— Ну, стрелкачом летать тоже не сахар, — философски покачал головой Дивин. — Потери у них мама не горюй.
— Не спорю. Только все равно лучше так, чем перед строем у расстрельной ямы приговор выслушать. Так что, как ни крути, но я у тебя в долгу.
— Полетать дадите? — загорелся экспат. События последних дней настолько набили оскомину, что ему до смерти хотелось снова очутиться в небе, за штурвалом «ила». А еще лучше, если бы удалось окунуться в привычную круговерть воздушного боя и смыть с себя невидимую липкую грязь тоски и безнадеги трибунальских заседаний. Эх, не брала уже водка, что приносил по вечерам старшина-секретарь, не брала.
— Полетать? — растерялся Мечайкин. — А разве тебе можно?
— Что, сомневаетесь в моей квалификации?
— Нет, конечно, — Ян Викторович даже поднял перед собой ладони, словно защищаясь. — Кто ж не знает майора Дивина? Просто… О, идея! — подполковник радостно улыбнулся. — Слушай, а ты над морем летал когда-нибудь?
— Над морем? Нет, не доводилось, — растерялся Григорий. — Над реками, озерами, водохранилищами — да, бывало. А над морем…
— Беда, — огорченно покачал головой подполковник. — Главное, времени, чтобы натаскать тебя у нас нет.
— Я быстро учусь, — напористо сказал экспат. Почуяв реальную возможность получить в руки штурмовик, он решил идти до конца. — Что за задание?
— Задание? Да вот, понимаешь, у фрицев есть такая вредная штуковина — быстроходная десантная баржа. С виду вроде ерунда, но, в зависимости от серии, берет на борт от ста до ста пятидесяти тонн разных грузов. Вплоть до «тигров» и «пантер». Есть еще модификации в минный заградитель и в плавучую батарею. И кусачая зараза! Зенитки, счетверенные и спаренные автоматы — хрен подберешься. Собственно, немцы их поэтому даже в качестве ПВО-шного прикрытия для своих конвоев используют.
— Любопытно, — задумался Дивин. — Небось еще осадка небольшая и торпедой этот кораблик тоже не приголубишь?
— В корень смотришь, — сокрушенно вздохнул Мечайкин.
— И чем я могу помочь?
— Птичка одна на хвосте принесла, что ты на «бостонах» летал, — глянул на Григория в упор подполковник. — Правда или брешут?
— Было такое, — пожал плечами экспат. — Хорошая машина.
— Видишь ли в чем дело: у меня и у «соседей» приказ поддержать операции наземных войск. А эти баржи то и дело снуют возле берега и отчаянно мешают. Вот, если бы ты смог пару-тройку этих гадин на дно пустить?
Дивин задумался. Что и говорить, задачка была не из простых. Слышал, слышал он кое-что про эти немецкие корабли. Рассказывали летчики, которым довелось повоевать на Балтике и том же Черном море, и про БДБ, и про паромы Зибеля. Да и разведотдел полка доводил соответствующую информацию до пилотов.
— А у вас в полку разве не «ильюшины»?
— У меня — «илы», — подтвердил Ян Викторович. — А вот в братском полку на вооружении как раз «американцы».
— Дайте угадаю, — усмехнулся экспат, у которого в голове щелкнули, провернулись невидимые шестеренки и картина предстала во всей красе. — Топмачтовому бомбометанию обучаетесь?
— А ты откуда знаешь? — подпрыгнул на месте подполковник и покрутил головой, глядя, не стоит ли рядом с ними кто-нибудь посторонний. — Это ведь секретная информация!
— Вы сейчас серьезно? — Григорий посмотрел на командира полка с нескрываемой иронией. — Может, еще в шпионы меня запишите? Валяйте. Трибунальцев позвать? Они как раз сейчас за этой дверью находятся.
— Но откуда?
— Василий Сталин недавно рассказывал, — легко соврал экспат. Нет, ну не станешь же говорить правду о Махрове и его энциклопедии из будущего. Не поймет Мечайкин. А к сыну Самого за объяснениями вряд ли сподобится обратиться. Главное, что даже, если и напряжет подполковник полковых особистов, а те сунутся проверять, то в итоге лишь смогут подтвердить, что Григорий на самом деле общался с младшим Сталиным. А уж о чем они там говорили…поди, знай!
Ян Викторович закашлялся, услышав столь неожиданный ответ. А потом, вытирая выступившие на глазах слезы, улыбнулся через силу слегка вымученной улыбкой:
— Силен! Штурманул из всех стволов. Ну, тогда еще проще все: если ты знаешь, к чему нас готовят, то можешь присоединиться. Только учти — дело новое, незнакомое, мы в процесс освоения, так сказать.
— Всегда любил учиться чему-то новому, — ухмыльнулся Григорий. И взял быка за рога. — Штурмана, что может хорошо ориентироваться в полетах над морем, найдете?
Ответить подполковник Мечайкин не успел.
— Товарищ майор, а зачем вам штурман? Вы что, собрались куда-то лететь?
Дивин обернулся. На пороге дома стоял капитан Лобнер. И сверлил экспата откровенно подозрительным взглядом.
Глава 12
— Я категорически возражаю! — капитан Лобнер упрямо наклонил голову и подался вперед. Так, будто готовился броситься на своего оппонента врукопашную.
— Вот уж кого забыл спросить, — насмешливо фыркнул экспат. Григория откровенно забавляла нелепая попытка склочного трибунальца запретить ему летать.
