– Да, вероятно… – тихо согласился Трогги.
Молодой викинг подошёл к широкой яме и обернулся. В его светлых глазах застыл холодный осенний вечер. Случайно в нём промелькнул и Ормир. Хёвдинг был равнодушен.
Все ждали. Местный жрец произнёс длинную и туманную речь, видимо призывая духов помочь варягу24, которую Хольдер даже не стал переводить. Сын кузнеца ещё раз обернулся, будто ища поддержки у людей, и прыгнул в яму.
Ульф25 стоял напротив него, наклонив голову и ощетинившись. Напряжение момента усиливалось тем, что волк считал это пространство своим, так внушали ему его инстинкты. В яме они дразнили ульфа более злобно и решительно. Он оскалился, собрав складками осторожную морду, сделал шаг вперёд и остановился. Викинг расставил шире ноги, ожидая лобовой атаки, но волк только смотрел и скалил зубы.
– Хей! Хей! – закричали зрители, подгоняя бойцов.
От резкого крика волк сперва присел на задние лапы, прижав голову, а потом вдруг бросился на молодого варяга. Парень ожидал этого броска и уклонился, но волк, извернувшись, вцепился викингу в ногу. Сын кузнеца закричал от боли, и всем стало ясно, что бой им уже проигран. Матёрый, взяв тёплую кровь, почуял силу. Он разом вдруг обезумел в кровавой своей ярости, и, подняв морду и грудь, прыгнул на человека.
Грид больше не смотрел на то, что происходило в яме. Он только слышал храп зверя и просаженное дыхание его жертвы. Потом её короткий стон и всё смолкло. Ульф, будто винясь перед людьми за эту победу, забился в угол и прижал хвост. Сразу расторопные руки накинули на него сверху широкое одеяло, и в яму попрыгали воины, которых здесь называли «ульфингами», придавая особое значение их умению обращаться с волками. Вырывающегося из одеяла зверя держало несколько человек, но и они смогли удержать ульфа только потому, что в ход пошли крепкие верёвки. Два ульфинга передали из ямы тело того, кто всего несколько минут назад обреченно обернулся к своим бывшим родичам.
Викинги возбуждённо шумели. Только кузнец стоял с окаменевшим лицом, вперив пустой взгляд в багровую полосу заката. Тело погибшего парня куда-то быстро убрали.
Когда победителя боя подняли из ямы, на смену ему пришёл другой матёрый. Нового ульфа опустили прямо в клетке, открыли решётку и выпустили. Волк ожидал своей участи. Клетку вытащили из ямы, и всё было готово к новому жребию судьбы.
В этот момент кто-то сзади тронул Ормира за рукав рубахи. Хёвдинг обернулся. Перед ним стояла Фрокна.
– Послушай меня, хёвдинг, – тихо сказала старуха, – если ты исполнишь своё наказание, и мой раб лишится языка, я не отдам тебе склянку с отравой. И ты сам никогда и нигде её не найдёшь!
Она развернулась и ушла, а Ормир лишь проводил её пылающим взглядом.
Ещё один викинг разделил судьбу сына кузнеца, а третьему поединщику удалось одолеть волка. Он перебил зверю переднюю лапу, ударив по ней ногой, а потом, запрыгнув ульфу на спину, разорвал тому пасть.
Этот бой вызвал такой восторг у фолькеров, что они ещё долго не расходились, обсуждая победу удачливого бойца.
На пустой дорожке под луной, среди густого дрока вельву догнал Ормир.
– Послушай меня, ведьма! – крикнул он, готовый загрызть её, как обезумевший ульф свою жертву. Но старуха остановила на хёвдинге немигающий взгляд, и Ормир почему-то сразу сник и споткнулся о корень, протянувший через дорожку костлявую лапу.
– Послушай меня!.. – продолжил он тихо. – Объясни своему рабу, если кто-то услышит от него хотя бы одно слово… не важно на каком языке: на их гаркающем, или на нашем, или на языке троллей – да хоть на языке богов!.. если кто-то услышит от него хоть слово, я отрежу ему не язык – я вырежу ему сердце! А пока пусть все думают, что я исполнил свой приговор и оставил твоего раба без языка.
Старуха ничего не ответила, повернулась и пошла прочь.
Грид разжигал огонь в низком очаге, заваленном сажей, непрогоревшими углями и обожжёнными останками куриных костей. Вельва тихо положила ему сухую ладонь на плечо. Грид вздрогнул.
– Послушай, – заговорила она, – я расскажу тебе про то, как однажды могучий равн26 прилетел в дом вельвы и тревожным криком разбудил её среди ночи. Он смотрел на меня, будто выпытывая, знаю ли я связь времён, могу ли предсказать то, что ведомо только ему? И я увидела сквозь сон, который остался тогда в моих глазах, мальчика с русского острова, которого учил орёл под старой вишней. А потом этот мальчик стал викингом, или оборником, как говорит его народ…
Грид едва нашёл в себе силы, чтобы разогнуть ноги и поняться. В его глазах пылал вопрос, откуда ей всё это известно?
– Так это был… твой ворон? – тихо спросил Грид. – Горо – твой ворон?
– Горо? Красивое имя! – сказала старуха, увлекая воина за собой. – Идём, я покажу тебе что-то… Только возьми факел.
