— Цель приезда известна? — коротко осведомился Дивин, подобравшись, точно перед прыжком.
— Ну откуда? — пожал плечами Ян Викторович. — Неужели ты думаешь, что в ставке фюрера наши разведчики с ним за одним столом сидят? Могу лишь высказать собственные соображения. Возможно, гости из Берлина хотят лично убедиться, что Крым удастся отстоять. Или еще что-то.
— А где они остановятся, удалось выяснить?
— Вот здесь дела обстоят получше. Смотри, — он подозвал экспата к расстеленной на столе карте. — Вот тут, на берегу Казачьей бухты, немцы давно — чуть ли не в сорок втором, — выстроили здание как раз для всевозможных правительственных делегаций. Они тогда в Крым зачастили. Все прикидывали, как сделать его своей курортной вотчиной, — подполковник нервно дернул щекой. — Потом, правда, когда мы их погнали обратно, это здание передали наземному персоналу аэродрома. Но сегодня туда снова должны заселить прибывших генералов-адмиралов.
— И вы хотите, чтобы я ночью снес этот дом до основания вместе со всей этой гитлеровской сворой? — скептически улыбнулся Григорий.
Мечайкин поджал губы, но взгляд не отвел. Смотрел в упор.
— Хотелось бы. Но есть серьезная проблема. Мои «илы» туда вряд ли пробьются. Да и ночью у меня никто не летает, к сожалению. А вот ты на своем «бостоне»…
— Если его успеют подлатать, — рассеянно произнес Дивин, задумавшись.
— Да я тебе всех, кого надо, отдам, — горячо сказал комполка. — Любые материалы предоставлю, запчасти, бензин, бомбы. Проси все, что хочешь!
Эк его разобрало, подумал экспат. Видать, командование приставило нож к горлу и требует выполнить приказ любой ценой. Согласиться? В принципе, есть одна мыслишка, как можно провернуть это дельце без излишнего шума и пыли.
— Истребители меня смущают, — задумчиво сказал Дивин, не желая сдаваться так сразу. — Вряд ли фрицы оставят столь важных чинов без воздушного прикрытия. Значит, наверняка ночью отправят на патрулирование «сто десятых» с радиолокационным оборудованием. А те меня еще на подходе срисуют и наделают лишних дырок. Нет, если бы у меня вариант «пирата» с пулеметами в носу был, так сам им ответку мигом сделал. Но под рукой только торпедоносец.
— По нашим данным там таких нет, — подал голос разведчик. — Только обычные «худые» и «фоки».
— Хотелось бы верить, — Григорий немного нервно почесал затылок. — Что ж, давайте попробуем, — решился он, наконец.
— Товарищ командир, докладывает техник Братышев, самолет к вылету готов!
Дивин привычно принял доклад, но лезть в кабину не торопился. Он несколько раз обошел бомбардировщик, в строгом соответствии с инструкциями, проводя предполетный осмотр. Дотошно проверил все лючки — даже самые маленькие, ниши для уборки шасси, мосты с подвешенными бомбами. Причин для беспокойства не было.
— Заправку баков бы еще посмотреть, — намекнул Рутолов. Он тенью ходил за командиром экипажа, бдительно отслеживая все происходящее.
— Вот и слазил бы давно уже, — отмахнулся экспат. — Чего просто так за мной по пятам ходишь?
— Я мигом!
— Да порядок там полный, — крикнул откуда-то сверху Горбунов, услышав их разговор. Стрелок-радист, оказывается, уже занял место в своей кабине. — Лично убедился. При мне бензин для проверки сливали — примесей и воды в горючем нет.
— Ох, Савка, получишь ты у меня! — Григорий погрозил кулаком улыбающемуся старшине. — Ладно, штурман, давай и мы потихоньку будем забираться вслед за этим охламоном.
Техники сноровисто стащили с «бостона» маскировочную сеть, дождались отмашки пилота и быстро убрали колодки из-под колес. Экспат поудобнее устроился в чаше сиденья на парашюте и взялся за штурвал.
Мигнули, разгораясь, лампы вдоль взлетной полосы. Дивин поморщился. Сказал ведь, что ему это не нужно! А, хрен с ними, пусть. Видать, Мечайкину так спокойнее.
Бомбардировщик вырулил на линию предварительного старта. Экспат не стал запрашивать разрешение на взлет по рации, а просто помигал аэронавигационными огнями. После небольшой задержки с того места, где у линии исполнительного старта расположился руководитель полетов, зажегся зеленый фонарь. Норма. Было бы что-то не так, отсемафорили красным или желтым.
— Тронулись?
Газ, и самолет резво понесся вперед. Взлетел, набрал высоту метров в двести и пошел над аэродромом по широкому кругу. Сегодня Дивин не хотел отступать от правил ни на шаг. Положено проверить, как ведет себя самолет, как работают моторы? Значит, проверим. Прошел над стартом.
— Штурман, идем на ИПМ[3].
— Принял.
— Сигнал «я свой» получил? Не хотелось бы, чтобы зенитчики по нам жахнули.
— Да получил, получил, чего ты привязался? — обиделся Рутолов. — Не узнаю тебя, Кощей, чего психуешь?
— Хрен его знает, — ответил Григорий, помолчав. — Нервяк какой-то. Веришь, даже когда в море ходили, не так себя чувствовал. А сегодня…
— Чуйка сигналит? — настороженно поинтересовался штурман. Что-что, а к таким вещам в авиации всегда относились со всей серьезностью.
— Не знаю. Не уверен.
— Тогда выкинь из головы, — деловито посоветовал Рутолов. — Лично у меня никакого мандража не наблюдается. А, значит, все будет хорошо!
