Схрон — страница 5 из 6

И ЗМЕЙ УСМИРЯЕТ КОЛДУН…

Глава 1

Большинство захваченных «санитаров» погибло, не выдержав давления на психику программ самоуничтожения. Медики Управления смогли спасти жизнь только восьми человек.

Служба безопасности снова установила полный контроль над полуразрушенным зданием хроноускорителя.

Был выявлен еще один функционер «хирургов», занимавший пост вице-премьера по науке и технике в объединенном правительстве континента. Он сопротивлялся яростно, ранил нескольких оперативников, но был захвачен и в бессознательном состоянии доставлен в клинику УАСС. Шанс, что он заговорит, существовал.

Из Ствола вышли в целости и сохранности хроноинженер Игорь Марич и гриф безопасности Григорий Белый.

Златков выздоровел и приступил к исполнению обязанностей начальника исследовательской бригады Центра по ликвидации последствий. В отличие от всех эмиссаров, запрограммированных «хирургами», вернее, их помощниками, он сумел подавить программу и выжить.

Началось восстановление здания лаборатории времени, оборудованного теперь более современными системами безопасности. Хроноускоритель, практически переставший быть изделием рук человеческих, превратившийся в удивительный конгломерат пространств с разными физическими свойствами, был окружен новыми, более мощными установками хронооптимизации и поглотителями всех видов энергии. Стал ли он меньше угрожать природе Земли и всему космосу новыми катаклизмами, никто не знал, но у обывателей на душе полегчало. Люди — удивительные существа, зачастую им достаточно иллюзии безопасности.

И наконец, место Ореста Шахова в ВКС занял директор Евразийского филиала Управления аварийно-спасательной службы Ив Костров.

Все эти сведения выздоравливающий Ромашин выудил у инка Управления, соединившись с ним по своей личной консорт-линии. Больного оберегали от излишних волнений и информацию цедили скупо, особенно первые две недели после его схватки с Десаи. Единственным допущенным к отравленному комиссару был его телохранитель Харлам Саковец.

Однако своевременная медицинская помощь и забота врачей, а также мощный организм Ромашина в конце концов одолели недуг, и уже через две с половиной недели комиссар начал ходить, общаться с родными и близкими, все еще не вполне осознающими, что он остался жив. А однажды утром, после стандартных реабилитационных процедур, к нему неожиданно заявился Атанас Златков, как всегда рассеянно-флегматичный, имеющий вид засыпающего на ходу или, наоборот, еще не окончательно проснувшегося. Лишь немногие люди, в их числе и комиссар, знали, какой силой воли и внутренней дисциплиной обладает этот человек.

Преодолев неловкость, возникшую от некоторой растерянности, Ромашин предложил ученому посидеть за чашкой кофе, и они поднялись в солярий медцентра, опекаемые невидимой обоймой телохранителей и бригадой врачей. Хотя после успешной операции «Мангуст» непосредственная опасность жизни комиссара не угрожала, Харлам Саковец продолжал исполнять свои обязанности, которые с него еще никто не снял.

Домовой, смешной гном с подносом, принес кофе, тосты, сахар, сливки, гость и пациент клиники уселись в удобные шезлонги и стали неторопливо пить кофе, разглядывая с высоты ста с лишним метров панораму русской равнины с невысокими холмами, лесами, лугами и долами, с извилистой петлей реки. Утро было солнечным, нежарким, природа дышала покоем и умиротворением, но взгляд Игната невольно ловил на этом фоне белую колонну Ствола, и настроение его из элегического превратилось в деловое.

— Как вы себя чувствуете, Атанас? — заговорил Ромашин. — Мы теперь вроде бы как оба битые «хирургами», так что цену жизни знаем.

— За одного битого двух небитых дают. — Сквозь флегму в глазах Златкова на миг проступил пронзительный огонь глубокого знания. И холодная тень печали.

— Ну, за вас я бы дал не двух, а пару сотен небитых, — улыбнулся Ромашин. — Чувствую, не за тем вы пришли, чтобы справиться о моем здоровье?

— Да и вас мое интересует мало, — огрызнулся Златков.

Они оценивающе глянули друг на друга. Каждый вполне понимал чувства собеседника.

— Что-нибудь случилось? — спросил наконец Ромашин. — Мы что-то упустили из виду? «Санитаров» переловили, взрывные устройства обезвредили, но победу торжествовать рано?

— Вы же сами знаете, что о победе говорить не приходится. Победителей в этой Игре, в которую мы ввязались, быть не может.

— Позволю себе возразить. Если брать масштабы Древа Времен, то есть Большой Вселенной, то да, согласен, на этом уровне победитель не выявляется. Что же касается уровня пониже, масштабов Ветви времени, то тут, безусловно, победитель должен быть. Победим мы — выживем, не победим…

— Извините, я действительно мыслил категориями Абсолюта, — нехотя отступил Златков. — В последнее время… м-да… — Он замолчал, пожевал губами. — Со временем еще разбираться и разбираться. Но это отдельная тема. Я же сейчас увлекся проблемами иной глубины — исследованиями свойств тел седьмой степени, законов невозможных состояний и тому подобными вещами.

Ромашин заинтересованно глянул на обманчиво сонное лицо ученого, покачал головой.

— С удовольствием побеседовал бы с вами на эти темы, но, увы, некомпетентен. К стыду своему, я не знаю даже, что такое тело седьмой степени.

— Это термин из области непарадоксальной метрики вероятностных вселенных. Телом первой степени в ней является точка, второй — линия, третьей — поверхность… и так далее.

— Четвертой, соответственно, пространственная фигура трех измерений. А тела пятой, шестой и седьмой степени?

— Тело пятой степени — время. — Златков несколько оживился, хотя было видно, что думает он сразу о многих вещах, а не только о предмете разговора. — Ну, или, иными словами, это существование во времени тела как пространственной фигуры. Шестая степень — вечность, а точнее — существование самого времени.

— Что же тогда тело седьмой степени? Существование вечности?

— У тела седьмой степени нет названия, это символ, абсолют. Но меня весьма увлекла принципиальная непознаваемость этого «объекта». Кстати, древние индийцы догадывались о подобных вещах. Помните тексты Атхарвавед? Термин Махакала?[14] Так вот их Махакала и есть тело седьмой степени.

Ромашин задумался, машинально допивая кофе. Златков отставил чашку, откинулся в шезлонге, закинул ногу за ногу и обхватил колено длинными нервными пальцами.

— Кажется, я вас понимаю, — заговорил комиссар. — Чисто в эмоциональном плане. Любые проблемы добавляют интереса к жизни, а подобного рода… — он пошевелил пальцами, — это как перец в пище для любителей острого. И все же не могли бы вы привести наглядный пример?

— Пример чего?

— Приложения теории к реальному положению вещей.

— Пожалуйста. Одним из следствий этой теории является лемма, что все наше трехмерное пространство есть лишь мгновение во времени.

Ромашин хмыкнул:

— Простите, не улавливаю.

— И не надо, — покривил губы Златков. — Специфика науки в том и состоит, что ее мало кто понимает, даже сами профессионалы-разработчики.

У Ромашина дрогнули губы, но он сдержал улыбку.

— Где-то я прочитал очень точную поэтическую оценку Эйнштейна. «Перед Эйнштейна мудростью и скрипкой почтенно головы склоним, хотя понятен он всего двоим: себе и временами — Богу».

Златков как бы очнулся, с удивлением обнаружив себя сидящим в шезлонге напротив комиссара, стал суховато-деловым и энергичным.

— Игнат, я многое передумал, пока выздоравливал. Лежачий образ жизни, знаете ли, способствует размышлениям. И я вдруг понял одну простую вещь. Наш Ствол, по сути своей, стал КЗ! «Коротким замыканием» Вселенной. Его воздействие на Древо Времен вовсе не безобидно, это ЧП вселенского масштаба! Ибо он изменил в с е Ветви, которые пересек и соединил. Наша Метавселенная едва не свернулась, и последствия обратной временной волны еще долго будут сказываться на ее развитии. Во всяком случае, все звезды видимой области Метагалактики изменили спектры излучений. Даже Солнце, хотя и не столь заметно.

Ромашин остался спокойно-задумчивым.

— Допустим. Что из этого следует?

— Ствол надо уничтожить!

Комиссар с изумлением вгляделся в сосредоточенное лицо гостя.

— Вы с ума сошли! Именно этого и хотели добиться «хронохирурги».

— А кто нам доказал, что они не правы? — тихо проговорил Златков.

У Ромашина мелькнула мысль, что ученый запрограммирован глубже, чем они до сих пор представляли, и вся его «волевая борьба с программой» на самом деле — хитрый запрограммированный ход «хирургов».

— Те, Кто Следит…

— Они не доказывали. Они просто советовали, что надо делать, по их мнению, а мы слепо следовали этим советам.

— Вы дьявол, Атанас! Вы все время напрягаете меня и заставляете менять точку зрения. Я даже начинаю сомневаться, что вы на нашей стороне.

— На вашей, — улыбнулся Златков. — Да и на дьявола я похож мало. Дьявол тот, кто затеял все это со Стволом.

— Вы имеете в виду «хронохирургов»?

— Я имею в виду того, кто подставил их и Тех, Кто Следит в комбинацию Игры. Я считаю, что «хирурги» и Те, Кто Следит — не основные Игроки, хотя и гораздо более серьезные фигуры, чем мы с вами. И наконец, я полагаю, что Тирувилеиядаль ведется на всех уровнях Мироздания, во всех Ветвях Древа Времен, где мы занимаем, может быть, самый низкий уровень.

— Что такое Тирувилеиядаль?

— В переводе с тамильского — священная игра. Нам просто внушили, что мы чуть ли не самые главные в этой борьбе за жизнь, на самом же деле все не так. Кто-то меняет стратегию, тактику, условия, константы, законы, наконец, а мы лишь можем догадываться об этом, принимая смену принципов Игры за проявление законов природы.

Златков утомился и замолчал. Молчал и Ромашин, взвешивая откровения ученого и почти веря им.

Прилетел ворон, важно походил по балюстраде солярия, поглядывая то на людей, то на трапезный столик, каркнул осуждающе и сорвался вниз. Налетевший теплый ветерок взъерошил чуб Ромашина и седую шевелюру Златкова, принес запахи цветов с луга.

— Что же вы предлагаете делать? — очнулся комиссар.

— А ничего, — сказал ученый. — Сражаясь за частные истины, за одну из сторон, мы ничего не докажем и ничего не приобретем. Кроме разве что жизни.

— Но это немало, не так ли? Разве мы, люди, не имеем права жить? Да и как еще иначе мы заставим кого-то уважать нас?

— Прежде надо научиться уважать себя самих, — проворчал Златков. — Это намного важнее… и труднее.

— Хорошо, меня вы уговорили. Что посоветуете нам делать в сложившейся ситуации? Уничтожить Ствол?

— Хроноускоритель — частность. Хотя если его нейтрализовать, может произойти обратный фазовый переход Древа в изначальное состояние. Я не просчитывал этот вариант. Речь же веду о другом. Надо собрать всех исполнителей воли «хирургов» и Тех, Кто Следит и вывести их из Игры. Игроки без фигур — не игроки, короли без пешек — не короли. Игра может закончиться ничьей… — Златков задумался, стекленея взглядом. — Хотя, конечно, в воле Игроков набрать фигуры другого плана и начать снова. Однако лишь этот вариант заставит их остановиться.

— Вы представляете, какая это работа? Собрать всех исполнителей, всех Ждановых из миллионов затронутых Ветвей, всех Белых, Полуяновых! Кто и как с этим справится? Где их искать?

— Никого искать не придется, — досадливо поморщился Златков. — Все они привязаны к выходам Ствола. Достаточно дать сигнал сбора через работающие хрономембраны.

— Во-первых, сделать это будет непросто. Сигнал должен быть услышан всеми и всеми понят. Во-вторых, никто нам не поверит. Такова человеческая природа — подспудно ждать провокации. Я бы не поверил.

— Смотря как подать информацию. Формулировка подобных заявлений — тонкая политика, и все же это шанс. Кстати, я вспомнил, ради чего заявился к вам. Хотел предупредить о возможном появлении знакомых фигур в качестве объектов противостояния.

— Что вы имеете в виду? Каких фигур?

— Павла Жданова, других ваших сотрудников. Сколько существует Ветвей с почти идентичными условиями существования, столько существует Ждановых. Но у каждого из них — своя правда! «Нашего» Павла, да и нас с вами, Те, Кто Следит смогли уговорить не трогать хронобур. Но наверняка есть Ждановы, которых смогли привлечь на свою сторону «хронохирурги»!

— Но если в результате наших действий, направленных на спасение хронобура, Вселенная сохранилась, значит, антиждановых не было?

— Просто их оказалось меньше. И учтите еще, что Ствол мог быть создан не один.

Ромашин осторожно поставил пустую чашку на столик.

— Тогда Игра теряет смысл.

— Наоборот, она становится глубже и сложнее. Особенно если учесть, что природа времени в каждой Ветви своя. Разная. Мы с вами живем в Метавселенной, где время — лишь условие восприятия процессов движения материи мыслящими существами, то есть нами.

— Помнится, вы говорили иное.

— Мои взгляды тоже подвержены изменениям, — сухо заметил Златков. — И я не гений. Некоторые загадки природы объяснить я так и не сумел. Например, в нашей Метавселенной существуют три типа однонаправленных явлений. Термодинамические процессы, протекающие в направлении роста энтропии, определяют термодинамическую стрелу времени. Расширение Вселенной определяет космологическую стрелу времени. И, наконец, психологические процессы, дающие субъективное ощущение течения времени, определяют психологическую стрелу времени. Так вот для меня загадка: почему все три стрелы направлены в одну сторону?

— Имманентное свойство природы. Вложено в наш континуум как непреложный закон.

— О да, — усмехнулся Златков. — Кем вложено? Творцом? Но тогда мы упираемся в еще одну проблему, проблему возникновения Творца. Кстати, ее тоже можно рассматривать как запредельный случай метрики пространств, общий пример Абсолюта, тела седьмой степени.

Ромашин потер пальцем висок. Он устал и жаждал остаться один, чтобы еще и еще раз проанализировать сказанное Златковым. Атанас заметил его жест, поднял руки вверх и встал.

— Ухожу. Вы еще не окрепли для подобных бесед. Но помните о предупреждении.

— Спасибо, — проговорил Игнат без особой благодарности в голосе. — И хотя сегодня я вряд ли усну спокойно, все равно спасибо. — Он вдруг вспомнил. — Постойте, Атанас, один вопрос, последний. Вы говорили, что работаете над какими-то законами невозможных состояний…

— Это новый раздел хронофизики, — оглянулся Златков, — исследующий так называемые «объемы, плоскости и линии невозможностей», то есть линии несуществующих измерений, ведущих никуда и приходящих ниоткуда. К сожалению, наглядного примера таких состояний я привести не могу.

— Разве несуществующее и невозможное можно измерять? — поднял брови Ромашин. — Как это можно исследовать вообще?

— А как мы изучаем прошлое, уже не существующее? Или прогнозируем будущее, еще не существующее? Между прочим, несуществующее и невозможное бывает разных степеней. В свете этого выходы нашего Ствола в соседних Ветвях являются точками или узлами невозможностей второй степени.

— А что такое узел первой степени?

— Распад протона, к примеру. Событие крайне маловероятное. Остановка единичного электрона. В общем, все события, почти невероятные в нашем материальном мире, можно назвать узлами невозможностей первой степени. А есть еще и третья степень, мыслится и четвертая… Прощайте, Игнат, выздоравливайте.

Златков кивнул и шагнул на квадрат пронзающего лифта, унесший его из солярия в недра здания. Ромашин остался сидеть, рассеянно вертя в пальцах кофейную чашку. Уронил, но успел подхватить. Домовой с подносом терпеливо ждал команды унести прибор.

В ухе пискнул вызов траншрации. Игнат очнулся, жестом отослал «гнома», включил связь.

— Комиссар, у нас ЧП! — доложил Базарян, командир группы «Роуд-аскер», отвечающей за безопасность Центра по ликвидации последствий.

Екнуло сердце.

— Что там еще?

— Из Ствола вышел Павел Жданов в сопровождении незнакомых людей и киберов неизвестного назначения. Я таких еще не видел.

— И это все ЧП?

— Он захватил зал управления Центра и взял в заложники начальника Центра, председателя СЭКОНа и двух сенаторов Евразийского Совета.

Ромашин проглотил ставшую горькой слюну.

— Его мотивации?

— Когда он вышел, то сразу спросил, почему его не встречает комиссар. Мы объяснили, попросили покинуть опасную зону, и тогда он… в общем, трое моих ребят в реанимации.

Ромашин почувствовал слабость, на лбу выступила испарина, ноги стали ватными, непослушными. И тотчас же следящая медсистема подняла панику среди врачебно-санитарного персонала. На крышу поднялись две медсестры в сопровождении медицинского инка, уложили пациента на антиграв, надвинули на грудь анализатор состояния, заставили выпить «живой воды» и увезли вниз.

Все это время комиссар боролся с болью в затылке, а когда справился, позвал:

— Арчил, дальше что?

— С вами все в порядке? — отозвался Базарян.

— Нормально. Говори.

— Он требует…

— Ну? Не тяни.

— Он требует встречи с вами и Орестом Шаховым.

— Ясно. Буду через час.

— Но вы же…

— Ждите.

Ромашин полежал в палате, опекаемый хорошенькими медсестрами клиники, почувствовал себя лучше и решительно встал.

Глава 2

Эффективность удара по Контрстволу превзошла все ожидания.

