напряжения пилот оказывается в подобной ситуации. Начинает ему вдруг казаться, что самолет летит вверх колесами, начинает дергаться, крутить штурвалом и…море внизу, не забыли?
Высотомер накрутил пятьсот метров. Поколебавшись, Григорий решил пока не лезть дальше и перевел «бостон» в горизонтальный полет. По нынешней погоде высота чревата обледенением. Это внутри кабины красота: тепло и мухи не кусают, а за бортом ведь лютая стужа. Нет, можно, конечно, включить антиобледенительную систему, что подает спирт на винты двигателей, но тогда осколки рассыпающейся ледяной корки начнут противно барабанить по фюзеляжу, словно осколки зенитных снарядов. Неприятные звуки.
Дивин глянул в окно. Серая дымка окутала машину со всех сторон и появилась полная иллюзия того, что торпедоносец неподвижно висит в воздухе на одном месте. Подняться повыше в надежде на то, что там чистое небо со звездами? Заманчиво. Но нет, покамест и так вполне подойдет. По крайней мере ни один вражина не подберется. Не найдут фрицевские «ночники» в этом густом мареве одинокий советский самолет.
Чем плох длительный крейсерский полет, так это своим однообразием. Наваливается сонливость. Можно, конечно, изловчиться, прикурить папиросу и подымить. Тем более, что у «американца» на этот случай даже пепельница в кабине пилота имеется. Но это спасает ненадолго.
Поболтать с экипажем? Теплее.
— Савелий, а что у нас в клубе из фильмов имеется?
Стрелок отозвался не сразу.
— Да репертуар известный, командир. «Чапаев», «Истребители», «Три танкиста».
— Короче, ничего нового. Этот репертуар я уже наизусть знаю. С любого места включай, так вместо актеров озвучивать могу.
— Откуда ж новым лентам взяться, за ними в дивизию ехать нужно.
— Ну так и съездил бы.
— Так не пустят.
— Лодырь!
— Товарищ майор!
— Ладно, следи за воздухом.
— Есть. Только…не видно ж ни черта.
— Тогда открой форточку и слушай.
— Издеваетесь?
— Ага, — хохотнул экспат. — Маленько. Скучно просто.
— Чувствуется.
— Штурман?
— Ко мне даже не приставай, — запыхтел в наушниках Рутолов. — Я пытаюсь к месту привязаться, так что не до твоей пустопорожней болтовни.
— Не видно ж ни хрена? — поддел его Григорий.
— У меня разные методы имеются, — отрезал штурман. — Не мешай! Скажи лучше, сколько уже мы чапаем, хочу свериться?
— Около часа. Скоро Севастополь.
— К порту полезешь?
— Не, дураков нема. Там ПВО враз такую жаркую встречу организует, что чертям в аду тошно станет. Вдоль побережья прошвырнемся туда-сюда, попробуем конвой поискать. Вряд ли они в море болтаются, тоже ведь к берегу жмутся.
— Тебе-то откуда знать? — засмеялся Рутолов. — Тоже мне, морской волк выискался. Горючего на поиски хватит?
— С запасом, — успокоил его Дивин.
Американские конструкторы не предполагали, что «бостоны» станут выполнять длительные полеты. Поэтому баки были установлены весьма скромного объема. Но в Советском Союзе эту проблему решили довольно просто: в бомбовом отсеке установили дополнительный бак аж на шестьсот галлонов. То есть, без малого, на две тысячи восемьсот литров высокооктанового Б-100.
Григорий снизил торпедоносец до высоты в сто пятьдесят метров — под самую нижнюю кромку облаков — и до рези в глазах всматривался в горизонт, закладывая частые отвороты влево и вправо, меняя курс. Так полоса обзора становилась больше, снижая шансы проморгать что-то значительное. Время от времени приближал на пару секунд, укрупнял «картинку», когда казалось, что в мерно несущихся волнах появилось что-то инородное, но каждый раз разочарованно выдыхал. Опять пустышка!
От монотонного, однообразного занятия разболелась голова. В висках застучали молоточки, а затылок сдавило тяжелым обручем. Задыхаясь, Дивин слегка приоткрыл треугольные, очень похожие на автомобильные, форточки. В кабину ворвался свежий морской воздух, шаловливо зашелестел листами закрепленной в планшете карты.
— Голяк?
— Похоже, наврала твоя разведка, — разочарованно выдохнул экспат. — Ложимся на обратный курс.
С одной стороны он испытывал облегчение от того, что возвращается — полет над смертоносной морской пучиной позитива не добавлял. С другой, охотничьи инстинкты великолепного воздушного бойца-охотника требовали удовлетворения. А что может быть слаще поверженного врага? Мантис отозвался на эту мысль одобрительным ворчанием. Ишь, маньяк адреналиновый.
— Может и не наврала, — рассудительно заметил тем временем Рутолов. — Просто погода такая, что хрен отыщешь эти проклятые лоханки. Ну да ничего, еще разок слетаем, правда?
— А куда мы денемся с подводной лодки? — вздохнул Григорий.
И вдруг встрепенулся, заметив вдалеке темный узкий силуэт, то появляющийся, то скрывающийся среди бурных, с белыми пенными барашками, волн.
С подводной лодки⁈
[1] АНО — аэронавигационные огни
Глава 15
Мозг еще переваривал полученную информацию, а тело уже сработало так, как надо: Григорий «дал ногу», потянул штурвал и повел торпедоносец в вираж.
