интеллекта искусственно ограничить деятельность наших способностей пределами некой заданной области обречены, в конечном счете, на неудачу. Теперь, когда мы научились исследовать Материю и пришли к пониманию ее скрытых возможностей, само полученное нами знание, которое даже в рамках временных ограничений оказывается столь значительным и полезным, должно взывать к нам, подобно ведическим стражам: «Ступайте вперед, исследуйте иные сферы»[7] .
Если бы современный материализм представлял собой просто невежественную поглощенность сугубо материальной стороной жизни, то вряд ли можно было бы прогнозировать заметное поступательное движение человечества вперед. Но поскольку самая сущность материализма – это стремление к Знанию, человечество не сможет остановиться на достигнутом; по мере приближения к барьеру чувственного познания и соответствующего ему уровня сознания человечество, влекомое неудержимой устремленностью к знанию, шагнет далеко за пределы материалистического мировосприятия. И можно надеяться, что та стремительность и уверенность, с которой люди овладели знанием о видимой части вселенной, является залогом успеха в преодолении человечеством нового барьера и в завоевании областей, лежащих за границами материального. Сегодня мы наблюдаем еще неосознанное начало этого победоносного движения вперед.
Характерным свойством всякого знания, каким бы путем оно ни достигалось, является тяготение к единству, и не только в какой-либо окончательной концепции, но и в магистральных направлениях, формируемых получаемыми с помощью этого знания основных общих результатах. В этом отношении достойно удивления, что современная наука с такой точностью, даже в том, что касается формулировок, подтверждает этот принцип в сфере исследования Материи, открыв его заново и другим методом, отличным от метода Веданты (имеется в виду первоначальная Веданта Упанишад, а не более поздняя, получившая отражение в метафизических философских системах). С другой стороны, понятия и представления Веданты зачастую раскрывают перед нами свой полный смысл и значение, все богатство своего содержания, только когда мы рассматриваем их в свете открытий современной науки. В качестве примера можно привести ведантистское изречение, описывающее все сущее в Космосе как единое зерно, которое благодаря воздействию универсальной Энергии принимает разнообразные формы проявления[8] . Особенно характерны в развитии современных научных взглядов тенденции, ведущие к монизму, совместимому с множественностью, что обнаруживает их связь с ведантистской идеей о единой сущности, имеющей множество форм становления. И даже если придерживаться дуалистического разделения Материи и Силы, это не будет, по сути, противоречить монистическому принципу, так как очевидно, что Материя как некая сущностная вещественность для органов чувств не существует и представляет собой лишь умозрительную формулу субстанции, как Прадхана в Cанкхье. Фактически наука уже близка к тому, чтобы признать, что различение реальности в форме вещества от реальности в форме энергии – это не более чем произвольная умственная операция.