Ровно за час до окончания рассчитанного Стасом срока пребывания в зоне отдыха десантники выступили в поход, вооруженные до зубов, очистили нижние этажи Ствола от поисковых групп «санитаров» и вышли из здания.

Здесь их встретили «броневики» охраны и летающие кресты, но были уничтожены, ибо охранники Ствола и защитники Контрствола не представляли мощи противостоящей стороны.

Приблизившись на километр к внушающей ужас и восхищение башне Контрствола, десантники дали залп из всего имеющегося у них оружия: ракетные ружья «дракон», аннигиляторы «нихиль», «универсалы», «глюки», а Гриша Белый ухитрился, кроме того, с помощью подствольного гранатомета забросить на территорию стройки малый слинг, генератор «струны» для системы метро.

Инициированный без фокусирующего зеркала слинг создал вместо «струны» объем компактификации — свертки пространства, и двухсотметровый портал вместе с частью основания Контрствола перестал существовать, в то время как «глюки» и аннигиляторы десантников проделали приличные бреши в стенах здания и особенно по центру конуса левой башни, где разведчики Ждановы обнаружили какое-то особое устройство в форме ананаса. Неизвестно было, удалось повредить устройство или нет, но штурмующие остались довольны результатом атаки.

— Отходим, — подал сигнал Ивашура. — Сил у них много, опомнятся — вряд ли отобьемся.

Десантный отряд повернул обратно, огрызаясь огнем на редкие попытки уцелевших «санитаров» задержать его. А у стен Ствола десантников ждал сюрприз — возникший ниоткуда, прямо из воздуха, двадцатиметровый перемещатель бровея Мимо, похожий на гигантский панцирь черепахи.

Ивашура и его друзья, не видевшие прежде корабля бровея, едва не начали пальбу, и Павел еле успел их остановить.

Перемещатель завис над почвой на высоте трех метров, из его днища пролилась струйка жидкого металла и оформилась в фигуру бровея. Некоторое время люди и бродяга по мирам смотрели друг на друга и молчали. Потом бровей поднял руку в «латной перчатке» и поманил десантников.

— Вам не стоит задерживаться здесь, воины. Мой перемещатель к вашим услугам.

Ивашура оглянулся на Павла-первого, не спеша воспользоваться предложением.

— Ему можно верить?

— Хотелось бы, — с сомнением произнес Павел-второй. — Жданов, мне не нравится, что он появляется в нужном месте в нужное время.

— Мне тоже, — сквозь зубы процедил Павел-первый. — Странная забота для бродяги — помогать первым встречным-поперечным.

— Во-первых, вы не первый встречный, — возразил бровей Мимо, — и даже не второй. Ждановых я встречал множество раз. Во-вторых, я многое могу себе позволить. Но извольте поторопиться, ваши недруги, кажется, начинают приходить в себя.

Павел оглянулся на поврежденное дымящееся здание Контрствола, возле которого уже формировалось войско «санитаров» во главе с гигантским обезьянозмеем, на два десятка летающих крестов, журавлиным строем приближавшихся со стороны горной цепи, перевел взгляд на Павла-второго.

— Как ты думаешь, если мы атакуем перемещатель, он выдержит?

— У меня остался еще один слинг, — ответил все понимающий дубль. — Свертки в «струну» не выдержит ни один материальный объект.

Бровей Мимо не пошевелился, но от него пахну́ло столь ощутимой плотной волной снисходительного всепрощения, что это почувствовали все.

— Уходите, — сказал Павел-первый. — С этого момента наши пути расходятся. Следующая встреча закончится для вас печально.

— Жаль, я просто хотел помочь исполнителю.

— Мы в состоянии постоять за себя сами. — Павлу вдруг пришла в голову интересная мысль, и он высказал ее вслух. — Передавайте привет «хронохирургам» и Тем, Кто Следит. Скоро мы навестим тех и других.

Фигура бровея заколебалась, подернулась рябью, превратилась в струю дыма, которая без следа всосалась в брюхо «черепахи». Еще через мгновение перемещатель превратился в тонкую черную струну и исчез, унося бродягу по мирам Древа Времен.

— За мной! — скомандовал Павел-второй, и отряд дисциплинированно отступил к Стволу, успев скрыться в его недрах за минуту до атаки «санитаров».

Подземный бункер Центра по ликвидации последствий был окружен со всех сторон на всех уровнях и горизонтах.

Ромашин представить себе не мог, что ему придется перешагнуть порог центрального зала в качестве парламентера, поэтому, стоя перед дверью в зал, воспринимал происходящее заторможенно, как сон. Вывел его из этого состояния Базарян:

— Может быть, мы за вашей спиной прорвемся в зал и возьмем их всех? Залп из «слонов» — и все…

— Жданов — профессионал, каких мало, — прогудел в усы Харлам Саковец. — Он наверняка предусмотрел все варианты возможной атаки. Хорошо еще, что он отпустил обслугу Центра.

— У нас тоже немало крутых профессионалов, — обиделся командир «Роуд-аскер». — Со всеми он не справится.

— И ты согласен положить всю обойму, чтобы доказать ему, какие вы профессионалы? — Комиссар с иронией глянул на смуглолицего Базаряна.

Тот стушевался, пробормотал:

— Нет, но обидно же…

— Харлам, — обратился Ромашин к своему телохранителю. — Потолок проверили?

— Есть два вент-люка, прямо над вириалом управления и у стены. Можно будет попробовать.

— Подготовьтесь на всякий случай. У вас будет максимум полсекунды на отстрел люков и еще полсекунды на десантирование и гипноатаку.

— Управимся.

— Иди.

Ромашин вздохнул, жестом предложил всем отойти от двери в зал и перешел на волну связи с Центром:

— Жданов, я Ромашин. Впусти.

Монолитная на вид дверь свернулась валиком вокруг опоры, ушла вбок. Ромашин шагнул вперед и оказался в полной темноте. Дверь за ним бесшумно встала на место, и тотчас же разгорелось небольшое круглое окошко на потолке, освещая фигуру человека, стоящего посреди зала. Невозможно было разглядеть, сколько еще людей прячется в темноте, но Игнат чувствовал на себе их взгляды. Расправил плечи, пристально глянул на того, кто ждал его в конусе света.

Человек был одет в черный комбинезон, скрадывающий движения и делающий его почти невидимым, но лицо, несомненно, принадлежало Павлу Жданову.

— Проходите, комиссар, — раздался его негромкий голос.

Над головой Игната разгорелась панель потолка, осветив комиссара.

Ромашин подошел ближе, остановился, изучая лицо безопасника, отмечая едва уловимую печать инородности. Павел был Павлом и все же — чужим, не тем человеком, которого знал Игнат.

— Что, не похож? — усмехнулся Жданов. — Вы тоже отличаетесь от комиссара, посылавшего меня в Ствол.

— В таком случае вы догадываетесь, что случилось?

— Я попал не в свою Ветвь.

— Совершенно справедливо. И между прочим, не только вы один. До вас у меня гостили Гриша Белый и Федор Полуянов, также заброшенные не в свою Ветвь.

— Это любопытно. Кто-то из наших покровителей ошибся. Однако не будем терять времени.

— Не будем. Заложники живы?

Зажегся еще один квадрат потолка, высветил сидящих у стены зала начальника Центра Льва Косулина, председателя СЭКОНа и двух сенаторов, ухитрявшихся даже в этом положении выглядеть спесивыми представителями власти.

— Эй, комиссар, — брюзгливым тоном позвал один из них, с обширной лысиной и рыхлым лицом. — Нельзя ли побыстрее договориться с этим типом? Мы уже больше часа здесь сидим.

— Сидите пока, — сухо ответил Ромашин, уловив веселый блеск в глазах Жданова. — Отойдем?

Они отошли в глубь зала, к играющей огнями пирамиде пси-вириала.

— Прежде чем мы начнем переговоры, хотел бы задать вам один вопрос. Что есть время в вашем мире?

Жданов, не мигая, вглядывался в лицо Ромашина. Вопрос был для него неожиданным, но спрашивать, зачем это знать комиссару, он не стал.

— Время — понятие статистическое, насколько я помню терминологию темпорфизики.

— Как вы сказали, темпорфизики?

— Разве у вас физика времени называется иначе?

— Да, хронофизика. Но извините, я перебил вас.

— А говорить больше не о чем. Могу добавить, что необратимость времени в нашей Ветви связана с огромным количеством процессов, направленных в одну сторону по законам теории вероятности.

— Что ж, эти понятия у вас и у нас совпадают. Впрочем, иначе и быть не могло. В противном случае вы не были бы Павлом Ждановым. Позвольте еще вопрос? Кем являются в вашей Метавселенной «хронохирурги»?

— Это важно? — голос Жданова похолодел.

— Я понимаю, что вы на их стороне в отличие от нас, но для объективного разбора ситуации ответ важен.

— Мы называем их по-другому — Хранители Равновесия. Хотя это не суть важно. Так же, как название ваших покровителей.

— Те, Кто Следит.

— Для нас они «дестабилизаторы». Но суть дела от разницы в терминах не меняется. Хранитель Равновесия, или «хронохирург», по-вашему, это разумная система типа «грибница». Вас это устраивает?

— Вполне. Меня все устраивает. Дело в том, что мы говорим о разных «хронохирургах». Для нашей Ветви «хронохирург» — разумная система типа «стая». Для мира, откуда к нам прибыли «чужие» Белый и Полуянов, «хирург» — система типа «рой». Улавливаете разницу?

— Поясните.

— Мы имеем дело с целым букетом «хирургов», их соперников, Стволов и прочих сопутствующих деталей. Я хочу сказать, что мы не враги.

— Это… любопытно.

— Теперь слушайте. Необязательно верить мне на слово, тем более что все, мною сказанное, лишь правдоподобная версия событий. Поэтому запаситесь терпением и не отрицайте все с ходу.

— Говорите.

Ромашин, переждав приступ слабости, начал рассказ, длившийся четверть часа. Когда он закончил, Жданов долго молчал, взвешивая все «за» и «против». Он тоже многое знал, кое в чем сомневался, накопил требующую проверки информацию и теперь должен был решить, чему верить.

— Я думал над этим, — признался он наконец. — К сожалению, у меня нет такого консультанта и советчика, как ваш Златков. То есть такой ученый у нас есть, но он далеко не главный реализатор идеи хронобича. Но вы нарисовали картину… страшную! Если только это правда.

— Проанализируйте ситуацию, и вы поймете, что я прав.

— Ну хорошо, допустим. Допустим, существуют Игроки, использующие нас в качестве фигур низкого достоинства. Что нам делать в таком случае?

— Ничего. Вернее, надо каким-то образом оповестить всех участников Игры нашего уровня, объяснить им все и попросить выйти из Игры.

— Каким образом?

— Не знаю. — Ромашин вспомнил слова Златкова. — Есть идея использовать для этого Ствол.

Жданов смотрел непонимающе. Игнат добавил:

— Линия Ствола сохранилась, иначе вы не появились бы здесь. Кстати, это тоже загадка — почему сохранилась. Или хронобур не уничтожен и продолжает углубляться в прошлое других Ветвей, соединяя их, или Древо Времен «ждет» чего-то, например, очередного хода Игроков. Тут надобно думать. Так вот все «пешки», то есть игроки нашего уровня, миллионы Павлов Ждановых, Белых, Полуяновых и других, должны собраться у точки выхода хронобура, у начала времен. Надо появиться там раньше других Игроков и остановить всех!

Жданов покачал головой.

— Я не вижу, как это можно осуществить технически. Даже если использовать трансгресс, невозможно опуститься сразу во все точки выхода Стволов.

— Надо думать, — повторил Ромашин. — Это пока лишь голая идея. Но выход из положения — здесь.

— А если я вам не поверю?

— Тогда мы проиграем. — Ромашин усмехнулся, на мгновение проваливаясь в вату слабости. — Причем все. Вы убьете меня, заложников, с десяток парней спецслужб, мои люди убьют вас. И все это будет на руку только Игрокам. Вас устраивает такой вариант?

— Допустим, я вам верю. Но могут не поверить другие… э-э… Ждановы.

— Поверите вы, поверят и они. Истина не страдает от того, что кто-то ее не признает, но страдают люди по обе стороны баррикад. Надо сделать так, чтобы страданий было поменьше.

Из темноты выступила закованная в жидкий металл спецкостюма фигура.

— Командир, не слушайте его, он лжет! Мы засекли передвижение групп с источниками энергии, две из них сейчас над нами. Наверняка готовится штурм.

Жданов повернул голову к Ромашину, пристально заглянул в его глаза.

— Это правда?

— Конечно, правда, — устало ответил Игнат. — Мы страхуемся, как это на нашем месте сделал бы любой спец.

— Я убью его! — На плече подошедшего шевельнулась турель, дуло «универсала» глянуло в лицо Ромашину.

— Отставить! — жестко проронил Жданов.

— Но они готовят атаку…

— Мы пропустим вас обратно к Стволу, — с усилием произнес Игнат. — Нет смысла сражаться с вами ради торжества справедливости. — Ромашин включил рацию. — Харлам, снимайте людей, освободите коридор для прохода к Стволу группы Жданова.

— Понял, — донесся через несколько секунд голос Саковца. — Уходим.

Ромашин повернулся спиной к Жданову. Тот шагнул к нему, взял под локоть, понизил голос.

— Вам плохо, комиссар? Мне сказали, что вы в клинике. Что случилось?

— Ничего особенного, — буркнул Ромашин. — Мне просто нравится лежать в реанимации. — И потерял сознание.

Пришел в себя он уже в своей палате в клинике Управления. У кровати сидел бородатый Харлам и увлеченно беседовал с сидящим напротив Ждановым. Заметив, что комиссар пошевелился, они замолчали и повернули к нему головы.

— Ох и занимательные вещи сообщает сей отрок о жизни на Земле в их Ветви! — прогудел телохранитель комиссара. — Например, у них там не ВКС, а Всемирное Вече, а вместо…

— Угомонись, — бледно улыбнулся Игнат, встречая выразительный взгляд Жданова. — Так что вы решили, Павел?

— Поживу некоторое время у вас, поговорю со Златковым. Вы меня заинтересовали. Подумаю. А потом решим, что делать.

— Он знает весьма любопытную школу рукопашного боя, — сказал Харлам. — Обещал дать несколько уроков.

Ромашин не ответил. Закрыв глаза, он размышлял о других Ждановых, воюющих на стороне «хронохирургов», и о том, что уговорить их всех думать будет действительно непросто. Если вообще возможно.

— И все же я не понимаю, почему ты отказался от услуг бровея, — задумчиво сказал Павел-второй.

— Сам не знаю, — не менее задумчиво отозвался Павел-первый. — Обидным показалось, что он считает нас несмышленышами, неспособными постоять за себя. Наверное, следовало бы задавить эмоции и воспользоваться его перемещателем, чтобы добраться до трансгресса. А теперь у нас всего два пути: бежать отсюда и самим искать трансгресс или нырнуть в хрономембрану Ствола. Стас обеспечит спуск. Стас, сколько у нас осталось времени на раздумье?

— Боюсь, что не более получаса, — ответил инк Ствола.

Десантный отряд расположился в зоне отдыха, пока еще контролируемой Стасом, но был готов выступить в путь.

— Проблему надо решать глобально, — заявил Ивашура; все посмотрели на него, кто оценивающе, кто с интересом, а женщины с надеждой. — Нам необходимо разделиться. Одна группа пойдет вниз, к «хирургам», вторая — к Тем, Кто Следит. Только так мы сможем выслушать обе стороны, то есть одного и другого Игрока, и определить свою позицию.

Ждановы взглянули друг на друга.

— А что, это, пожалуй, лучший выход из положения. Как вы поделите отряд?

— Пятеро пусть идут «вниз», четверо «вверх». Пятерку хотел бы повести я, если не возражаете.

— Командуйте. Кто пойдет с вами?

— Вероника, Гриша Белый, Федор и вы, Павел.

— Какой именно? — улыбнулся Павел-первый.

— Я еще не совсем вас различаю… пусть это будете вы.

— Тогда и я с ним! — вцепилась в руку Павла-первого Ясена.

Все засмеялись. Девушка, покраснев и сверкнув глазами, по обыкновению спряталась за спину Жданова.

— Детский сад, а не десант, — покачал головой Белый.

— С вами пойду я, — сказал Павел-второй. — А он пусть идет с оставшимися. Тем более что он тоже контактировал с Теми, Кто Следит и знает, как с ними вести себя.

Отряд разделился, группируясь вокруг лидеров двух групп. Женщины обнялись, шепча друг другу ободряющие слова, мужчины обменялись рукопожатиями.

— Что ж, поехали! — торжественно возгласил Павел-первый, вспоминая свой первый старт в Ствол. — Надеюсь, нам удастся уговорить Игроков поменять правила Игры.

— Встретимся… а кстати, где мы встретимся потом? — Павел-второй нахмурился. — В Стволе? В одной из Ветвей?

— В трансгрессе, — предложил Полуянов. — По-моему, это единственный устойчивый объект в изменяющемся Древе Времен.

— Федор, ты умница! — сказал Белый серьезно. — Конечно, с этим трансгрессом еще надо разобраться, почему он не зависит от условий каждой Ветви, но надежней схрона, наверное, не существует.

— Поторопитесь, господа, — напомнил Стас. — Зона окружена, атака вот-вот начнется, а долго удерживать натиск я не смогу.

— Кто первый? — спросил Белый. — Кстати, Стас, ты ведь гарантируешь только спуск. А подъем?

— Хрономембрана после вашего возвращения работает в обе стороны, как простой лифт. Объяснить сей феномен я не в состоянии, но запустить группу «вверх» смогу.