— Что? Что там? — всполошился штурман. — Конвой⁈
— Тихо! — одернул его Дивин. — Старшина, быстро стучи запрос в штаб: пусть сообщат, есть ли в квадрате, — летчик кинул короткий взгляд на карту, — двадцать три наши подлодки?
— Принял, выполняю, — немедленно отозвался Горбунов.
— Подлодка? А на хрена она нам? — опять вклинился Рутолов. — Кощей, брось, не связывайся. Опознать нормально даже у тебя вряд ли получится. Вдруг и правда наша? Вовек не отмоемся, если утопим. Да и задание у нас совсем иное, если не забыл.
— Разберемся, — недовольно буркнул Дивин.
Он накренил «бостон» так, чтобы обнаруженная подводная лодка находилась в самом центре невидимого круга, по которому двигался самолет. Приблизил изображение и жадно вгляделся. Да, разумеется, экспат не получил полноценную подготовку морского летчика и силуэты вражеских кораблей знал слабо. Но хорошо тренированная память все же помогла разобраться с неожиданной находкой. Не сразу, конечно, но помогла. Тем более, что основная заковыка была разве что с советскими подлодками серии «М» — «Малютка». А все другие — «С», «Л», «Щ», «Д» — прилично отличались размерами и силуэтами от орудующих в Черном море немецких субмарин II серии. Румынские? Пф-ф, нечего им здесь делать. Точнее, ей — у гитлеровских союзников в настоящее время имелся лишь один построенный итальянцами старичок-«Дельфинул». Но он сейчас, по данным воздушной разведки, мирно стоял у причала в порту Констанца. Вроде как в ремонте.
— Командир.
— Что там, старшина?
— Получил ответ, тащ майор. Сообщают, что в этом районе наших лодок нет.
— Отлично! Приготовиться к атаке!
— Кощей, охолони, — Рутолов снова попытался отговорить экспата от необдуманных действий. — На Севере, вон, вообще недавно запрет на атаку любых подлодок вышел. Вдруг ошибка какая? Или сведения устаревшие. Ведь своих угробим.
— Своих, говоришь? А давай-ка проверим.
Дивин прибавил до упора обороты правого двигателя, а левому — наоборот — уменьшил настолько, насколько это было возможно. Наклонил голову к приоткрытой форточке и отогнул «ухо» шлемофона.
Вместо привычного ровного гула «райтовских» «Дабл Циклонов» до него донеслось неприятно режущее слух «Вжи-ууу». Не бог весть какая хитрость, но на шум моторов «юнкерса» смахивало. То, что надо!
«Бостон» начал аккуратно снижаться, не переставая кружить над подводной лодкой. Григорий вновь до рези напрягал глаза, пытаясь рассмотреть мелькающую между волн субмарину. Ну же, покажись!
— Что там? — не выдержал Рутолов. — Кощей, не молчи.
— Отстань! — процедил экспат, плавно отдавая штурвал от себя. — Не болтай под руку, мешаешь.
Высота четыреста метров…триста…двести…сто пятьдесят…сто…Эх, жаль, что нельзя разглядеть — стоит кто-нибудь в рубке подлодки или нет. Но пока вроде бы никаких признаков беспокойства экипаж субмарины не проявлял, и она спокойно двигалась прежним курсом. Решили, что над ними кружит свой ночной бомбардировщик или попросту не слышат? Черт его знает, поди, узнай.
— Приготовиться к атаке! — решился, наконец, Дивин.
— Кощей…
— Это приказ! — Рутолов замолчал. — Время лучше зафиксируй. Для отчетности.
В идеале надо было бы сначала лететь параллельным подлодке курсом, затем выйти на точку начала атаки, развернуться и выходить на вражеское судно под углом в девяносто градусов. Так существенно увеличивалась площадь поражения. Да и возможностей увернуться от выпущенной торпеды у противника убавлялось кратно.
Но для Григория, у которого помимо ночного зрения в голове еще сидел настоящий тактический биокомпьютер, способный практически безошибочно рассчитать нужные траектории полета, все было намного проще. И потому его «бостон» резко накренился и помчался низко-низко над волнами наперерез немцу.
Так, проговаривал про себя экспат, высота не ниже тридцати и не выше семидесяти метров…есть…курс…на боевом…дистанция до цели…около пяти километров. И она стремительно сокращается. Поразительно, как быстро увеличивалась в размерах подводная лодка. Всего каких-то пару минут тому назад она представляла собой безобидную темную полоску, длиной со штурманскую линейку, что едва-едва проглядывалась между гребнями волн, а теперь, когда торпедоносец приближался к ней со скоростью сто метров в секунду, росла, будто на дрожжах. И с каждым мгновением ощутимо начинала давить на психику — а ну, как не успеешь отвернуть⁈
— Держать! Держать курс! — приговаривал еле слышно Дивин. — Два градуса левее…один…на боевом! — коварные черноморские ветра, как нарочно, словно взбесились и начали раскачивать тяжелую машину, будто невесомую пушинку. И летчику стоило огромных усилий удержать ее, орудуя штурвалом и педалями. Причем, действовать приходилось ювелирно. Так, чтобы не увести ненароком торпедоносец в сторону. И тут уже никакой компьютер в голове не мог помочь — чистое мастерство пилота и ничего больше. Как тут не вспомнить старую авиационную мудрость, что, мол, самолет нужно чувствовать задницей, и вот тогда полет будет идти, что называется, на подкорке сознания и ничто не помешает выполнить задание осмысленно.