— Зиновий Иванович⁈
Майор Цыбенов благостно улыбался, неторопливо переводя ничего не выражающий взгляд черных глаз степного Будды с Дивина на Юрия Олеговича и обратно. Казалось, он просто наслаждался всем происходящим.
В принципе, с учетом откровенно неразвитой местной индустрии развлечений — по меркам Дивина и его мира, разумеется, — вполне может быть, что председатель трибунала на самом деле воспринимал перепалку подчиненных как неожиданное шоу.
— Короче! — экспату надоело попусту сотрясать воздух. — Запрос из дивизии вы видели. Резолюцию командующего воздушной армией и командующего фронтом тоже. И я с удовольствием откликнусь на эту просьбу помочь. В конце концов, хочу еще раз напомнить, что прошу отпустить меня на фронт, а не к теще на блины. Статистику по потерям торпедоносцев знаете? То-то!
— Давайте не будем горячиться, — миролюбиво сказал Цыбенов, решив, наконец, вмешаться в перепалку своих подчиненных. — Вы же понимаете, товарищ Дивин, что решение по данному вопросу, в любом случае, будем принимать не мы с вами?
— А кто? Московское начальство? Позвольте мне позвонить, я постараюсь объяснить ситуацию.
— В этом нет никакой необходимости, — Зиновий Иванович довольно сощурился, став похожим на довольного жизнью матерого кота. Григорий невольно вспомнил Шварца, оставшегося в Липецке — как-то там живет-поживает его хвостатый питомец? — Я уже доложил обо всем по инстанции.
— Ничего себе, когда только успели? — поразился Дивин. — Ладно, давайте дождемся ответа.
— И чего вам только не сидится спокойно? — сварливо заметил Лобнер. Похоже, что в этом споре он решил сдать назад.
— Вот именно, спокойно! — мгновенно вспыхнул экспат. — Как вы не поймете: я — летчик! И мое дело — летать! Хотя…кому я это рассказываю? — он с тоской махнул рукой.
— Но-но, попросил бы! — обидчиво вскинулся Юрий Олегович. — Мы, знаете ли, тоже кое-что повидали.
— Да? А хотите…да что там — давайте вместе махнем? — Григорий загорелся неожиданно пришедшей ему в головы мыслью. — Приглашаю!
— Вы о чем сейчас? — уставился на него с подозрением капитан. Да и Цыбенов смотрел на экспата с явным удивлением.
— А о вылете, — усмехнулся Дивин. — За штурмана не сойдете, конечно, а вот за стрелка…Нашими общими заботами одним я уже обеспечен — младший лейтенант Томашевич спит и видит побыстрее отбыть свое наказание. Опытного штурмана мне также обещали. А вот стрелка на нижнюю огневую точку покамест нет. Юрий Олегович, как насчет того, чтобы развеяться? Обещаю массу незабываемых впечатлений.
— Ну, знаете ли! — Лобнер встал со стула и вышел из комнаты, не оглядываясь, с оскорбленным видом. Хорошо, хватило ума не хлопнуть на прощанье дверью.
— Зря вы с ним так, — миролюбиво заметил Зиновий Иванович. — Теперь он обязательно постарается отплатить той же монетой.
— Плевать, — усмехнулся Григорий. — Одним недоброжелателем больше, одним — меньше…
— Не скажите, — пожевал губы Цыбенов. — Я смотрел ваше личное дело. Вы ведь воевали под Ленинградом?
— Было дело, — подобрался Дивин.
— О летчике Костылеве слыхали?
— Конечно, что за вопрос? — удивился экспат. — Геройский истребитель. Про него не раз в газетах писали. И в армейских, и во всесоюзных. Поговаривали, что жители Ленинграда даже прозвали его Георгием Победоносцем за многочисленные победы над лучшими фрицевскими асами. А почему вы вдруг о нем вспомнили?
— Знаете, что с ним сейчас?
— Откуда? Я ведь после воевал на других направлениях.
— Так получилось, что я был одним из членов трибунала, что разбирал его дело, — скучным голосом сказал Зиновий Иванович, рассеянно поглядывая в окно. — Находясь в отпуске, Костылев избил до полусмерти командира. Причем выше его по званию.
— Что, вот прям таки ни с того, ни с сего взял и избил? — недоверчиво поинтересовался Дивин.
— Мутная история, — уклончиво ответил Цыбенов. — Суть не в этом. Костылева к тому моменту представили к звания Героя во второй раз. А в итоге вместо честно заслуженной Звезды он месяц провоевал в штрафниках на Ораниенбаумском плацдарме. Хорошо, что остался в живых. И после вернулся в авиацию. Говорят, правда, что за него очень сильно просили его боевые друзья.
— К чему вы мне все это рассказали? — настороженно поинтересовался экспат.
Председатель трибунала посмотрел на него долгим изучающим взглядом. Так, словно прикидывал: стоит рассказывать или нет?
— Я буквально краем уха слышал, что вы нынче не на самом хорошем счету у командования, — произнес он, наконец. — Причем, ветер дует с самого верха. Понимаете, о чем я? С самого верха!
— Ишь ты, — ошарашено присвистнул Григорий. — Вот это поворот!
В голове у него в этот момент бешено скакали десятки самых различных мыслей. С самого верха, говорите? Выходит, то дружелюбие, с которым его принимал на своей даче товарищ Сталин, было напускным? Или настроение Верховного изменилось потом? Хм, а ведь поводов для этого было слишком много: категоричный отказ переходить в полк к Василию, история с дракой в Липецке, скандал с киношниками…а еще