— Тогда запускай «верхних».

Павел-первый, Ясена, Костров и Тая отступили к стене зоны отдыха, которая пропустила их в зал с колонной лифта. Все четверо молча вошли в кабину мембраны, полупрозрачная дверь сгустилась и закрыла проем. Мелькнули снизу вверх голубые огоньки, как пузырьки воздуха в воде, и дверь растаяла снова. Короб кабины оказался пустым, первая группа десанта ушла «вверх», «в будущее».

— Порядок. — Белый шагнул в лифт. Остальные гуськом втянулись в кабину, и Стас включил аппаратуру спуска. Пятерка десантников стремительно понеслась сквозь пространство и время по цепи выходов Ствола к истокам мироздания.

Глава 3

Павел Жданов из другой Ветви задержался со своей командой в чужом для него мире почти на пять дней. За это время он четырежды посещал Златкова, на работе и дома, постоянно беседовал с Ромашиным, облетел Землю кругом, побывал на родине — не посещая, впрочем, родных «настоящего» Павла Жданова, живущего здесь, а также излазил вместе с Григорием Белым и Маричем «перекресток пространств», в который превратился хроноускоритель.

О своих выводах он поделился с комиссаром у того дома, когда Ромашина выпустили из клиники. В гости был приглашен и Златков, весьма неохотно отрывающийся от дел. В последнее время он работал на больших инках Управления аварийно-спасательной службы и даже в сетях ВКС, загрузив машины какими-то сложными вычислениями до такой степени, что они отказывались выполнять работу для чиновников правительства.

Ромашин ради любопытства поинтересовался, чем занимаются большие вычислительные комплексы УАСС типа «Стратег», и получил ответ: расчетами «транзитивных отношений физики невозможных состояний», а также «спекуляциями трех— и более мерных времен» и «вычислениями параметров инсайт-взаимодействий супербольших разумных систем».

Понять хотя бы приблизительно, о чем идет речь в первых двух случаях, комиссар не смог, несмотря на всю свою научно-техническую подготовку. Третья тема расчетов была ближе. Златков решал проблему «хронохирургов», вычислял условия их существования.

Собрались все трое в девятом часу вечера на веранде ромашинского коттеджа, смотрящей на березовую рощу. Солнце уже скрылось за деревьями, по роще пролегли вечерние тени. Было удивительно тихо, если не считать редких птичьих трелей, и у гостей постепенно сложилось элегическое настроение, поддержанное хозяином, предложившим попробовать коктейль «Славянский», который составил он сам. Жена комиссара, высокая стройная красивая блондинка по имени Дениз, посидела с гостями несколько минут для приличия и ушла, сославшись на занятость.

Ромашин, заметив странный — длинный взгляд Павла, сузил глаза:

— Что, не видели раньше мою жену, Павел?

— В моем мире у вас нет жены, — помолчав, ответил Жданов. — Она погибла на Камчатке во время захвата «черного человека», то есть вашего друга Шаламова.

Ромашин внутренне вздрогнул, оставаясь с виду спокойным и расслабленным. В его мире у него не было друга по фамилии Шаламов, хотя людей с такой фамилией он знал.

— Все-таки наши миры отличаются в деталях, — констатировал он философски бесстрастно. — И это понятно. Слишком сложен процесс, называемый жизнью, и слишком зависим от вероятностных законов. Но не будем о грустном. Павел, вы хотели поговорить с нами о чем-то важном. Мы слушаем вас.

— Вкусно. — Жданов поднял прозрачный бокал с янтарным напитком. — Научите меня делать такой божественный нектар? — Повернул голову к Златкову. — Атанас, я хотел бы задать вам несколько вопросов в присутствии комиссара. Не возражаете?

— Задавайте, — буркнул ученый, с рассеянным видом созерцавший пейзаж.

— Чем вы объясняете противоречие: вакуум данной Ветви не имеет стрелы времени, но время здесь тем не менее имеет направление и необратимо?

— Направление необратимых физических процессов определяют вероятностные законы статистики при случайных взаимодействиях. Этим законам подвластен и вакуум, но зафиксировать низкоэнергетические взаимодействия неизмеримо труднее. Мы их просто не замечаем. Кроме флуктуаций. — Златков почесал горбинку носа. — В принципе, конечно, каждый атом — флуктуация, но это уже вопрос философии.

— Вы хотите сказать, что ваша Метавселенная изначально родилась со вложенными в нее вероятностными законами? С законом роста энтропии?

Златков вдруг словно проснулся, зачарованно глянул на потягивающего коктейль Жданова.

— Браво, гриф! Неужто сами дошли, или подсказал кто? Те, Кто Следит, например?

— Я уже понял, что Те, Кто Следит — ваши подсказчики. Мои же друзья — Хранители Равновесия, ну, или, по-вашему, «хронохирурги». Но «дошел» я сам.

— О чем речь? — любезно осведомился Ромашин. — Что-то к вечеру я туго соображаю.

— Возможны миры, где вероятностные законы не работают, — развеселился Жданов. — И этими мирами являются как раз Ветви, или, если хотите, Корни Древа Времен, принадлежащие «хирургам». Сверхсистеме типа «грибница», задумавшей изменить кое-какие законы существования Древа.

— Но ведь мы уже пришли к выводу, что «хирурги» для нас — разумная система типа «стая».

— Просто в разных Ветвях они принимают разный облик, причем именно в соответствии с законами вероятности, вложенными в Ветви.

— Тогда я не понимаю смысла их Игры с Теми, Кто Следит. Что это за Игра, в результате которой может измениться все Древо и сами Игроки в придачу?

— А Игры никакой и нет, — меланхолически заверил всех успокоившийся Златков. Ромашинский коктейль понравился ему, и он налил себе еще бокал.

Едва не поперхнувшийся Ромашин сделал большой глоток коктейля, осторожно поставил бокал на столик, вытер губы.

— Вы шутите, Атанас?! Ведь вы первый сделали предположение об Игре такого уровня…

— Теперь я думаю несколько иначе.

Жданов с интересом, Ромашин с недоверием посмотрели на Златкова. Ученый слабо улыбнулся, пребывая в благодушном настроении.

— Я неправильно выразился, коллеги. Все мы участвуем в Игре, подразумевая управляющее начало — Игроков. Для нас это нормально. Однако после долгих размышлений и расчетов я пришел к выводу, что мы участвуем в Игре совсем другого плана. — Атанас допил коктейль, пососал дольку лимона — собеседники терпеливо ждали продолжения, — подумал и налил себе третий бокал напитка. — Знаете, Игнат, ваш коктейль действительно чудесен. Я тоже возьму рецепт, если не возражаете.

Комиссар сделал иронический поклон.

— Давно не чувствовал себя так покойно и комфортно, — продолжал Златков, словно не замечая красноречивых взглядов. — Но к теме. Я пришел к выводу, что Игра, в которую мы вовлечены якобы помимо нашей воли, это саморегулирующийся, многомерный, многоплановый, принципиально транзитивный[15], а может быть, и разумный процесс.

На веранде установилась прозрачная тишина. Птицы и те смолкли на какое-то время. Лишь коротко прошелестели листья берез от налетевшего слабого ветерка.

Долго-долго смотрели на ученого двое мужчин, отвечающих за безопасность человеческих коллективов, потом Ромашин тихо проговорил:

— Означает ли это, что Игроки тоже управляемы?

— Вы, как всегда, точны в формулировках, комиссар, — рассеянно согласился Златков. — Я даже скажу больше… Впрочем, чувствую, вы еще что-то хотели сказать?

— Игра как разумный процесс, в результате которого непрерывно изменяется матрица Мироздания, или, иначе, Древо Времен, есть Бог!

Златков поморщился.

— Обычно Бога вспоминают, когда хотят перевести проблему в разряд запредельно сложных. Можно говорить и о Боге, если хотите, как о Творце Игр бесконечной сложности, разбитых на уровни и подуровни. На каком-то подуровне к Игре подключаемся и мы, биологические существа с конечным сознанием. Так вот Творец Игр — сам вне Игры. Вне Древа Времен, которое и есть Его Игра, так сказать, Лила.

— Что такое Лила? — поинтересовался Жданов.

— Индоарийский термин, означающий деяния Бога, производимые им по собственной воле, легко, играючи. Соответствует в принципе тамильскому Тирувилеиядалю — священной игре.

— Я понял! — негромко, с дрожью в голосе, произнес Ромашин, совершенно не стыдясь своих чувств. — Но ведь если мы осознали уровень своего участия, не означает ли это, что мы можем из Игры… выйти?!

— Наверное, можем, — кивнул Златков.

— Каким образом? — теперь уже не удержался от удивленного восклицания Павел Жданов. — Как предлагал комиссар — собрать всех Ждановых и других исполнителей в кучу и объяснить им смысл происходящего?

Златков покачал головой.

— Вряд ли это возможно — собрать всех. Но и какого-то количества исполнителей будет достаточно. Нужен очень простой и легко реализуемый шаг… в принципе я знаю, какой. Но еще не просчитал последствий. Могу только намекнуть: необходимо использовать два агрегата — наш Ствол и Контрствол, только совсем по-иному, для других целей.

Во взглядах сотрудников службы безопасности, обращенных на ученого, легко читались сомнение, надежда, недоверие и жажда все выяснить до конца, поэтому Златков добавил с насмешливой кротостью:

— Надеюсь, вы не станете пытать вашего покорного слугу, дабы выбить из него показания?

Жданов рассмеялся, улыбнулся и Ромашин.

— Атанас, мы не «хирурги»… — Он виновато взглянул на Павла, но тот не обиделся, хотя Игнат имел в виду его хозяев. — К тому же вы доказали, что обладаете колоссальной силой воли, коль смогли отстроиться от программы. Нет, мы подождем, пока вы сделаете все необходимые расчеты. Однако вы, говоря обо мне, о точности моих формулировок, обмолвились: «Я даже скажу больше…» Что вы хотели сказать?

— Да ничего особенного, — пробормотал Златков, уходя мыслями в себя. — Вы не учитываете одно важное обстоятельство: каждая игра требует наличия не только двух игроков как минимум, но и судей, контролирующих соблюдение законов игры. Поразмышляйте над этим. Вы же, Игнат, паранорм, каких мало, иначе чем объяснить ваше постоянное опережение событий, точность представлений, знание законов Игры? Вы находитесь в почти постоянном инсайте[16], хотя и не осознаете этого. Иными словами, вы слышите голос Бога. Ну, или Судьи, если хотите.

— М-да… — протянул Жданов неопределенно, глядя на застывшего комиссара. — Ну и как относиться к вам теперь, господин Ромашин? Я тоже паранорм, но еще ни разу не слышал голос Бога. А тем более Судьи.

Игнат не ответил, ошеломленный предположением Златкова, и Жданов обратился к ученому:

— Вы кого хотите сведете с ума, Атанас. Кстати, в свете ваших последних утверждений, что есть трансгресс?

— Вы уже и сами догадались, по-моему. — Ученый очнулся, поставил бокал на столик, встал. — Извините, мне пора идти. Благодарю за угощение и приятную беседу.

— Я провожу, — встал и Ромашин, обретая былую выдержку. — Вызвать такси?

— Не надо, здесь всего две сотни метров до стоянки монорельса, хочу прокатиться до метро над лесом.

Поклонившись, Златков сошел с веранды на траву и пошел через рощу к дорожке, ведущей между другими коттеджами к метро и аэровокзалу Смоленска. Когда он скрылся за деревьями, Ромашин повернул голову к Павлу и встретил его ставший непроницаемым взгляд.

— Итак, комиссар, на чем мы остановились?

— На том же. Надо думать, прикидывать, считать. А что такое трансгресс в свете атанасовских высказываний?

— Если я его правильно понял, трансгресс — всего-навсего судейская система контроля. Просто мы видим ее под углом наших материальных представлений, вот она и упрощается для нас в «линию связи», в «парамост пространственных перемещений». Но если я прав, то любой судья имеет возможность в любой момент вызвать трансгресс и… — Жданов не договорил.

Среди берез бесшумно выросла ажурная серебристая труба, тающая высоко в небе.

Двое мужчин, одинаково пораженные зрелищем, смотрели на нее, оценивали полученное знание. Наконец у Ромашина созрел вопрос:

— Интересно, кто мы с тобой, Павел?

Жданов покачал головой, с любопытством и каким-то странным сожалением оглядел Ромашина с ног до головы.

— Мне почему-то кажется, что вопрос надо ставить иначе, комиссар. Кто вы?! Я-то уж точно к появлению трансгресса не имею никакого отношения.

Глава 4

Падение длилось долго, вечность — по ощущениям десантников, уже не раз испытавших на себе бросок по «струне» хрономембраны. Поэтому, когда жар и свист этого небывалого падения сквозь времена сменились холодом и тишиной, сознание людей восприняло это как остановку, удар по психике, от которого они долго не могли опомниться.

Первым пришел в себя Павел Жданов, имеющий большие резервы адаптации. Потом Белый. Поглядев на спутников, начинающих потихоньку шевелиться на полу кабины, они вышли из лифта в кольцевой зал Ствола и остановились.

Это был именно тот зал, тот узел выхода хроноускорителя, где много дней (месяцев, лет, веков?) назад десантники во главе с Павлом (не этим, а первым) ждали груз «големов» и готовились к атаке на хронобур. Как и тогда, нынешний горизонт здания с трубой хрономембраны был пуст и тих. Ни конкистадоров-пауков, ни черных всадников-хронорыцарей, ни «черепах» с усами-антеннами, ни других чудовищ, киборгов и живых существ Павел с Григорием не увидели.

— Интересно, в какой момент мы сейчас попали? — проговорил Белый, выйдя в коридор, освещенный голубыми прожилками в потолке. — До нашего первого появления или после? — Он вдруг хихикнул. — Если до — представляешь лица команды того Жданова, когда они увидят нас?

— Не увидят, — рассеянно произнес Павел. — Наше появление наверняка породило развилку во времени, отделение новой Ветви от этой, где мы сейчас находимся. Та команда прибудет именно туда.

— А давай спросим у Стаса, он-то должен знать, были мы здесь или нет.

— Спросим. Но если ты помнишь, где-то тут в коридорах торчит выход трансгресса… — Он отшатнулся.

В глубине коридора бесшумно вырос «лес» ажурных ферм и растяжек — фасад линии трансгресса.

Белый присвистнул, глядя то на Павла, то на появившийся как по мановению волшебной палочки трансгресс.

— Маэстро, вы, случайно, не колдун? Или по крайней мере эмиссар Тех, Кто Следит?

— Если бы я был эмиссаром… — хрипло выговорил Павел, откашлялся. — Хотя, может быть, я этого не знаю?

— Проверим?

— Как?

Белый засмеялся.

— Паша-первый, с которым я ходил раньше, такого вопроса не задал бы. Я имел в виду трансгресс. Проверим?

Жданов вернул себе непроницаемый вид.

— Успеем. Пошли к остальным, спросим их мнение.

В кольцевом зале они встретились с успевшими прийти в себя и выйти из кабины лифта Ивашурой, Вероникой и Полуяновым. Павел коротко рассказал им о появлении трансгресса, опустив подробности и предполагаемые причины. В возможность прямого вызова трансгресса он еще не верил.

— Надо решить, как мы пойдем дальше, — закончил он. — По сути, мы уперлись в «дно» Мира, вернее, в «дно» Ветви, породившей наши Метавселенные. Сюда же, как я теперь представляю, упираются и все бесчисленные Стволы — созданные людьми хроноускорители. Ваш «родной» Павел Жданов со своей командой — с вами ли, с другими ли Ивашурой, Костровым, Валетовым и так далее — уже сделал свое дело, но в своей Ветви! Мы наверняка попали в другую Ветвь, где судьба Метавселенных висит на волоске. И снова у нас небогатый выбор: нырнуть в «начало времен» и спасти хронобур с помощью трансгресса или же предоставить шанс другим, тем, кого пошлют Те, Кто Следит.

— Но ведь мы собирались идти парламентерами к «хирургам», — с наивным удивлением сказала Вероника.

— Вряд ли это достижимо.

— Да, недостижимо с помощью Ствола, — кивнул Ивашура, пристально разглядывая Жданова. — А с помощью трансгресса? Ведь он появился не зря? Кто-то его сюда вызвал?

— Он и вызвал, — кивнул на Павла Белый.

Павел покачал головой.

— Я в этом не уверен. С одной стороны, трансгресс появился после моих слов, и я действительно желал, чтобы он здесь был. Но я не мог его вызвать, по крайней мере один. Либо помог Григорий, либо… кто-то другой.

— Здесь никого больше нет, — заявил хмурый Полуянов, успевший выглянуть в коридор и вернуться.

— Я понимаю вас, — усмехнулся Жданов. — Слишком гладко прошел наш спуск по цепи Ствола. Значит, наш противник изобрел какую-то хитрость и где-то ждет нас в засаде. Может быть, и здесь. Хотя я тоже ничего не вижу и не чувствую. И тем не менее трансгресс возник после нашего выхода. Если это не ловушка «хирургов» — у нас есть шанс опуститься ниже «дна» Мира, к «корням» Древа Времен, где живут сами «хирурги». Решайте. Мое мнение — надо идти, использовать подаренный шанс.

— Минуту, — негромко произнес Ивашура, раздумывающий над чем-то. — Мне до сих пор неясно, что такое трансгресс. То есть да, транспортная система, мост пространственных… э-э… перемещений и тому подобное, но чей он? Кому принадлежит? Кому нужен? Мы ведь попали в него случайно.

По залу разлилось молчание.

— Кому же еще может принадлежать трансгресс, — неуверенно начал Полуянов, — как не Тем, Кто Следит?