— Твоими бы устами…
[1] Доктор! Доктор кирәк! (татар.) — Доктор! Доктор нужен!
[2]Ярамый! Үтерергә кирәкми! Докторны чакырыгыз! (татар.) — Нельзя! Не надо убивать! Доктора позовите!
[3] ИПМ — исходный пункт маршрута. Именно от него прокладывается маршрут полета до цели.
Глава 19
Бомбардировщик слегка тряхнуло. Дивин машинально отработал штурвалом, не давая «бостону» завалиться в крен. Сколько там еще до цели? А, ерунда, когда будем подходить, то штурман предупредит заранее. Вот кто сейчас, небось, бдительно следит и за часами, и за маршрутом полета, скрупулезно отмечая все на карте. Та еще чернильная душа! Эх, точно надо достать ему бухгалтерские нарукавники. Экспат весело ухмыльнулся. Прислушался к звуку моторов. Норма. А ведь по первой все время казалось, что двигатели неисправны. Измучил мотористов и инженера полка, требуя проверить все в тысячный раз, устранить проблему. Пока, наконец, кто-то из опытных в полетах над морем летчиков не подсказал — над водой тон звука сильно меняется. И именно поэтому пилоту мерещится, что мотор вот-вот остановится.
Так, пока есть время, надо бы прокрутить в голове грядущую операцию. Хотя…кто сказал, что все пройдет по плану? Как там записные остряки шутят: «Где начинается авиация, заканчивается дисциплина». Разумеется, сейчас, на третьем году войны многое изменилось в лучшую сторону, но, к сожалению, бардака по-прежнему хватает.
Машину снова качнуло. Черт, все же с полной бомбовой нагрузкой «бостон» ужасно тяжел и неповоротлив! Две ФАБ-500 на торпедных мостах и четыре двухсот пятидесяти килограммовые «сестрички» под плоскостями — это вам не игрушки. Да, пришлось, скрепя сердце, подняться в небо аж с двумя тоннами смертоносного груза. И это на машине, где только-только сменили один из моторов. Риск? Еще какой. Но уж больно ситуация сложилась, гм, неоднозначная. Когда еще представится столь уникальный шанс прихлопнуть одним махом целую свору высокопоставленной немчуры? То-то.
Нет, разумеется, Мечайкин не настаивал. Откуда у него такие полномочия? Но глядел на летчика печальными глазами побитой собаки с такой мольбой, что Григорий, в конце концов, дрогнул. Не хотел ведь сначала ввязываться в эту авантюру. Решил, было, что возьмет стандартную тонну фугасок, высыплет ее на здание фашистского штаба и все, амба. Формально не придерешься, все по инструкции. Но…а, да что уж теперь!
— Штурман, время до цели?
Рутолов отозвался после небольшой паузы — видать, сверялся с записями.
— Пятнадцать минут. Плюс-минус минута. Или две. Ветер боковой силен, зараза.
— Хорошо.
— Нервничаешь, Кощей?
Экспат недовольно хмыкнул, но промолчал. Покрутил головой, проверяя обстановку вокруг бомбардировщика. Да, разумеется, стрелок-радист тоже не спал на своем месте, и сейчас напряженно всматривался в темноту, но, к сожалению, он не обладал таким чудесным и полезным умением видеть ночью, как днем, что имелось у его командира.
— Савелий, что там от локаторщиков?
На Таманском полуострове с грехом пополам работала станция РУС-2 «Редут», но данные с нее пока что приходили с многочисленными ошибками и разночтениями.
— Передают, что в районе цели замечены ночные истребители фрицев.
— Твою дивизию! — выругался Дивин. Накаркал, все-таки. Не оставили фашисты свою генеральскую сволочь без охраны с воздуха. И что-то подсказывает — за штурвалами «мессеров» сидят очень опытные пилоты. Эксперты, мать их ити. Навроде гауптмана Баркхорна из 4 штаффеля II группы эскадры JG52, о котором недавно рассказывал на очередном инструктаже представитель разведотдела. Матерый вражина, настоящий ас. Говорили, что его личный счет на сегодняшний день уже превышает две сотни лично сбитых советских самолетов. Врут, наверняка, но все же игнорировать наличие у противника достойных соперников не следовало. И потому Григорий принялся крутить многострадальной шеей с удвоенной энергией.
Первый вражеский самолет, что кружил над мысом Херсонес, экспат засек минуты за две до того момента, когда следовало начинать атаку, выйдя на боевой курс. «Сто десятый» описывал широкие круги на высоте две тысячи метров. Повыше «бостона», который полз на полутора тысячах.
Времени на то, чтобы ссадить фашистского аса, уже не оставалось, и Дивин решил оставить фрица на закуску. Да и гоняться за ним на груженом под завязку бомбардировщике было верхом глупости. Тем более, что имелась более насущная проблема. А именно, эскадрилья У-2, что медленно приближалась к этому же месту, идя на бреющем над самыми волнами.
Вот их-то Григорий срисовал пятью минутами раньше. Командование решило подстраховаться и после удара бомбардировщика усилить его, высыпав на голову немцев еще и «гостинцы» маленьких тарахтелок. Экспат спорил, ругался, доказывал, что в этом нет особой необходимости, но вынужден был спасовать перед прямым приказом. Слова летчика о том, что после взрыва двух тонн бомб от здания и так ни черта не останется, на командира дивизии не возымели никакого действия. Дивину снисходительно пояснили, что, наоборот, возможный пожар лишь сослужит «ночным ведьмам» отличным ориентиром.