Грид поджёг от очага старый смоляной черен и, освещая им дорогу, шагнул в холодную ночь.
– Горо был вальравном, – продолжила Фрокна свой рассказ, – так здесь называют ворона, напитавшегося останками погибшего в бою вождя или героя. Вальравн обретает великие способности и должен передать свою силу и мудрость самому достойному человеку.
– Вряд ли я могу считать себя самым достойным человеком, – возразил Грид.
– Сегодня ты пытался защитить неизвестных тебе людей только потому, что я рассказала какую вредность задумал Ормир.
– В чём же тут героизм? – заспорил Грид, – Я просто хотел показать ему, что у меня есть своё суждение об этом деле и собственный выбор решения. У меня всегда есть собственный выбор, пока я располагаю своей жизнью.
– Значит, Горо этого было достаточно. Вороны Одина тоже вальравны и дают ему то, чем не обладают другие боги.
Грид посмотрел на Фрокну, освещенную факелом. Яркий свет будто слизал с её лица морщины, и оно обрело цвет томлёного молока. Когда-то эти щёки, и тонкие скулы, и маленький гордый нос имели такую выразительность, что, вероятно, тронули сердце не одного мужчины. Теперь же её лицо рассыхалось, точно пергамент, который поднесли к пылающей жаровне.
Они пришли к неприметной землянке, и вельва открыла скрипучую дверь.
– Посвети сюда, – сказала старуха.
Грид поднёс факел к двери и вдруг увидел… Горо. Ворон лежал на меховине с перевязанным крылом.
– Так вот почему я жив!.. – сказал Грид. – Но как он попал сюда? Как он смог перелететь через море?!
– Два дня назад был шторм. Его просто подхватил ветер, который дул в сторону Борна. Это сильная птица, но он очень ослаб, держа ветер одним крылом, чтобы не рухнуть в море, – ответила Фрокна.
– Послушай теперь, что я скажу!.. – продолжила вельва тревожным голосом, в котором слышались сразу и раскаты далёкой грозы, и сухой шорох леса, и мрачное ворчание разбуженного тролля. Гриду даже почудилось, что этот странный звук извлекает ветер из опрокинутого медного ведра, в котором метались блики факела. Её голос зазвучал снова:
– …Через двенадцать веков в эту осень рассыплется старый камень, и в Годань вступит смерть. Поспеши! Ты должен остановить проклятие, которое обрушил Ормир на головы безвинных людей!
Услышав про Годань, Грид сразу вспомнил, как они с Зосей гуляли по этой деревне. Он ничего не знал про Свиноустье, он вдруг подумал, что Зося живёт как раз в Годане, но через двенадцать веков. В этот самый момент. Какая странная вещь – настоящее время! Оно не предполагает ничего «настоящего» в будущем. Но теперь в будущем жила Зося, и для Грида это являлось реальностью.
…Луна раздвинула дымные облака и сияла над морем серебряным глазом. С Борна, – острова Медведя, – летел ворон. У него ещё болело крыло, а точнее, ворон вообще не управлял им. Но ворон упорно летел через время, пронзая собой незримые пласты существования всего и вся. Под ним поднимались леса и тут же превращались в тлен, мелькали зимы и солнечные лета, а он летел, не останавливаясь…
ГЛАВА 7
– Объясни ещё раз, что ты задумал, – сказал Даниэль Кёллер, плеснув в стаканы по глотку рома.
– Объясняю. Для непонятливых, – заговорил Квига, выбрасывая себя из тяжёлого кресла в белое пространство комнаты. На её пустых стенах отдыхал свет уставшего дня.
– Мы проникаем в средневековье, туда же, куда провалилась та бабёнка. Попадаем в Балтийский регион, а Балтика – это викинги. А викинги – это золото разграбленных морских караванов. Неужели не понятно? Ребята они, конечно, лихие, но никто из них не видел Кольт 45 калибра.
– Как мы возьмём это золото? – снова спросил Кёллер.
– Очень просто! Корабли викингов ночью встают на якорь возле берега. Но золото они с собой на берег не тащат. Нам понадобятся костюмы, кое-какое снаряжение, вот и всё.
– Хорошо, а почему ты думаешь, что мы провалимся именно к викингам, а не к войску Чингисхана? – засомневался в который раз Кёллер.
– Потому, что мы перемещаемся во времени, а не в пространстве, – уточнил Ковач.
– Бред какой-то! Всё это выглядит настолько неправдоподобно! – сказал Кёллер покачав головой. – А что ты скажешь, Улле?
– Точно!
– Что точно?
– Что неправдоподобно, – промычал Юхансон.
– Да послушайте меня, тугодумы! – закричал Квига. – В этом деле больше прибыли и меньше риска, чем во всех наших прежних операциях! У сотен людей получилось туда попасть и возвратиться, почему у нас не получится?! Только надо не трепаться об этом, чтобы не попасть в психушку.
– А как мы окажемся в машине времени? – спросил Юхансон.
– Нет никакой машины времени! Есть пространственно-временной разлом. Понял? – занервничал Ковач.
– Нет, – признался Улле, почесав лоб.
– Тебе и не надо ничего понимать. Действуй как там в подворотне, когда мы дрались, разыгрывая спектакль. Просто делай, что я тебе говорю и всё.
Юхансон согласился, но с опаской посмотрел на Кёллера.