— Нет, — отрицательно мотнул головой Павел. — Если бы он принадлежал Тем, Кто Следит, им самим не составило бы труда отключить хронобур, а они использовали нас.

— Но и «хирурги» не являются его владельцами.

— Трансгресс слишком универсальная и мощная система, чтобы принадлежать какому-то одному Игроку, — продолжал Ивашура. — Она может служить либо всем одинаково, либо…

Все внимательно, с верой и ожиданием разглядывали внезапно замолчавшего Игоря Васильевича. Лишь Вероника смотрела на него иначе, понимающе, с какой-то буквально материнской нежностью и любовью.

— Договаривай, Игорь.

— Странно, что мы не подумали об этом раньше, — с удивительным даже для себя спокойствием продолжал Ивашура. — Любая игра предполагает соблюдение правил. А кто следит за этим?

— Судьи, — буркнул Полуянов.

— Вот им и принадлежит трансгресс!

— Браво, Игорь Васильевич! — раздался из коридора чей-то добродушный голос, и в зал вошел бровей Мимо собственной персоной — двухметровый гигант, похожий на закованного в латы рыцаря с накинутым на плечи плащом из металлических пластин. — Позвольте представиться: один из Судей, как только что изволил выразиться ваш приятель.

— Значит, вы не зря стали все чаще попадаться нам на глаза, — проговорил Жданов. — Мы нарушили какие-то правила Игры?

— Не вы, мой друг, не вы — Игроки.

— Тогда почему вы преследуете нас, вмешиваетесь именно в наши действия?

— Потому что судьям нужны исполнители их решений, а вы — вы лично и другие ваши «двойники», Павлы Ждановы изо всех Ветвей Древа, как показали события, уже достигли уровня исполнителей. Когда Игра заходит в тупик или начинает скатываться к бессмысленным гекатомбам, агрессивному несогласию с законами, прямому уничтожению соперника, в нее вмешиваемся мы.

— Но мы же… тоже игроки, только более низкого уровня…

— Это не помешает вашей миссии.

— И что от нас требуется?

— Да, в общем-то, ничего особенного. Каждому просто надлежит вернуться к прямому исполнению обязанностей. Игра, в которой вы приняли посильное участие не по вашей воле, закончена. Ну, или заканчивается. Вы можете возвращаться.

— Не верю, — твердо сказал Ивашура. — Мы намерены продолжить свой путь.

— Это ваше право. — Тон, с каким были сказаны (мысленно переданы, конечно) слова, был сродни пожиманию плеч. — Только нам будет искренне жаль, если вы погибнете. Придется искать новых исполнителей, а это в какой-то степени задержит нас. И куда же вы направляетесь, если не секрет?

— К «хронохирургам», — вставила Вероника, потому что мужчины молчали. — Спустимся по трансгрессу к «корням» Древа Времен и…

— А зачем спускаться? — опять «пожал плечами» бровей. — Трансгресс и есть Корень, то есть древнейшая корневая система Древа, используемая Судьями в качестве универсальной судейской системы контроля. Она же используется «хронохирургами» в качестве их временного пристанища, так что искать их не требуется. Заходите и контактируйте. Кстати, советую задуматься над тем, почему «хирурги», живущие в Корне Древа, оставили вас в живых. Прощайте, разбуженные слишком внезапно. И да поможет вам Воля Творца.

— Стойте, — угрюмо бросил Жданов. — Вы охотно шли нам навстречу, когда мы этого не просили, извольте ответить на пару вопросов.

— Я весь внимание.

— Почему трансгресс — временное пристанище для «хирургов»?

— Для ответа на этот вопрос необходимо разобраться, что такое время, на что нам не хватит… гм… гм… времени.

— А вы объясните попроще и покороче.

— Извольте. Каждая Ветвь Древа есть Метавселенная со своими законами, наборами физических констант и — своим временем. Сколько Ветвей — столько времен, имеющих сходную или же совершенно разную физическую природу. Скажем, в вашей Метавселенной время — процесс изменения объектов в сторону необратимого роста энтропии, что определяет и стрелу времени. В других Ветвях время — особая субстанция, обладающая энергией, силовое поле, конгломерат мировых линий, субъективно-психологические формы восприятия, изменяющиеся отношения тел и явлений…

— Понятно. Дальше.

— «Хронохирурги» — Игроки…

— Дальше, — бросил Белый.

— Спокойно, Гриша, — укоризненно глянул на него Ивашура.

— «Хронохирурги» всех видов, имеющие, кстати, разные названия в разных Ветвях: «стая», «рой», «грибница», «монарх», «муравьиная куча», «коммуна», «термитник», «файл» и так далее, — Игроки со стажем. Они участвовали до нынешней в сотнях других Игр, а в предпоследней ухитрились изобрести процесс, уничтоживший их собственную Ветвь. Объяснить этот процесс на человеческом языке или даже назвать его я не в состоянии. Скажу только одно: Корень Древа Времен, давший жизнь «хирургам», теперь «горит».

— Как это? — прошептала Вероника.

Бровей не ответил.

— Почему же вы вовремя не остановили Игроков? — спросил скептически настроенный Белый.

— Судьи тоже… э-э, материальные существа…

— У нас говорят — из плоти и крови.

— Нечто в этом роде. Так вот, мнения Судей разделились, и общая Воля не была поддержана. Когда же Игра зашла в тупик, процесс уже пошел.

— Кажется, в нашей земной истории у меня на родине было нечто подобное, — усмехнулся Ивашура. — Процесс пошел, да не в ту сторону.

— Я ответил на все ваши вопросы?

— Остался последний. — Павел подумал. — Нет, еще два. — Он еще немного помолчал. — Или три. Первый: где живут Те, Кто Следит за нами? Второй: как остановить Игру? Третий: каким образом я, если я на самом деле судебный исполнитель, как вы утверждаете, могу заставить Игрока соблюдать правила Игры?

— Те, Кто Следит, живут там же, где и «хронохирурги». Несмотря на всю сложность, трансгресс — кольцо. То есть он сложнейшая система, разумная сама по себе в силу своей сложности, но она же и замыкает Корни и Ветви Древа в измерениях, которым в земном языке нет названия. А вот над тем, как остановить Игру, — подумайте. В принципе вы можете это сделать и без нашей подсказки. Что касается исполнения, то людьми уже созданы атрибуты власти исполнителей, хотя они и назвали их иначе.

— Как же?

— Дриммеры! — хрипло произнес Полуянов.

— Вот именно, друг мой. Теперь я могу быть свободен?

Бровей посмотрел на ошеломленных десантников насмешливо-снисходительно (глаз его не было видно из-под «шлема», но чувства он внушал именно такие) и исчез так же тихо, как появился.

— Ни черта я что-то не соображаю! — сказал Белый, в сердцах сплюнул на пол. — Кто друг, кто враг… кто Игрок, кто Судья…

— А я, выходит, судебный исполнитель, — хладнокровно откликнулся Жданов. — То-то меня так опекали Те, Кто Следит. Хотели, чтобы я им подсудил.

— Что будем теперь делать? — задала своевременный вопрос Вероника. — Есть ли смысл искать «хирургов»?

— Теперь понятно, почему они нас не ликвидировали во время перемещений по трансгрессу, — продолжал размышлять вслух Павел. — По той же причине: хотели произвести на Судей благоприятное впечатление.

— Ничего себе, благоприятное! — хмыкнул Белый. — Давили нас, травили, уничтожали всеми способами…

— Ты не учитываешь уровень этого давления. Наверняка Игра идет и в высших сферах, в Ветвях, где живут существа, на много порядков сложнее и разумнее нас.

— Тогда почему они выбрали в качестве судебных исполнителей тебя и твоих двойников?

— Не знаю, парадокс действительно есть, но это лишь подтверждает наше несовершенство. Игорь Васильевич, что вы решили?

— Если этот ваш… бровей Судья прав и трансгресс — кольцо, то стоит попросить его автоматику доставить нас к нашим друзьям, отправившимся в гости к Тем, Кто Следит. Встретимся, обсудим ситуацию и выработаем решение. Согласны?

— Аминь! — хором ответили Белый и Полуянов.

Глава 5

Бросок по «струне» Ствола в «будущее» группы Павла Жданова-первого длился недолго. Это почувствовали все, не испытав особой встряски и неприятных ощущений. Что-то было не так, сработал какой-то фактор, которого они не учитывали. Поэтому Павел не спешил выходить из кабины, когда лифт остановился. Поднял руку, призывая всех к молчанию, разгерметизировал скафандр, откинул конус шлема и прислушался к звукам, долетавшим из недр Ствола. С минуту стоял, полузакрыв глаза, уйдя в транс паранормального состояния, потом очнулся, оглядел зеркально бликующие фигуры товарищей, кивнул.

— Можете снимать шлемы, дышать здесь можно.

— Что там слышно? — прошептала Тая.

Павел покачал головой, достал дриммер.

— В том-то и дело, что ничего. Глухо. Я ничего не слышу, ни одного звука. И не вижу. Похоже, зал выхода мембраны заблокирован.

— Кем?

— Может быть, Теми, Кто Следит. «Хронохирургам» делать это не надо, их задача — уничтожить нас любым способом как досадную помеху.

— Поговори со Стасом, — предложил Иван, также откидывая капюшон шлема и принюхиваясь. — А пахнет здесь приятно. Стас-то должен знать, где мы застряли и кто нас накрыл.

— В том все и дело, Стас меня не слышит. Я его уже минут пять вызываю.

Павел вышел в чистый и светлый кольцевой зал с дымчато-хрустальным полом и жемчужно светящимися стенами, обошел трубу лифта, разглядывая пол, потолок и стены, вернулся к дверному проему лифта.

— Можете выходить. Никого и ничего. И ни одного выхода в коридоры. Мы действительно заблокированы.

Он подошел к стене с ветвистым рисунком каких-то светящихся жил, некоторое время разглядывал ее, коснулся ладонью и отдернул. Потом воткнул в нее меч.

Лезвие дриммера вошло в стену легко, проделав глубокий и узкий шрам, который тут же затянулся, стоило вытащить лезвие из стены.

— Полевая структура, — прокомментировал Жданов. — Попытаться пробить ее можно, однако за успех не ручаюсь. Почему же молчит Стас, хотел бы я знать. Кажется, мы в ловушке, господа десантники. Или в тюрьме.

— Эй, кто здесь хозяин? — повысил голос Костров, заставив вздрогнуть озирающихся женщин.

Ответом ему была тишина.

— Ничего себе гостеприимство! — тихонько проговорила Ясена, поглядывая на Жданова огромными глазищами, в которых горел огонь любопытства и восторга. В крови юной россинки кипела жажда приключений, которую вряд ли можно было погасить.

— А почему ты считаешь, что нас должны принимать как важных и долгожданных гостей? — улыбнулась Тая.

— Но ведь вы сами говорили, что те, Следящие, ваши друзья. А друзья всегда должны заботиться…

— Очень я сомневаюсь, что они наши друзья, — недовольно проговорил Костров. — Паша, мне показалось или в самом деле мы летели недолго? Такое впечатление, что мы недалеко ушли от схрона с Контрстволом.

— У меня сложилось такое же.

— Тогда почему бы нам не продолжить подъем? Что мы теряем?

Жданов ободряюще подмигнул Ясене, задумчиво прошелся по красивому полу вокруг колонны лифта.

— Почему бы и не попробовать, в конце концов? Отдых никому не требуется? Тогда закукливайтесь — и вперед.

Все четверо накинули конусовидные шлемы, совершенно непрозрачные внешне, вошли в кабину лифта и нажали белый квадрат «подъема». Раздался резкий визгливый гудок, но дверь лифта не появилась и кабина с места не сдвинулась.

— Застряли, — сказал Костров. — Еще раз?

Но и последующие нажатия на кнопку пуска не привели к положительному результату. Лифт не хотел везти пассажиров ни вверх, ни вниз.

— Придется искать другой путь, — решил без особых эмоций Жданов.

— Какой? — с надеждой спросила Ясена.

— Обходной, — фыркнул Костров. — Выйдем в коридор, найдем лестницу, поищем другую мембрану и продолжим путь. Может быть, эта просто сломалась. А если не найдем, придется шагать вверх по лестнице, как мы это уже делали.

Павел покачал головой, но ничего не сказал.

Хрономембрана сама по себе не ломалась, вывести ее из строя мог только мощный энергетический выхлоп, взрыв. Было ясно, что их кто-то остановил, заблокировав выход на «струну», и сделать это мог любой, кто знал коды и пароли управления Стасом.

— Выходите, дамы, — сделал приглашающий жест Жданов. — Отдохнем, коль представилась такая возможность, а заодно поразмыслим над ситуацией. Не может быть, чтобы такие умные люди, как мы, не нашли выхода из положения.

Ясена шагнула в зал первая и тут же с визгом шарахнулась обратно.

— Там! Там!..

Мужчины, обнаружив адекватную реакцию, заслонили женщин спинами, сориентировали свои огневые комплексы, Павел вытянул вперед меч, и они разом выпрыгнули из кабины, готовые мгновенно открыть огонь на поражение.

Но их подготовка оказалась напрасной.

Зал, до этого момента пустой и чистый, зарос какими-то металлическими на вид фермами, сетками и ажурными решетками, создающими красивую воронку, в глубине которой стоял человек в белом кокосе с тремя красными полосками официала-безопасника на предплечье.

— Здравствуйте, путешественники, — произнес он невозмутимо и сделал шаг вперед.

Костров двинулся было скользящим шагом ему навстречу, но Жданов остановил Ивана.

— Игнат, вы?!

— А кто же еще, — ответил незнакомец с добродушной усмешкой и поклонился. — Комиссар-два службы безопасности Евразийского филиала Игнат Ромашин к вашим услугам. Жданов, это вы?

Павел откинул конус шлема, подошел к Ромашину, и они несколько мгновений вглядывались в лица друг друга, ища знакомые черточки. Потом обнялись. Костров и робко выглянувшие из кабины женщины глядели на эту сцену с одинаковыми чувствами.

— Но вас должно быть больше, — сказал Ромашин, оглядывая отряд.

— Мы разделились. Пятеро отправились «вниз», на рандеву с «хронохирургами», мы же решили встретиться с Теми, Кто Следит. Надо наконец определиться, стоит ли воевать дальше.

— Конечно, не стоит.

— В принципе мы это поняли, однако хотели бы услышать вразумительное объяснение происходящему из уст наших покровителей в будущем.

— Хорошо, что мне удалось вас отыскать. — Ромашин бросил взгляд на стены зала. — Давно вы здесь сидите?

— Минут двадцать. Объясните же, Игнат, как вы нас вычислили с такой точностью? И кто перекрыл хроношахту в направлении на «верхние» Ветви? Вы?

— Нет, к сожалению, я делать этого не умею, — покачал головой комиссар. — И сидите вы здесь не двадцать минут, как вам кажется, а три с лишним месяца. Те, к кому вы направились в гости, так умело заблокировали узел выхода Ствола вместе с вами, что даже поисковая система трансгресса искала вас три месяца — по независимому времени. На Земле же прошло еще больше.

Павел потемнел, сжал губы.

— Значит, намеки бровея Мимо на недобросовестность Тех, Кто Следит… правда?

— Они Игроки, что с них возьмешь? Ведь и нам иногда хочется выиграть любой ценой, не правда ли?

— Почему же они нас просто не… убили?

Ясена и Тая переглянулись, снова как зачарованные стали смотреть на комиссара, столь чудесно появившегося в нужный момент. Ромашин покосился на них, но шутить не стал.

— О, как настоящие джентльмены, они тоже пекутся о соблюдении неких норм, имиджа, ибо Судьи вполне способны засчитать им поражение.

— Какие судьи? — не понял Костров.

— Судьи, контролирующие Игру. Поэтому ни Те, Кто Следит, ни «хронохирурги» не позволили себе разделаться с вами на их уровне. Прямо. В любой момент. Это должны были сделать исполнители на уровнях, соответствующих вашему. Согласно условиям Игры.

— Вашему? — Павел пристально глянул в глаза Игнату, сделал шаг назад. — Вы сказали — вашему?

— Да, я так сказал, — остался спокойным Ромашин.

— А вы разве… не с нами?

— И да, и нет. Пойдемте со мной, я все объясню.

— Куда?

— В трансгресс.

— Говорите здесь.

— Хорошо, — терпеливо согласился Ромашин. — Сейчас мы оседлаем трансгресс и отправимся на встречу с вашими друзьями, которых вы направили «вниз». Они ждут.

— Откуда вы это узнали?

Ромашин улыбнулся, кротко, чуть снисходительно и в то же время доброжелательно, и Павел, который больше всего боялся, что комиссар закодирован и является резидентом «хронохирургов», поверил ему.

— И наши друзья ждут нас «внизу» три месяца?

— Нет, по их часам прошло не более суток. Три месяца прошло по независимому времени, времени трансгресса. Время внутри этой системы можно считать абсолютным.

— Кто вы, Игнат?

— Судья, — просто ответил Ромашин.

Группы Ивашуры и Жданова-первого соединились уже через полчаса после появления Ромашина.

Мужчины сдержанно, как всегда, пожали друг другу руки, по сути, даже не успев соскучиться. Женщины обнялись, но тоже выразили свою радость без обычных восторженных ахов и охов. Встреча произошла «на дне» Мира, то есть в предпоследнем узле Выхода Ствола, как выяснилось, принадлежащего Ветви, где «группа спасения» Жданова еще не появлялась. Обо всем этом, об Игре и Игроках, о контроле за ними и еще о многом другом поведал комиссар десантникам, уже достаточно подготовленным, чтобы выслушать его спокойно.

Рассказ длился около часа, и после него все долго молчали, получив пищу для размышлений. Первым переварил сенсационные новости Григорий Белый, человек действия, привыкший больше делать, чем думать.

— Значит, к «хирургам» мы теперь не пойдем?

— Зачем? — вопросом на вопрос ответил Ромашин.

— Хотелось бы посмотреть хоть одним глазком на их житье-бытье, на них самих…

— Как выглядят «хирурги», не знаю и я сам, но думаю, что их облик не представляет интереса. К тому же учтите, что они многомерные существа, а человеческий глаз просто не в состоянии уловить все геометрические извивы и формы иномерности.

— Не понимаю, как «хирурги» могут жить внутри трансгресса… — тихонько проговорила Тая, обращаясь к Ивану; десантники расположились в удобных креслах в холле гостиницы, созданной Стасом. — А тем более уживаться со своими врагами, Теми, Кто Следит…

Ее услышал Павел-первый, покачал головой.

— Это-то как раз понять можно, трансгресс только нам кажется трубой, транспортной линией, на самом деле он сверхсложная многомерная система с уровнями и подуровнями, со своими ландшафтами и «струнами» связи, космическими пейзажами, вакуумом и пространственными объемами. Вот чего не понимаю я, так это каким образом он сохраняет свое надвременное положение, почему независим от Древа Времен.

— Этого не знаю и я, — вмешался Ромашин. — Единственный человек, который мог бы ответить на ваш вопрос, Павел, это Атанас Златков, но он почему-то наотрез отказался покидать Землю… и нашу Ветвь.

— Ну хорошо, я принял ваши объяснения, — произнес Жданов-второй. — Итак, мы с Пашей, все Ждановы из всех Ветвей — исполнители решений Судей. Почему же мы узнаем об этом последними? И как мы можем повлиять на Игроков, которые на много порядков сложней нас, мощней, умней, наконец? С помощью этих ваших мечей-дриммеров? Смешно. Может быть, в качестве личного оружия дриммер и сгодится, хотя я предпочитаю «глюк», но вряд ли он способен заставить «хирурга» выполнить условия Игры.

Ромашин остался спокоен и невозмутим.

— Вам не надо замахиваться на самих «хирургов», гриф, для их урезонивания существуют исполнители соответствующего ранга. Вы же — исполнитель на уровне другой стаи, человеческой, ваш уровень — трехмерность, ваша забота — соблюдение закона людьми и существами, подобными им. А для этих целей дриммер более чем достаточен. Просто вы еще не знаете всех его свойств и возможностей.

Комиссар повернулся к Павлу-первому:

— Дайте мне ваш меч.

Жданов вытянул дриммер за рукоять из-за спины, подал Игнату. Тот некоторое время разглядывал струящееся голубоватое лезвие меча, потом сделал какое-то движение, и меч исчез. Рука комиссара теперь держала нечто вроде полупрозрачного хрустального кастета, внутри которого мерцали россыпи искр, начиная плавное движение.

— Как вы это сделали? — потребовал объяснений Павел.

— Я знаю «слово власти», то есть мысленный пароль. Дриммеры — вещь опасная. Если ими завладеют преступники, которые имеются в любом обществе, не миновать беды. Создавались они по технологии субкварковых преобразований как мирные универсальные инструментарии и многодиапазонные защитные комплексы, однако использовать их можно и в качестве оружия. Кстати, ваш любимый «глюк» всего лишь бедный родственник дриммера. — Ромашин подкинул «кастет» вверх и произнес ровным голосом: «Всех связать!»

В следующее мгновение «кастет» лопнул, как бы пророс черными жгутиками, буквально вскипел, выбрасывая множество тонких нитей, и в течение долей секунды эти нити спеленали не успевших даже понять, что происходит, десантников. Правда, Павел-первый, да и второй тоже успели среагировать на команду комиссара, хотя и по-разному: первый направил на Ромашина ствол «глюка», второй превратил свой костюм в яйцеобразный кокон. Но остальные были застигнуты врасплох.

— Комиссар, что это значит? — хладнокровно спросил Павел-первый.

— Демонстрация возможностей дриммера, только и всего.

— Вы очень рисковый человек! Не знай я вас так, как знаю, я сейчас мог бы превратить вас в облачко элементарных частиц. Мой «глюк» готов выстрелить в любой момент.

— Да, конечно, — кивнул Ромашин. — Извините за испытание, но демонстрация дриммера еще не закончилась. Стреляйте.

— Что?! Игнат, вы понимаете, что говорите?

— Стреляйте, Павел. Я в своем уме.

— Но… черт! — Жданов повернул голову к дублю. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Стреляй, — высунул Павел-второй голову из кокона. — Он Судья, ты исполнитель. Выполняй приказ.

Жданов покачал головой, глянул на Ясену, не спускавшую с него потемневших круглых глаз, дернул уголком губ, намечая улыбку, и выстрелил, до минимума уменьшив заряд.

Трасса желтых огоньков из дула «глюка» вонзилась в грудь сидящего напротив Ромашина, и произошло нечто вроде бесшумного светового взрыва.

Вспышка жемчужного света заставила всех зажмуриться, по комнате пронесся световой ураган, искривляя тела сидящих, кресла, столики, цветы в кадках. Метнулись из угла в угол световые сполохи, складываясь в интерференционные и дифракционные веера, и светопреставление прекратилось. Ромашин продолжал спокойно сидеть на своем месте и, прищурясь, смотреть на оторопевшего Жданова.

— Но «глюку» не может сопротивляться ни один материал, ни одно поле! — с недоумением произнес Полуянов.

— Материал не может, — согласился комиссар. — Дриммер может. Струи конституэнтных[17] кварков и глюонов он встраивает в свою энергетическую сферу, превращает в неотъемлемую часть собственной эффекторной системы.

— Никогда бы не поверил, что такое возможно! — задумчиво проговорил Павел-второй. — А нельзя ли объяснить все эти эффекты попроще? Скажем, влиянием гипноиндуктора «удав»? Никто ни в кого из «глюка» не стрелял, никто не демонстрировал возможности дриммера… а? Покажите «удав», комиссар, или «слона».

Ромашин рассмеялся.

— Скептицизм ваш вполне оправдан, Павел, и все-таки никакого гипноиндуктора у меня с собой нет. Все обстоит именно так, как я вам сказал.

— Знаете, Игнат, — почесал в затылке Павел-первый. — Я, конечно, знал, что дриммеры существуют, но… даже легенды о них менее невероятны, чем их реальные возможности. И мне почему-то кажется, что наука нашего просвещенного века не создала технологии подобных изделий. Федор, ты у нас известный теоретик и практик, опровергни меня.

Полуянов скривил губы.

— Если бы я знал наверняка… дриммерами заниматься мне тоже не приходилось, эта тема всегда была святая святых секретчиков безопасности. Но где-то по большому счету ты прав. Распеленайте нас, комиссар.

Ромашин не сделал ни одного движения, но паутина нитей, опутавших десантников, освободила их, втянулась в клубок, который превратился в прежний хрустальный «кастет». Затем и «кастет» растекся лужицей по ладони комиссара, струйкой обвился вокруг запястья и стал платиновым браслетом.

— Вы несколько поколебали мои убеждения, надо признаться, — заявил Ромашин, глядя на браслет, как все остальные десантники. — Может быть, вы правы, и дриммеры — подарок нашей цивилизации.

— От кого?

— От судейской коллегии, наметившей некоторых людей кандидатами в Судьи. А также в судебные исполнители. Вернемся, я подкину эту мысль Златкову, пусть повозится. Ну а сейчас пора… — Комиссар замолчал.

Ожил мерцающий огнями «огурец» Стаса, превратился в озабоченного молодого человека.

— Господа, спешу предупредить. Зона моего прямого контроля резко уменьшилась. Я чувствую мощное усиление потока внимания. Кто-то пытается ограничить рабочий объем, перекрыть энергоканалы и разблокировать зону.

Как бы в подтверждение слов инка из недр здания прилетел гулкий удар, поколебавший стены и пол гостиницы. Люди вскочили. Стас исчез, через несколько секунд появился снова.

— Это самая настоящая атака, господа! И мне удержать ее не удастся, возможности атакующих гораздо выше моих. Они уже пробили северную стену блока.

— Уж не ваши ли это приятели пожаловали, комиссар? — бесстрастно поинтересовался Павел-второй. — «Хронохирурги»?

— Возможно, это именно они, — отозвался Ромашин озабоченно, не выказывая тем не менее ни растерянности, ни радости, ни страха. — Только приятелями они мне никогда не были. Есть всего одно объяснение происходящему… Кстати, готовьтесь к бою, ситуация действительно серьезная.

— Какое объяснение? — требовательно проронил Павел-второй, оглядываясь на задумавшегося Павла-первого, и направил на комиссара ствол своего «глюка».

— Не торопись с выводами, — очнулся Павел-первый. — Кажется, я понял. Мы сейчас для всех Игроков — прямая угроза выключения их из Игры. И они пойдут на любые ухищрения, чтобы нас остановить. Как «хирурги», так и Те, Кто Следит. Жданов, говорю тебе, не суетись. Игнат, приказывайте, мы готовы к исполнению своих обязанностей.

Ромашин встретил его глубокий, умный, понимающий взгляд, и вдруг пришли строки стихотворения старинного поэта[18]:

В сердце бедном много зла

Сожжено и перемолото.

Наши души — зеркала,

Отражающие золото…

Глава 6

Первый штурм блокированного Стасом бастиона длился всего несколько минут.

В атаке на десант землян, в который входили два судебных исполнителя и Судья, участвовали практически все «санитары», собранные местным резидентом «хронохирургов» по ближайшим узлам выхода Ствола. В том числе и два обезьянозмея, владеющие оружием, способным пробить любую стену, даже поддерживаемую и подпитываемую энергополем.

Одного из них уничтожил Павел Жданов, удачно выстрелив из «глюка» в брешь, пробитую самим же монстром. Второго шестилапого гиганта-киборга обезвредили Белый и Полуянов, скрестив на нем огненные копья аннигиляторов.

С остальным воинством «санитаров», среди которых были люди, чернокожие гуманоиды, «дикобразы», гориллоиды, «черепахи»-герплексы, юркие киберы, похожие на насекомых, и гигантские «червяки», выстреливающие иглы, — десантники справились быстро. Стас, контролирующий внутреннюю геометрию интерьера зоны, для каждого десантника создал «окоп» или «дот», из которого они и вели огонь, в упор расстреливая атакующих, видимых как на ладони.

Последний из «санитаров» превратился в дымный смерч, и атака захлебнулась.

Стас заделал пробоины в стенах зала вокруг трубы хрономембраны, убрал трупы врагов, очистил помещение от обломков стен, копоти, пятен, проозонировал воздух, и зал заблестел чистотой, словно здесь и не проходил только что короткий, но яростный бой.

— Штурм отчаяния, — прокомментировал его Ивашура, больше переживающий за Веронику, нежели за себя или вообще за судьбу отряда.

Однако женщины выдержали испытание с честью, сражаясь наравне с мужчинами, защищая спины дорогих им людей да еще ухитряясь при этом перекликаться по рации и давать советы.

Ромашин в схватке почти не участвовал, только снял двух «санитаров», подобравшихся близко, а сам продолжал анализировать складывающуюся ситуацию, искать выход из положения. Он тоже считал бой актом отчаяния «хирургов», но был уверен, что у противника припрятаны и другие козыри.

— Мы можем уйти отсюда по цепи Ствола? — спросил его Павел-первый. — Или по линии трансгресса?

— Нам не надо никуда уходить, — покачал головой Ромашин. — Коль атака равных нам сил не удалась, «хирурги» начнут повышать уровень воздействия, пока не добьются своего. Терять им нечего. К тому же не сказали еще своего слова Те, Кто Следит.

— Хороши Игроки, нечего сказать! — насмешливо прищурился Белый. — Моральные нормы для них явно не писаны.

— Да и мы, в общем-то, тоже хороши, — проворчал Костров. — Такие крутые, что дальше некуда. Судьи называется, исполнители… а ничего сделать не можем! Как же вы собираетесь влиять на Игроков, если их уровень, как вы утверждаете, для нас недосягаем?

— Не спешите с выводами, — успокоил его Ромашин. — У нас тоже есть в запасе кое-какие сюрпризы. Будем ждать.

Ожидание длилось недолго.

Через сорок минут на зал началась новая атака, в которой уже участвовали силы Тех, Кто Следит. Игроки договорились действовать сообща, терять им действительно было нечего, а десантники-земляне и для тех, и для других представляли реальную угрозу срыва Игры. Эту угрозу необходимо было нейтрализовать.

Первыми на штурм зоны пошли черные всадники, правда, без своих гигантских коней-кентавров. Проломив стены зала сразу в нескольких местах, они устроили настоящий ад, обладая мощным «выплесковым» оружием, от которого материал здания Ствола плыл и застывал причудливыми гирляндами и кратерами. От прямого попадания такой «пули» Полуянов улетел к противоположной стене и долго не мог прийти в себя, хотя скафандр спас его. В то же время оружие людей на хронорыцарей почти не оказывало воздействия. Разряды «универсалов» гасились их черными «латами» полностью, молнии аннигиляторов отражались, довершая разгром зала, и лишь неяркие трассы «глюков» заставляли черных всадников отступать, хотя видимого урона не наносили. Вероятно, хронорыцари имели защиту на уровне кварковых преобразований.

И тогда оба Павла Жданова применили дриммеры в привычной для них форме — в качестве мечей. Удара этих мечей черные всадники не выдерживали. Правда, люди не сразу приспособились к процессу взаимодействия дриммеров и хронорыцарей. Меч входил в тела всадников туго, с мокрым чмоканием, как в тесто, и не отрубал конечности с первого удара. Поэтому приходилось бить несколько раз. Пока черный всадник залечивал одну рану (шрам от удара начинал затягиваться прямо на глазах), Павел наносил еще два удара, а потом в прыжке рубил бугор головы. После этого рыцарь переставал сопротивляться и оплывал бесформенным куском черной глины.

Уничтожать бывших союзников было горько, больно и страшно, однако десантники понимали, что альтернативы нет: не убьют они — убьют их, и дрались с ожесточением, без сентиментальных вздохов и размышлений.

Атака хронорыцарей захлебнулась. Всего их набралось восемь, и все погибли, застыв в разных концах разгромленного, истерзанного ядерным и плазменным огнем зала. Но передышки люди не получили. Вслед за черными всадниками на отряд напали эсперы и конкистадоры, изделия рук человеческих, переориентированные на уничтожение своих бывших хозяев, а потом уж и вовсе невиданные механизмы, созданные, очевидно, на Землях других Ветвей.

В этой бойне принял участие и Ромашин, наглядно показав, что такое дриммер в руках опытного человека. Буквально за полминуты выпущенные им дриммеры уничтожили большую часть атакующих, превращая их в черные шары, которые мгновенно уменьшались, сжимались в точку, исчезали без следа, порождая гулкие всхлипы и трески обратной ударной волны.

Оставшиеся силы нападавших были уничтожены десантниками, сумевшими сохранить спокойствие и удержать оборонительные линии. Последний паук-конкистадор прорвался в зал за спиной гигантской сколопендры, которую расстрелял Гриша Белый. Павел-второй направил на паука «глюк», чтобы ликвидировать прорыв, но Ромашин вдруг остановил его:

— Не стреляйте, Павел! Это парламентер.

Конкистадор просеменил к трубе лифта, оставшейся нетронутой, несмотря на творившийся кругом разгром, в задумчивости поднял вверх две передние лапы и вдруг превратился в юную красивую девушку в тунике и сандалиях, загорелую, с пышными золотыми волосами, изумрудными глазами и алыми губками. Она улыбнулась, подбоченясь, нашла глазами Павла-первого (все десантники были похожи друг на друга, будучи одетыми в скафандры, но девушка выбрала именно Жданова-первого) и проговорила грудным контральто:

— Не пора ли устроить перемирие, исполнитель Жданов?

— Я здесь не главный, — отозвался Павел, озадаченно оглядываясь на Ромашина, единственного из всех не имеющего скафандра.

— Вы главный? — повернулась незнакомка к комиссару. — Странно. В моем реестре вы не значитесь как лицо, облеченное властью.

— А вы кто? — любезно поклонился Ромашин.

— Я представитель мыслящих, которых вы называете Теми, Кто Следит.

— Очень приятно познакомиться. Я Ромашин. Чем обязаны столь высокому визиту?

— Произошло явное недоразумение. — Девушка повела ладошкой, указывая на глыбы погибших черных всадников. — Один из наших помощников спутал уровни воздействия и проявил инициативу, не посоветовавшись с нами. Больше этого не повторится.

Последние слова незнакомки прозвучали особенно звонко, по разрушенному залу метнулось странное дребезжащее множественное эхо, а Павел-первый, да и второй тоже ощутили вдруг тихое потрясение ментального поля, исказившее на мгновение их восприятие действительности. Неприятное ощущение тут же прошло, настроение обоих резко повысилось, прибавилось сил, все происшедшее стало казаться несущественным, вторичным, главным была встреча с прекрасной представительницей высших сил, дружить с которыми счел бы за честь любой человек из любой Ветви времени. А еще было радостно осознавать, что Те, Кто Следит выступают на стороне людей и готовы защищать их всеми доступными средствами, предоставить любую помощь, а в перспективе могут обеспечить достойное представительство в среде Игроков.

Видимо, те же чувства, даже в более ярком выражении, овладели и остальными десантниками, потому что они зашевелились, повеселели, вышли из-за своих укрытий, перебрасываясь шутками и веселыми репликами. Женщины разгерметизировали скафандры, открывая возбужденные счастливые лица, мужчины стали прятать и блокировать оружие. Тем неожиданнее для них прозвучал холодный резкий голос комиссара:

— Отставить веселье! Это гипноатака! Всем включить пси-защиту, немедленно!

Из девяти десантников лишь двое Павлов не спешили выключиться из состояния боя и были вознаграждены тем, что последовавшая после слов комиссара мощнейшая дезориентирующая гипноатака почти не причинила им вреда. Пси-защита скафандров успешно отбила страшный выпад резидентки Тех, Кто Следит. На остальных же нападение подействовало убедительно, заставив их броситься друг на друга и начать «гражданскую войну» всех против всех.

Дальнейшие события, не зависящие от внешних причин, развернулись в течение нескольких секунд. Людей могли остановить только они сами, их воля и сознание. Но лишь Ясена смогла справиться с собой, разобраться в обстановке и не стала открывать огонь по товарищам. Костров и Тая, Ивашура и Вероника, Гриша Белый и Федор Полуянов успели накрыть друг друга залпами из «универсалов» и аннигиляторов. К счастью, ни один из них не выстрелил из «глюка», иначе практически весь отряд был бы тут же уничтожен.

Жизнь людей висела на волоске, когда в события вмешался Ромашин.

Один его дриммер сковал действия дезориентированных десантников, второй атаковал посланницу Тех, Кто Следит, нанесшую мощнейший дезинформационный гипноудар. И война своих со своими прекратилась. Опомнившиеся люди, еле переводя дух, молча смотрели то на Ромашина, то на свободных от пут Ждановых, то на место, где только что стояла изумительно красивая девица, на которую ни у кого, наверное, не поднялась бы рука. Дриммер комиссара превратил ее в ничто, в дуновение ветра.

Ромашин пробрался мимо черных глыб хронорыцарей к трубе лифта, вызвал Стаса, пошептался с ним и повернулся к десантникам, постепенно приходящим в себя. Но заговорил только тогда, когда Стас заделал проломы в стенах зала и расчистил пол.

— Мы все еще игрушки в руках наших покровителей. Хотя я вас не виню, нападение было слишком неожиданным, даже для меня. А ведь атаковал нас не Тот, Кто Следит, а всего лишь его резидент.

— Вот именно, — проворчал Белый. — А вы утверждаете, что мы способны диктовать условия самим Игрокам. Черта с два они нас послушают!

Остальные молчали, стыдливо пряча глаза друг от друга. Женщины не решились подойти к мужчинам и лишь посматривали на своих друзей, не понимая, что произошло. Чувствовала себя неплохо только Ясена. С простотой и естественностью дочери природы она одарила десантников презрительно-высокомерным взглядом, подняла подбородок и гордо прошествовала к «своему» Павлу, взяла его под локоть. Не выдержав, спряталась за его спину.

Ромашин засмеялся. Со вздохом облегчения все зашевелились, сбились в кучу, снова обратили внимание на комиссара.

— Никто не ожидал пси-удара такой силы, — виновато пробормотал Полуянов. — Вот и началась неразбериха.

— Интересно, а что случится, если здесь появится «хирург», так сказать, лично? — хмыкнул Белый. — Или один из Тех, Кто Следит?

— Они играют на неизмеримо более высоких горизонтах, — начал было Павел-первый, но Григорий пренебрежительно махнул рукой:

— Чтобы убрать мешающих их замыслам, они вполне решатся спуститься со своего горизонта на наш. Кстати, почему мы не можем уйти отсюда и переждать в более спокойном месте? Чего ждем?

— Я пригласил сюда других Судей и судебных исполнителей, — спокойно ответил Ромашин. — Из иных Ветвей. Как только они начнут прибывать, наш статус изменится. На судейскую коллегию никто не осмелится напасть. А пока нам придется отбивать атаки Игроков и держаться. Другого выхода нет.

— Между молотом и наковальней, — тихо проговорила Вероника.

Мужчины промолчали. Цель Игры, затеянной Игроками, казалась им бессмысленной, но на их стороне десантными уже не играли, осознав бесперспективность своих действий. Однако им было за кого и за что сражаться, и сдаваться никто не собирался.

Они отбили еще одну атаку, самую яростную и самую короткую, довершившую разрушение зала и близлежащих помещений Ствола. На этот раз в нападении участвовал посланец «хирургов» — боевая разумная система типа «стая», с родственником которой уже встречались Белый и Полуянов на Земле своей Ветви.

Она просочилась в зал сквозь не заделанные Стасом щели и дыры, но была вовремя обнаружена и встречена огнем «глюков» и ответным залпом дриммеров: около полусотни танцующих змей с дынеобразными головами, то складывающихся в одно существо, то распадающихся на полупрозрачные тени, обладающие огромным пси-потенциалом и потому смертельно опасные.

Когда растаяла последняя змееобразная особь стаи, люди еще некоторое время ждали продолжения, не дождались и принялись молча подсчитывать ресурсы и боезапас. Сил вести отвлеченные разговоры у них уже не осталось.

Через несколько минут проверка ресурсов закончилась.

— Еще одна такая атака, — хмуро доложил Белый, — и мы останемся безоружными, если не считать дриммеров. Странно, что «хирурги» тянут время. На их месте я бы не посылал «шестерок», а пошел сам. Ну, или послал бы не одного бойца, а целый отряд. С тремя-четырьмя стаями мы бы не справились.

Словно в ответ на его слова Стас коротко доложил о «гудении струны» лифта: кто-то мчался сюда по цепи выходов хроноускорителя и вот-вот должен был появиться в зале.

— Приготовьтесь на всякий случай, — сказал Ромашин. — Хотя, сдается мне, это начинают собираться приглашенные.

— Как же вам удалось их вызвать? — заинтересовался Жданов-первый. — Наверное, не без помощи Златкова?

— Не без, — улыбнулся комиссар. — Это оказалось достаточно простым делом. Мы запрограммировали своего Стаса, а уж он программу связи со всеми бродящими по узлам выхода послал дальше.

— Удивительный человек… хотя и странный немного.

— Все мы странны по-своему. Но интеллект Атанаса такой мощи, что он, наверное, мог бы поспорить с Игроками. Во всяком случае, он первым оценил их, определил параметры Игры и разработал рекомендации, как ее прекратить.

— Почему же вы нам этого не сказали раньше?

— Потому что деталей не знаю сам, Златков не был убежден в истинности своих идей и попросил время на дополнительные расчеты. Надеюсь, он справится.

С тихим звоном возникла дверь лифта, доставившего первого гостя. Растаяла. И под изумленные возгласы в зал вышел тот, о ком только что говорили, Атанас Златков собственной персоной.

Одет всемирно известный ученый был в оранжевый «уник» аварийщика-спасателя. О том, что «уник» может трансформироваться в любой костюм любого цветосочетания, он, наверное, не подумал.

— Какая встреча! — пробормотал он с меланхолическим выражением на лице и разрядил обстановку до гомерического хохота. Остановился, озадаченно глядя на смеющихся десантников.

— Что это с ними?

— Все в порядке, — подошел к нему Ромашин, пряча улыбку. — Мы говорили о вас, и вы тут же появились.

— А что тут у вас творится? Такое впечатление, будто произошло землетрясение.

— И не одно, а несколько. Нас атаковали.

— «Хирурги»?

— И те, и другие.

— Я предполагал нечто подобное, потому и решился на этот трюк со спуском. Сейчас сюда прибудут наши общие знакомые Григорий Белый и Марич с кое-каким оборудованием. Потом мы сделаем пару переходов и…

— И нас перехватят, — перебил его Белый.

— Меня же не перехватили? — философски заметил Златков. — Пока вы тут сражались, мы там успели предпринять кое-какие меры. — Он увидел приближавшихся Ждановых, оживился. — Вас уже двое, очень рад.

— Я тоже! — в один голос искренне воскликнули оба Павла, пожимая руку ученому. — Что побудило вас ринуться в пучину времен?

— Мы договорились с Судьей, — Златков кивнул на Ромашина, — что, как только я закончу разработку одной интересной идеи, тут же сообщу. Я закончил.

— Что за идея?

— Как прекратить все это безобразие с использованием нашего Ствола в качестве Бича Времен.

Сказано это было так просто, что в зале установилась мгновенная тишина.

— Вы нашли способ воздействия… на Игроков?! — раздался в этой тишине голос Ивашуры.

— В принципе да, хотя я прежде всего искал способ нейтрализации воздействия Ствола на соединенные им Ветви.

— И что для этого нужно сделать?

— Ну, на это могу ответить и я, коль идея уже была высказана Атанасом, — вмешался Ромашин. — Прежде всего необходимо собрать всех исполнителей. Затем мы все переместимся в схрон, в тот узел выхода Ствола, где строится Контрствол, и объясним строителям ситуацию. Затем включим Контрствол в соответствии с рекомендациями Атанаса. — Комиссар повернул голову к ученому. — Я правильно все нарисовал?

— В пределах компетенции, — снова вызвал смех окружающих Златков.

— А если мы не успеем? — спросил Белый, будучи прагматиком, редко полагающимся на обещания других людей. — Мы отбили уже четыре атаки, может быть, переживем еще одну, но самих «хирургов» встретить будет уже нечем. Я вообще удивлен, как пропустили они сюда вас, господин Атанас.

— А я никого не спрашивал, — пожал плечами Златков. — Зачем им останавливать одного слабого человечка? Что же касается атак, их больше не будет, уверяю вас.

Ответить на вопрос почему он уже не успел, Стас объявил о прибытии следующей пары гостей.

Это были обещанные Гриша Белый и Марич, тащившие за собой тележку-антиграв с какими-то приборами.

Началась суматоха, все хотели посмотреть на встречу двойников-Белых, поговорить с каждым, и Ромашину с Ивашурой пришлось призвать отряд к дисциплинированности и тишине. Десантники отступили от лифта, потом и вовсе вышли из зала в коридоры и близлежащие помещения, бывшие недавно полем боя, с пробитыми навылет стенами, усеянные обломками рухнувших перекрытий, оплавленные и сожженные.

Естественно, было выставлено боевое охранение на случай появления неприятных сюрпризов, но обещание Златкова оправдалось. На отряд больше никто не напал. А потом начали прибывать отряды десантников из других Ветвей времени: Ждановы, Белые, Ивашуры, Полуяновы и даже «погибшие» Рузаевы, Гаспаряны и Валетовы.

— Сюр! — только и сказал Гриша Белый, ошалев от встреч «с многократно умноженным самим собой». — Во сне такое не приснится!

Павел-первый был с ним согласен, потому что и его пробирала дрожь от происходящего действа, объяснить которое он мог — себе (но не Ясене), а воспринимать как реальность не хотел.

— Слушай, — снова подошел к нему возбужденный Григорий, волоча за руку второго Белого, возбужденного не меньше. — Я тут поспорил с ним… э-э, с самим собой, так сказать… хе-хе… Зачем все-таки понадобилось собирать всех, если Златков и сам мог бы включить Контрствол?

— Насколько я понял Ромашина, контакт с Игроками возможен только на уровне стай. Помнишь наш разговор? Человечество — тоже стая, только еще не осознавшая себя на этом уровне. Так вот мы собираем стаю единомышленников, иначе никто слушать нас не станет.

— Понял? — бросил снисходительно Григорий своему дублю.

Павел засмеялся. Белые отошли к своей группе. Павел некоторое время наблюдал за прибывающими, здороваясь с каждым, пожимая руки своим двойникам, и отметил одну странность: ни один следующий Павел Жданов не прибыл с девушкой. Таким образом, он пока оставался единственным, у кого была Ясена.

Выбрав момент, Павел оставил ошеломленную Ясену с Таей, подошел к одинокой паре тихо беседующих Златкова и Ромашина (их двойники почему-то еще не появились) и поделился с ними своим открытием. Гости все прибывали и прибывали, их уже насчитывалось несколько сотен, а конца и края этому не было видно.

— Что ж, тебе повезло, — сказал Ромашин, понимая чувства безопасника. — Видимо, Ветвь с племенем россинов уникальна, больше таких нет, и твоя Ясена — единственная. — Он прищурился. — Или ты хотел бы иметь их несколько?

— Да н-нет, — смешался Павел, неожиданно став косноязычным. — Я не это… думал же, другая…

— Вполне возможно, что все Ясены погибли в своих похождениях по Стволу, — пришел ему на помощь Златков. — С другой стороны, Ветвь россинов действительно может быть единственной с такими условиями. Схрон. Временной тупик, так сказать. Вообще удивительно другое, что вас выбросило именно туда, в спокойное место. Ваш штурм хронобура мог закончиться совсем иначе.

— А как вы объясните, что их выбросило в тупик? — заинтересовался Ромашин.

— Да очень просто, воздействием сразу двух Игроков — «хирургов» и Тех, Кто Следит, уравновесивших друг друга. Одержи победу «хирурги» — вся команда просто перестала бы существовать. Ну а если бы победили Те, Кто Следит, ребят занесло бы куда-то очень «высоко», в «крону» Древа, откуда они уже никогда не вернулись бы домой.

— До меня медленно доходит, но я, кажется, понял, — пробормотал Павел, все еще ища глазами знакомые лица, чередой появляющиеся из кабины лифта; Стас, разделившись на десятки своих копий, успешно справлялся с регулировкой и размещением групп. — Даже убийство Валетова волхвом Родом на земле россинов — результат игровых ходов обоих Игроков. Наша команда равновесная и потому наиболее перспективная для них. Они пытались склонить нас на свою сторону любым способом…

— В пределах вашего уровня, — поднял палец Ромашин. — И только почувствовав угрозу провала, Игроки начали поднимать уровень воздействия, формируя все более мощные поля сопротивления.

— Я не согласен, — мотнул головой Златков. — То есть вы правы, Игнат, но я имел в виду Игроков. Есть веские основания полагать «хирургов» и Тех, Кто Следит не Игроками, а просто фигурами покрупней, чем пешки-люди. И еще тут у меня возникла одна идея… — Златков пожевал губами, погружаясь в задумчивость. — По принципу экономии энтропии в транзитивно зависимых контаминатах…

— Попроще, Атанас, — рассмеялся Ромашин. — Иногда мне кажется, что вы родились на Земле случайно, не ваш это уровень.

— Попроще я вряд ли… — Златков на мгновение словно засветился изнутри, а Павел вдруг ощутил нечто вроде бездны, разверзающейся под ногами. Все тут же и прекратилось, ученый стал тем, кем и был — полусонным с виду, рассеянным человеком, но впечатление бездны осталось.

— В общем, у меня появилась идея подсчитать параметры трансгресса, — продолжал ученый. — Интуиция мне подсказывает, что он создан кем-то, кто гораздо выше всех действующих персонажей нынешней драмы.

— Кем?

Златков посмотрел на Ромашина, и по губам его неожиданно скользнула застенчивая улыбка, совершенно не подходящая этому человеку.

— Настоящим Игроком! — произнес он заговорщицким шепотом. — Понимаете? Единственным! Решая проблему Ствола, я уперся в две другие проблемы и работаю сейчас над ними днем и ночью, настолько они меня заинтересовали. В результате я понял, что Игрок действительно должен быть один. А поскольку он не любит проигрывать, то и выиграть не может. Понимаете? Играет-то он… — Златков помолчал, — сам с собой…

— Вы хотите сказать, что Игру не выиграет никто? Какие бы усилия он ни прилагал? Ни «хирурги», ни их соперники…

Златков кивнул.

Ромашин и Павел переглянулись, помолчали. Вопрос, вертевшийся у Жданова на языке, был невыносим, и он все-таки задал его:

— В какие именно проблемы вы уперлись, Атанас? Извините, что я вторгаюсь в личную сферу…

— Любопытство не порок. Проблемы действительно стоят того, чтобы положить на них жизнь, смею вас заверить. В принципе это вечные проблемы физики невозможных состояний. Первая — проблема нашего предназначения. Вторая — проблема возникновения Игрока. Или Творца, если хотите.

Ромашин задумчиво, а Павел с дрожью в теле смотрели на ученого и не знали, что сказать в ответ.

А гости все прибывали, звуки шагов, шарканье, голоса тысяч человек слились в ровный гул, заполнили зал, все помещения вокруг, и казалось, Ствол вскоре не выдержит напора и рухнет, погребая всех под собой.

Глава 7

Это было поистине грандиозное сюрреалистическое зрелище.

Из здания Ствола выходили люди, похожие друг на друга как две капли воды, строились в колонны и вливались в общее войско, подступившее к стенам Контрствола. Никогда никто ранее не наблюдал подобного шествия, хотя, наверное, в истории Древа Времен собирались рати и более многочисленные. Однако и эта армия, насчитывающая никак не менее трехсот тысяч человек, впечатляла, а главное, состояла она из подразделений одинаковых людей: «полка» Ждановых, «бригады» Белых, «батальона» Костровых, женских «батальонов» и «рот» — Таисий Калашниковых, Вероник Ткаченко, других женщин, по-видимому, чьих-то подруг, ставших десантницами.

Ромашин взирал на эту армию с высоты тридцать второго этажа Ствола с философским спокойствием, Златков — меланхолически, скрестив руки на груди, Жданов же, Павел-первый в иерархии всех Ждановых, с кого началась вся история, чувствовал себя не в своей тарелке. Помогало только присутствие Ясены, быстро привыкшей к тому, что происходит, и с любопытством, но без страха, разглядывающей армию, самую необычную из всех когда-либо существовавших.

— Стая, — задумчиво произнес кто-то сзади. — Не очень-то это похоже на стаю.

Павел оглянулся. Его команда в полном составе смирно стояла за его спиной и ждала приказа. Игорь Васильевич Ивашура, Вероника, Иван Костров с Таей, Федор Полуянов, Гриша Белый. Не было с ними только Павла-второго, он командовал «полком» других Ждановых, подтягивающихся к угрюмому черно-багрово-фиолетовому двуглавому замку Контрствола…

Конечно, в этом мире-схроне их ждала у кабины лифта засада.

Но, во-первых, Стас отвлек находившихся в засаде шумовыми и видеоэффектами, во-вторых, десантники пустили вперед своих киберов, реагирующих на изменение обстановки быстрее людей. Киберы, естественно, были уничтожены, но и сами нанесли засаде немалый урон. В-третьих, сообщение, посланное Ромашиным с помощью Златкова еще из своей Ветви, достигло-таки адресата и здесь, в схроне «хирургов». Сторонников диалога, готовых выслушать парламентеров, набралось немного, но они были и сыграли свою роль, хотя и несколько позднее.

А затем из лифта вышел передовой отряд армии Ромашина, вооруженный дриммерами, и участь засады, а заодно и всех остальных охранников Ствола была решена.

Появившийся вслед за авангардной группой ударный «батальон» очистил от «санитаров» Ствол, сбил десятка два летающих крестов и прочей техники и занял оборону. А вскоре начали прибывать основные силы людей.

Остатки «санитаров» отступили к зданию Контрствола, в панике бросая оружие. Потом кто-то начал наводить там порядок, и паника улеглась. Защитники Контрствола попрятались внутри недавно отремонтированного здания, подтянули резервы, подняли в воздух более мощные машины, которых ни Павел-первый, ни его спутники не видели раньше: четыре гигантских конуса, усыпанных круглыми отверстиями и вертикальными щелями. Конусы здорово походили на трансгалактические спейсеры земной погранслужбы. Вероятно, под влиянием «хронохирургов» находились Земли, почти не отличимые от Земли Ромашина и Жданова.

Но, видимо, именно в этот момент сказали свое слово те, кто не хотел воевать и готов был выслушать предложения противника. Готовый вспыхнуть с новой силой бой не начался. «Санитары» и их неведомые начальники угрюмо смотрели на развертывание армии Ромашина, заполнившей всю равнину от Ствола до Контрствола.

— Пора и нам, — сказал наконец Ромашин. — Думаю, мы заслужили честь представлять сводную рать многих человечеств.

Ивашура и женщины повернули было к выходу с «балкона», образованного рухнувшим вниз участком стены, но Павел-первый остановил их.

— Спускаться долго, у нас есть транспорт.

Игорь Васильевич взглянул вопрошающе, и Жданов добавил:

— Дриммеры.

— Я не умею ими пользоваться, — смущенно улыбнулась Вероника, нащупывая в кармашке костюма свой «волшебный кастет».

— А не надо ничего уметь. Ваш дриммер настроен на ваш мысленный поток и выполнит все желания, надо только приказать.

Словно иллюстрируя пояснение Жданова, Ромашин прыгнул с балкона вниз, вычертил красивую дугу и понесся к зданию Контрствола. За ним сорвался с выступа Белый, посыпались горохом Полуянов, Костров, Тая, и, наконец, последними, разобравшись в управлении дриммером, стартовали Вероника, Ивашура и замыкающим Павел.

Вся восьмерка, провожаемая взглядами воинов многотысячного войска, опустилась перед воротами заграждения, окружающего Контрствол по периметру. Створки ворот — обычная решетка, приводимая в движение сервомеханизмами, — разошлись, пропуская парламентеров. Ромашин спокойно двинулся вперед, за ним Белый, самый напряженный из всех, ожидающий каверз от бывших врагов, остальные чуть отстали.

Прошли мимо памятного Павлу растворного узла, обогнули замершие грузовозы. Когда до огромного восстановленного портала, обрамляющего вход в здание, осталось около сотни метров, отряд остановился. Наступила странная, торжественная и одновременно полная напряжения минута ожидания.

— Врата Ада! — прошептала Ясена.

Остальные женщины были с ней согласны. Впрочем, мужчины тоже. Павел отчетливо увидел пропасть, способную поглотить не только их маленький отряд, но и войско сзади, и весь уцелевший осколок здешней природы, и всю Вселенную! И еще он почувствовал при этом, что странным образом эта пропасть зависит от воли всего нескольких человек, одним из которых был он сам…

Минута истекла. Но того, кто вышел к парламентерам, они увидеть не ожидали.

Это был… Ромашин! Игнат Ромашин номер два! А за ним появился и Атанас Златков-второй, с виду равнодушный ко всему.

Некоторое время двойники молча рассматривали друг друга. Потом засмеялся Павел. И его смех разрядил обстановку лучше любого другого жеста или слова. Правда, вышедшие из крепости «хирургов» копии известных всем людей не были расположены к шуткам и смеху, и все же реакция Жданова подействовала на них успокаивающе.

— Чего вы хотите? — жестко проронил Ромашин-второй; Ромашин-первый в таком тоне никогда ни с кем не разговаривал.

— Мира, — ответил он сдержанно.

— И для того, чтобы это доказать, вы привели целую армию?

— Абсолютно верно. Вряд ли ваши хозяева расположены слушать кого бы то ни было, если только это не ультиматум. Это первое. Второе: вы наверняка проанализировали полученную информацию…

— Мы получили ее только что и прибыли сюда за несколько минут перед вашей демонстрацией.

— В принципе я готов принять вашу концепцию, — добавил Златков-второй, благосклонно взиравший на своего визави. — Но хотелось бы выслушать… э-э… м-м… коллегу более обстоятельно.

— Мы готовы к этому, — кивнул Ромашин-первый. — У вас имеется аппаратура компьютерного эф-анализа?

Ромашин-второй и Златков-второй переглянулись.

— Найдем.

— Тогда сделайте милость, обсудите с коллегой все спорные проблемы, а мы тут подождем в приятной компании.

Златков-первый поклонился, подошел к своему дублю, и они скрылись за колоннами портала.

— Разве они наши враги? — тихонько шепнула Ясена на ухо Павлу. — Почему они там, а не с нами?

— Не враги, — вздохнул Павел, — но фактор противостояния. Их родина оказалась под влиянием «хронохирургов», склонивших их на свою сторону, в то время как мы поверили другому Игроку.

— Тем, Кто Следит?

— Умница.

— А почему их так мало? Я имею в виду ваших начальников, Ромашина и Златкова. Столько прибыло разных двойников, а их всего по двое… и я — одна… — Девушка вздрогнула. — Я так боялась… — она прикусила губку, но Павел понял, что хотела сказать Ясена. Она вспомнила о Владее.

«Действительно, — подумал Павел, — пикантная возникла бы ситуация, если бы здесь появился двойник волхва. А как бы отреагировала Ясена на появление «лишней» соперницы? Или она уже иначе смотрит на это дело? Ведь обещала выйти за меня замуж…»

— Ничего не бойся, все наши беды позади. — Сам Жданов в этом сомневался, но не видел, чем еще успокоить девчонку. — А двойников Ромашина и Златкова здесь мало по той простой причине, что во многих Ветвях, вовлеченных в Игру, они просто не существуют, а в тех мирах, где они живут, их роль не столь велика.

Он оглянулся.

Войско двойников заполняло всю равнину до рухнувшего утеса Ствола, и крылась в их молчании столь грозная сила, что даже колоссальная гора Контрствола, нависшая сверху, не могла поколебать уверенности стоящих напротив людей. Златков (первый) был прав. «Хирурги» не решились открыто воевать со стаей многих человечеств, но они явно готовили какую-то акцию. Уверенность Ромашина-второго тоже основывалась на чем-то.

Ромашины отошли в сторону, тихо беседуя. Остальные парламентеры собрались в группу вокруг Белого, вздумавшего рассказать анекдот для разрядки нервов.

Златковы вернулись через полчаса, оживленно споря на ходу, размахивая при этом руками, поминутно останавливаясь, втолковывая друг другу какие-то истины. Опомнились и замолчали они, когда до молча ждущей их группы осталось всего несколько шагов.

— Да, — сказал Златков-второй; отличить обоих ученых можно было только по костюмам: на Златкове-первом был все тот же оранжевый «уник», на его дубле красовался дымчатый «хамелеон».

— Да, — повторил Златков-второй, — противоречий в их доказательствах я не нашел. Есть кое-какие спорные моменты, но существа дела они не меняют.

— Вывод? — сухо спросил Ромашин-второй.

— Нас использовали наши «хирурги», их — свои… То есть Игроки. Сейчас они, Игроки опять же, пытаются изменить правила Игры, используя квантово-тоннельные «уши», торчащие в вакууме…

— Попроще, — совсем сухо попросил Ромашин-второй, — и без вашего научного жаргона.

— Но мы не можем… — начал было Златков-второй. Первый отстранил его:

— Попробуем. Трансгресс перестал быть транспортной системой для обеих сторон, ни «хирурги», ни Те, Кто Следит не могут им воспользоваться, как раньше. Он отключен.

— Кто его отключил?

— Я, — поднял глаза на Ромашина-первого Златков.

— Вы?!

— Сейчас это не имеет значения. Как Главный Судья уровня я имею право на такие действия. Тем более если они одобрены Судейской коллегией.

— Вы… Главный Судья?!

Тишина, наступившая после восклицания сразу двух Ромашиных, была такой, что стал слышен шорох песка под ногами переступавших с места на место людей в полукилометре отсюда. Даже спутники Златкова смотрели на него с изумлением, не веря своим ушам.

— Что тут особенного? — поднял брови ученый. — Должен же кто-то быть главным арбитром игры? Вот он, — Атанас кивнул на Ромашина-первого, — арбитр первого ранга, Павел Жданов — судебный исполнитель, я — Главный Судья. Все утверждены Судейской коллегией, все исправно несут свои обязанности… хотя и не всегда знают об этом. Все правильно.

— Неправильно, — заметил Златков-второй недовольно. — Говори им то, что есть на самом деле, а то они все индивидуалы и мыслят категориями личностных отношений.

— А, ну конечно, — согласился Златков-первый, — я же это и имел в виду. Судья — это категория, понимаете? Не личность. Главный Судья — это все Златковы, вместе взятые, обитающие во всех Ветвях. Поэтому их и мало. Судебный исполнитель — это все Ждановы, вместе взятые… ну и так далее.

— Стая, — серьезно сказал Ромашин-первый.

— Да, комиссар, — согласился ученый. — Если хотите — стая. Или рой. Разумная регулирующая система. Но образуется она только тогда, когда Вселенной начинает угрожать опасность распада, дестабилизации, вырождения, иначе — если Древо Времен начинает «сохнуть» из-за действий Игроков. Тогда Древо формирует Судейскую коллегию, которая и ограничивает деятельность Игроков, игнорирующих правила Игры.

— Только учтите, — перебил Атанаса дубль. — Мы сильно упрощаем ситуацию, ведь Игра имеет не один уровень, а речь идет только о том, который доступен стае людей.

— Хорошо, я вас понял, — сказал Ромашин-второй, встречая дружелюбный взгляд своего двойника и отвечая ему сдержанно-заинтересованным, уже не враждебным взглядом. — Допустим, мы выйдем из Игры — все, кто осознал ее агрессивный характер и бесперспективность. А если Игроки найдут нам замену? Сможет ли остановить Игру потеря Игроками всех… м-м, пешек?

— Господин Судья первой категории, — произнес Ромашин с некоторой иронией, — мы с вами всего лишь люди, и наш уровень — регуляция Игры биологических систем. Высшие уровни нам недоступны. Но и наш — весьма и весьма сложен, так что работы у нас будет много.

— Эмоционально, но неточно, — проворчал Златков-первый. — Вы опять забываете, Игнат, что ни «хирурги», ни их соперники не являются собственно Игроками, они просто фигуры более высокого порядка, чем пешки-люди, и используются истинно Великими Игроками, управляющими Древом Времен. Добраться бы до них! Ведь кто-то же из них ошибся… — Ученый посмотрел на своего двойника и умолк.

— Продолжайте же, Атанас, — заинтересованно проговорил Ромашин-первый. — Сказали «а», говорите «б».

— Это всего лишь предположение, — нехотя пробормотал Златков, впадая в обычную свою меланхолическую задумчивость. — Мой тезка со мной не согласен.

— Да потому что фазовый портрет эволюции такой сложной системы, как Древо Времен… — вскричал возбужденный Златков-второй, вызвав оживление группы Ивашуры, но Ромашин-второй остановил его нетерпеливым жестом.

— Не тяните время, Атанас, нас ждут сотни тысяч людей.

— Есть косвенные доказательства того, что кто-то из Великих Игроков, а не «хирурги» или их соперники, торпедировал некие важные законы Древа Времен, и теперь оно «горит».

— Что значит «горит»?

— Для того чтобы это объяснить, я буду вынужден снова вернуться к проблемам времени. Да, конечно, Древо Времен реализовало все возможные концепции времени, коих бесконечное множество, но, какими бы ни были эти времена, собственно время как континуум — горит! Сзади нас — ничего! Пепел памяти. Вселенная вспыхивает каждое мгновение, ветвится и тут же сгорает… чтобы вспыхнуть опять! Жизнь как бы убегает от небытия и никак не может убежать.

Златков-второй махнул рукой и демонстративно отошел в сторону. Первый посмотрел на него рассеянно, повернулся к Ромашиным, рассматривающим его во все глаза.

— Существует некий единый Принцип, заставляющий Вселенную сгорать и вспыхивать вновь, передавая память бытия последующим мгновениям. Может быть, этот Принцип — Воля Творца, Игрока над Игроками, может, общий закон жизни, удерживающий мир на грани небытия. Мы думаем над данной проблемой и когда-нибудь найдем ответ.

— Но это уже другая история, — негромко проронил Ромашин-первый. — Нам же следует довершить начатое.

— Да, вы правы, — очнулся Ромашин-второй. — Что вы предлагаете делать?

— Включить Контрствол в контур Ствола для векторного шунтирования хроношахты. Что будет равнозначно свистку арбитра на футбольном поле.

— Игра остановится?

— Мы надеемся, что да. Вряд ли мы повлияем на все уровни Игры, но законы развития затронутых Ветвей восстановим. Технически сделать это несложно, все необходимые для этого материалы и ресурсы находятся под руками. Но прежде — всех исполнителей придется отправить по домам, где они смогут проконтролировать исполнение решения Судей. Их дальнейшее присутствие здесь необязательно.

Оба Златкова и Ромашины глянули на бесконечные шеренги людей на равнине, над которой внезапно возник зыбкий огненный диск, походящий на солнце. Оглянулись и десантники.

— Мне страшно… — вцепилась в руку Павла Ясена.

— Солнце… — начал хрипло Ивашура, откашлялся.

— Это не солнце, — хмуро сказал Ромашин-первый.

— Нет, это стихи…

Солнце, сожги настоящее

Во имя грядущего,

Но помилуй прошедшее![19]

Вероника подошла к нему и обняла.

Глава 8

Равнина между зданиями Ствола и Контрствола была пуста. С трудом верилось, что недавно здесь располагалась трехсоттысячная армия двойников, принимавших участие в Игре на стороне разных Игроков, но осознавших свое подчинение и сумевших отказаться от участия в вечной войне за существование.

При расставании едва не возникла тихая паника: парные двойники, мужчины и женщины, не знали, как из множества одинаковых людей выбрать своего — друга, мужа, невесту или жену. Но потом все разобрались все-таки и разбрелись по своим мирам.

От Контрствола протянулась к башне Ствола стометрового диаметра ажурная труба, с виду сплетенная из серебристой паутины. Это был эффектор векторной стабилизации, усиливающий связь хрономембран обоих зданий. В принципе можно было обойтись и без него, но Златковы, руководившие проектом, настояли на монтаже стабилизатора.

Все это время десантники Ивашуры провели вместе, не вмешиваясь в события и даже не следя за тем, что происходит. Наступило время полной расслабленности команды, дошедшей до конца и теперь не знавшей, что делать дальше.

Они спали, гуляли парами и поодиночке, собирались вместе на обеды, вечерние «посиделки», вели неспешные беседы и отдыхали, отдыхали, отдыхали, особенно не задумываясь о завтрашнем дне. Да и однообразный день здешнего уголка природы способствовал расслаблению. Казалось, он будет тянуться вечно и ничто не помешает людям довести свою миссию до конца. Единственное, на чем удалось настоять Ромашину, обеспокоенному состоянием команды, было обязательное ношение с собой дриммеров. Даже Павел Жданов не понял желания комиссара, но просьбу выполнил.

За час до включения Ствола и Контрствола в единую систему все собрались у осыпавшихся стен бывшего хроноускорителя. Все понимали, что отдых закончился, что пора и им расходиться по своим домам— Ветвям.

Мужчины прощались сдержанно. Женщины всплакнули, обнявшись, и долго не хотели расставаться.

— Выше головы, десантники, — попытался приободрить друзей Ивашура. — Как я уже понял, Древо Мира — хитрая штука, оно еще предоставит нам возможность встретиться.

— Вы же слышали гипотезу Златкова, — хмуро заметил Белый. — Существует лишь мгновение настоящего. Никакого Древа нет, сзади нас — ничего. Пустота. Пепел памяти, как выразился он.

— Это даже не гипотеза, — отмахнулся Игорь Васильевич, — всего лишь предположение. Вполне вероятно, что какие-то Ветви или Корни Древа и «горят», но не все же Древо. Пока мы с вами тут прощались, родилось еще с полсотни миллионов Ветвей, и в каждой сейчас наши двойники бьются над теми же проблемами. Неужели сообща мы их не решим?

— Сообща — значит, стаей? — грустно улыбнулась Вероника.

— А что, разве «стая Ивашур» — не звучит?

— Пора, Игорь Васильевич, — тихо обронил Павел, представив картину, как в бесчисленных Ветвях времени сейчас сотни тысяч, миллионы, миллиарды Ивашур прощаются с миллиардами Ждановых, обнимаются, пожимают друг другу руки, успокаивают подруг и уходят…

Уходят ли?

Может быть, и нет никаких миллиардов?! А есть всего одна Вселенная с одним-единственным Игроком, с помощью внушения создающим виртуальную реальность?..

Видно, мысль отразилась на его лице, потому что Ивашура внимательно посмотрел на Павла и кивнул.

— Кажется, мы подумали об одном и том же… что все это сон. Точнее, что мы персонажи чьего-то сна.

— Или компьютерной игры.

— Не компьютерной, — покачал головой Ивашура, ища глазами Веронику, в то время как Павел искал Ясену. Девушка улыбнулась ему, мгновенно реагируя на его взгляд.

Наваждение?

Или реальность?..

— Нет, не компьютерной, — увереннее повторил Павел. — Для Игрока такого класса, каким является Творец Древа, ничего не стоит создать мир, где возможно и невозможное. Знаете, о ком я постоянно думаю?

— О Златкове?

В глазах Жданова мелькнуло удивление.

— Вы хороший психолог, Игорь. Да, о нем. Этот человек гораздо глубже, чем кажется.

— Главный Судья Игры биологического уровня…

— Нет, еще глубже. Это человек-бездна, и с некоторых пор я его стал побаиваться.

— Но он уже показал себя…

— Да, с лучших сторон. Так сложилась ситуация. И я думаю: что произошло бы, окажись Златков не на нашей стороне?

Гулкий подземный удар, напоминающий толчок землетрясения, поколебал равнину, заставив всех замолчать и оглянуться на двуглавую гору Контрствола.

— Что там у них происходит? — проворчал необычно молчаливый и сдержанный Белый.

— По-моему, это не у них, — качнул головой Павел, прислушиваясь к себе.

Еще один удар подбросил поверхность равнины вверх. С грохотом обрушились плохо державшиеся обломки стен Ствола, над песчаной равниной встало облако пыли. Зеленоватый, ровно светящийся небосвод над головой пошел темными трещинами, как стекло.

— Что там у вас происходит, Атанас? — включил рацию костюма Павел. Выслушал ответ, повернул голову к недоуменно озиравшимся товарищам. — Резко ускорилось «засыхание» Ветви. Здешний мир вот-вот схлопнется в «черную дыру». Поэтому запуск Контрствола состоится раньше намеченного, у нас осталось всего несколько минут.

Мужчины, не выдержав, обнялись все вместе, постояли так секунду и, подхватив дам, поспешили ко входу в Ствол.

Первыми в кабине хрономембраны скрылись Иван Костров, Тая, Ивашура и Вероника. Потом нырнули «вниз» Гриша Белый и Федор Полуянов.

Павел с Ясеной задержались, получив сигнал Ромашина подождать его. Вскоре он ворвался в кольцевой зал Ствола в сопровождении двух чернокожих землян какой-то другой Ветви.

— Хорошо, что я успел вас застать, — выдохнул он. — Вы нам нужны, Павел. — Повернулся к неграм и сказал им что-то на незнакомом языке.

Оба бросились из зала.

— Я нужен вам один? — уточнил Жданов, покосившись на Ясену.

— Вы один. Она пусть отправляется на Землю и ждет вас там.

— Никогда! — нахмурилась Ясена.

Павел с легкой улыбкой посмотрел на комиссара.

— Будете возражать?

— Не буду, пожалуй, — помолчав немного и что-то прикидывая, сказал Ромашин. — Пойдемте, нас ждут.

— Что происходит, кроме «засыхания» Ветви?

Словно для иллюстрации слов Жданова по равнине снова прокатился низкий подземный гул, заставив колебаться стены Ствола.

— Трансгресс «гудит» — по меткому выражению Стаса. Кто-то пытается пробиться сюда сквозь блок, одновременно запустив извне более жесткий вариант закона «засыхания» Ветви.

— Игроки?

— Несомненно. Они наконец увидели в нас серьезных соперников, ведь мы замахнулись и на другие уровни Игры… благодаря Златкову. Но мы все же должны успеть. Если бы Игроки принялись действовать сразу после сбора армии двойников, они добились бы своего.

Ромашин поспешил к выходу. Жданову и Ясене пришлось догонять его и мчаться к зданию Контрствола с помощью дриммеров.

Златков ждал их в зале управления Контрстволом, если можно было назвать так «ананас», венчающий одну из башен здания на высоте двух с половиной километров. Под оболочкой «ананаса» пряталась друза кристаллов, каждый из которых представлял собой особый функциональный объем, «нервный узел». Внутри кристаллов и должны были располагаться «пилоты» комплекса. Всего кристаллов было тринадцать, двенадцать малых, размером с первый воздушный шар братьев Монгольфье, тринадцатый — в два раза больше, он венчал друзу. Златков встретил делегацию у этого кристалла, разговаривая с каким-то гигантом, живо напомнившим Жданову яйцеголового Тюрьма.

Суматоха возле здания Контрствола и внутри его кипела такая, что прибывшие с трудом пробились к галерее, опоясывающей зал управления.

— Вовремя, — заметил Златков, отсылая гиганта, окинувшего Жданова ничего не выражающим взглядом. — Давайте быстрее, у нас мало времени.

— Сначала объясните, что происходит, — резко сказал Павел. — И что мы должны делать.

— Идет процесс противодействия Игроков решению Судьи, — нетерпеливо ответил Златков. — Я рано отослал всех судебных исполнителей, теперь надо успеть «дать свисток».

— Разве вы сами не в состоянии это сделать?

— Молодой человек… — начал Златков.

— Павел, — вмешался Ромашин, — эту гигантскую игрушку — Контрствол строили не люди и не для людей. Ее контур управления рассчитан для стаи. Понимаете? Чтобы включить его, необходимо присутствие целого прайда…

— Нас же только четверо.

— Нас ровно двенадцать — с вами вместе, — отрезал Златков. — Не хватает одного исполнителя, но, я думаю, обойдемся. Идемте же, остальные уже заняли места.

— Кто — остальные?

— Да, Боже мой, какая разница?!

— Не нервничайте, Атанас, — тихо сказал Ромашин. — Павел всегда играл в открытую и имеет право знать все.

— Извините, — остыл ученый. — Я действительно несколько перенапрягся. Среди тех, кто занял места в контуре управления, вам знакомы лишь наши с комиссаром двойники. Остальные — бывшие резиденты «хронохирургов». Подходит вам такая компания?

— Старшим будете вы или комиссар?

— Комиссар.

— Тогда подходит. Но вы сказали, что одного исполнителя не хватает.

— Обойдемся.

— А если его заменит она? — Павел подтолкнул вперед Ясену. — Она обладает параномальным запасом…

— Что ж, — Златков окинул вспыхнувшую девушку безразличным взглядом, — хуже не будет. Пусть идет.

Через несколько минут они расположились по одному в пустующих кристаллах зала управления. Каждый кристалл представлял собой абсолютно пустой многогранник с полупрозрачными светящимися гранями. Стоило зайти в него человеку, как воздух в кристалле застывал и превращался в желе, которым можно было дышать, но который не давал возможности двигаться. Чтобы испытать систему, Павел рванулся изо всех сил, и тотчас же упругая среда отпустила хватку. В пустом пространстве «кристалла» раздался ровный бесполый голос:

— Вас что-то беспокоит? Можете принять любую удобную позу.

Павел хотел сказать, что беспокоится за свою подругу, но передумал. Автомат обслуживания комплекса наверняка объяснит ей, что надлежит делать.

Садиться на пол Жданов не стал, подождал, пока воздух загустеет, и расслабился, окунаясь в океан необычайно глубокой тишины. В «кристалл» не долетал не только ни один внешний звук, но не просачивались даже пси-поля. Павел мог слышать лишь пульс крови да эхо собственных мыслей.

Однако это состояние длилось всего с десяток секунд. Включилась связь, и пленка глухоты прорвалась. Стали слышны вздохи и голоса соседей, скороговорка инка координации, тихий писк настройки. Затем все шумы постепенно стихли, Ясена один раз позвала Павла, он ответил ей, успокаивая, и снова наступила тишина, хотя и не глухая, полная, всеобъемлющая, а живая, наполненная ожиданием и нарастающим напряжением.

— Включаю синхронизацию, — прозвучал тот же бесполый голос инка координации. — Думайте о главном — о полной нейтрализации хроношахты. Время выхода на режим — одна минута. Даю отсчет.

В ушах затикал метроном, отсчитывая секунды. Перед глазами появилась объемная схема взаимодействия Ствола и Контрствола, пронизывающих огромное количество Ветвей времени, часть «Дендрокристалла» Вселенной. Зеленые веточки Контрствола постепенно проникали в алые светящиеся жилки Ствола, пока не совместились с ними полностью.

Затем картинка сменилась. Перед глазами Павла протаял объем видеопередачи: равнина со Стволом и Контрстволом с высоты птичьего полета. Он не сразу понял, что изменилось с момента их входа в здание Контрствола, а когда понял — волосы зашевелились на голове.

Равнину разорвали гигантские многокилометровые трещины. Пересекаясь, трещины образовывали неровные куски, которые стали проседать один за другим, создавая провалы площадью в сотни квадратных метров.

Насколько хватало поля видеопередачи, процесс дробления ландшафта и низвержения его частей в бездну шел везде. Буквально за минуту от песчаных дюн, холмов, лесов и гор не осталось ничего, кроме пухлого одеяла пыли, во многих местах подсвечиваемого изнутри багровыми вспышками.

Удивительным образом метаморфоза разрушения мира не затронула здания Ствола и Контрствола, соединенные ажурной светящейся пуповиной векторного стабилизатора. Казалось, они плавают над океаном пыли в невесомости, но вот-вот начнут падать в пыльную бездну, преддверие Ада.

— Синхронизация закончена, — сообщил инк-координатор. — Даю пусковой десятисекундный отсчет.

Какая-то страшная сила стала гнуть здание Контрствола, ломать его на части, которые начали отрываться, исчезать в багровой пыльной пелене. А затем рядом со Стволом — Павел все еще видел всю панораму перед собой — появился сияющий гигантский «одуванчик» какого-то сооружения. Впрочем, не сооружения…

— Атанас, ты видишь? — послышался голос Ромашина.

— К нам прорвался один из Игроков, — отозвался Златков.

— Стая?

— Скорее рой. Но он опоздал. Даю «свисток».

В подтверждение слов ученого автомат досчитал положенное число секунд, колоссальная черная молния сорвалась со второй башни Контрствола, перечеркнула все видимое пространство, вонзилась в «одуванчик», разбрызгивая его на огненные лоскуты… и все померкло перед глазами Жданова. Последнее, что он услышал, был затихающий жалобный голос Ясены:

— Павел…

Очнулся он от неприятных металлических гудков, какого-то сигнализатора опасности. Подхватился, обнаружив, что лежит на полу в пустой комнате в форме многогранника с мигающим вверху сине-фиолетовым огоньком аварийного освещения.

Первой мыслью было: он на борту терпящего бедствие спейсера в системе Каптейна. Потом начала работать память, вспомнилось путешествие по Бичу Времен, война с «хронохирургами», последний «великий поход двойников» на Контрствол.

Павел встал на четвереньки, медленно разогнулся, чувствуя ломоту в суставах и боль в позвоночнике. Покачал головой, представив, каково сейчас Ясене. Позвал:

— Эй, кто-нибудь… отзовитесь!

Гудки смолкли, как будто автомату вбили в рот кляп. Послышался звук тяжелых лязгающих шагов, словно по каменному полу топал рыцарь в доспехах, и в помещение вошла темная плечистая фигура. Огонек в толще потолочной грани разгорелся сильней. Павел вгляделся в фигуру и узнал в «рыцаре» бровея Мимо. Сжалось в тревоге сердце.

— Вы?! Почему вы здесь? Где остальные? Что случилось?

— Ваши сподвижники еще не очнулись, — небрежно ответил бродяга по Ветвям времени. — Но вам не о чем беспокоиться, землянин. Игра закончена, Игроки получили заслуженное наказание и вряд ли когда-либо смогут изменить положение дел.

— К-какое… наказание?!

— Судьи, ваши друзья Златков и Ромашин, немного превысили полномочия. Они не просто зашунтировали Ствол, нейтрализовав «короткое замыкание» Ветвей Древа, но изменили закон Древа, разрешающий так называемое подбарьерное просачивание. Теперь ни один будущий Игрок не сможет воспользоваться подобными «замыканиями» для решения своих задач в обход правил Игры.

— Атанас, — позвал Павел, но ответом ему была тишина. — Извините, я не понял… Что произошло с Игроками?

— Они наказаны, — терпеливо повторил бровей Мимо. — Или вы имеете в виду тех, против кого играли вы? «Хронохирургов»? Они больше не существуют. Ветвь, которую они готовили для заселения, «засохла», не успев родиться, вместе с ними, естественно. Они поспешили с переселением из Корня Древа, который вы называете трансгрессом. Заодно пострадали и Те, Кто Следил за вами, ведь они — потомки «хирургов». Но у них еще есть шанс вырастить себе полноценную Ветвь.

Павел проглотил ком в горле, с силой потер лоб.

— Подождите!.. В голове не укладывается… «хирурги» исчезли?! А Те, Кто Следит — их потомки?! Мне они говорили другое, что они наши потомки.

— И ваши тоже, — кивнул бровей. — Я имею в виду человечество. Древо Времен сложней ваших примитивных представлений о нем, оно пересекается само с собой бессчетное количество раз в бессчетном количестве измерений и времен. Но, собственно, перейдем к делу. У меня есть к вам деловое предложение.

— Д-да… конечно… что? — До Павла не сразу дошел смысл слов путешественника по мирам. — Подождите, дайте прийти в себя… неужели это правда — «хирургов» больше нет?!

— Да, вы, люди, чересчур эмоциональные существа, — констатировал бровей Мимо, разглядывая Жданова с некоторым сожалением. — Это зачастую мешает вам решать важные проблемы. Итак, вы готовы выслушать предложение?

— Д-да, — согласился Павел и глубоко вздохнул, успокаивая сердце. — Да! Чего вы хотите?

— Игра закончилась — нынешняя, конечно. Ваша Метавселенная-Ветвь сохранилась, надобность в Судьях и судебных исполнителях отпала. Но вы, вы лично, можете попробовать себя в ином качестве.

— В каком же? — с недоумением поднял брови Павел.

— В качестве Игрока в следующей Игре.

От неожиданности Павел засмеялся… и умолк. Он вдруг понял, что бровей не шутит.

— Вы сами-то понимаете, о чем говорите? Я всего лишь человек, существо биологического цикла…

— Вы — стая, — поправил Жданова бродяга по Ветвям времени. — Стая по имени Павел Жданов, живущая примерно в двух триллионах Ветвей. И предложение это сейчас выносится всем Павлам одновременно.

Глаза Жданова выразили его чувства, и бровей Мимо засмеялся. Во всяком случае, так можно было понять его пси-волну, соответствующую человеческому смеху.

— Трудно представить? Ничего, пройдет. Итак?

— Кто… вы? — тихо спросил Павел. — Простой бродяга по мирам не может иметь полномочий такого масштаба… если только он…

— Ну-ну?

— Не Игрок!

Бровей Мимо снова «рассмеялся».

— Отдаю должное вашей прозорливости. Недаром я следил за вами практически с момента вашего проникновения в Ствол. Но я не Игрок, я организатор Игр. Итак, вы согласны?

У Павла закружилась голова, и он вынужден был присесть на корточки. Помассировал затылок, с усилием встал, распрямил плечи.

— Почему бы вам не обратиться с подобным предложением к Златкову или Ромашину?

— Судьи, как правило, никогда не становятся Игроками в силу многих причин, в основном психологического плана. Ромашин отказался стать Игроком, но, возможно, согласится стать помощником организатора. Его уровень позволяет ему сделать это!

— Тогда чего вы хотите от меня?

— Да или нет?

— Нет.

— Что ж, уважаю вашу волю. — Бровей отступил. — Но не теряю надежды. У вас еще остается шанс перешагнуть на другой уровень бытия и сознания, неизмеримо более высокий, чем ваш нынешний.

— Я сказал — нет.

Бровей Мимо насмешливо оглядел затвердевшее лицо Павла, поклонился… и его не стало.

Павел снова почувствовал приступ тошноты и головокружения, зажмурился, заставляя организм преодолеть нахлынувшую слабость, вспомнил о спутниках и выбежал из своего отсека управления в кольцевую галерею.

Ясена встретила его на пороге, с затуманенным взглядом, бледная, растерянная, протянула к нему руки. Они обнялись. Но перед глазами Павла все еще стояла фигура бровея, организатора Игр, и в голове бился пси-голос мнимого бродяги:

«Можете попробовать себя в ином качестве… в качестве Игрока… можете попробовать себя… можете попробовать…»

— Могу, — прошептал Павел.

— Что? — не поняла Ясена.

— Но не хочу! — Он поцеловал ее так, как никогда не целовал, обнял за плечи, повел по кольцу галереи к другим отсекам. — Пора домой, зоренька моя Ясная, нам столько предстоит увидеть и сделать…

Бровей перед мысленным взором Павла подмигнул ему и растаял окончательно. Человек для него как личность не имел значения, человек как стая оставался потенциальным кандидатом в Игроки.

А организатор Игр, потрясающих Вселенные, умел ждать…

INFO