— Что⁈ — растерялся Григорий. — Просто…так просто?
— Ну ведь ты не собираешься ни в чем признаться? — ухмыльнулся разведчик.
— Погодите, — встрепенулся Дивин. — А Гагарин? Это ваша работа? Подкинули ему информацию, тот клюнул и начал меня к побегу и красивой жизни за границей склонять. Не за так, разумеется, в обмен на золото. А вы со стороны смотрели, наблюдали за тем, как я отреагирую. Угадал?
— Много будешь знать, скоро состаришься, — неприязненно покосился на него Борискин. — Иди, майор. Тебя, поди, уже на аэродроме заждались. Иди, всыпь там фрицам в Севастополе как следует.
Экспат молча поднялся с дивана. Надел фуражку, одернул гимнастерку, откозырял и вышел из кабинета. Провались оно все пропадом!
Выйдя из штаба, Дивин остановился на крыльце дома и огляделся по сторонам. Как по заказу, мимо катилась, дребезжа и поскрипывая изношенным «организмом», видавшая виды полуторка.
Григорий метнулся к ней наперерез, отчаянно размахивая руками. Водитель заметил его и нехотя притормозил.
— Давай на аэродром! — стукнул ладонью по крыше кабины летчик, лихо запрыгнув в кузов.
Машина тронулась с места, медленно набирая скорость. Ветер, напоенный сложным коктейлем запаха степных трав вперемешку с авиационным бензином, колюче плеснул в лицо Григорию. От стоянок уже доносился разноголосый рев движков, которые опробовали мотористы и механики «бостонов».
Дивин скользнул равнодушным взглядом по капонирам, в которых спрятались «аэрокобры» братского истребительного полка, делившие аэродром с бомбардировщиками и штурмовиками. Среди пилотов «маленьких» тоже было немного тех, кто умел летать ночью и потому сейчас особого движения возле остроносых хищных самолетов, укрытых маскировочными сетями, не наблюдалось.
— Тормози!
Экспат спрыгнул на землю и торопливо побежал к своей стоянке. Горбунов в компании с майором Рутоловым уже переминался с ноги на ногу возле А-20.
— Загружаемся! — выдохнул Дивин. — Шафиев, помоги парашют надеть.
— Товарищ командир, Батя, — аккуратно тронул его за плечо моторист.
Григорий обернулся. К нему неторопливо шел подполковник Шепорцов.
— Принесла нелегкая, — досадливо чертыхнулся вполголоса экспат. — Товарищ подполковник…
— Вольно, — не дал ему договорить комполка. — Молодец, быстро добрался. Я чего пришел: только что получена информация о том, что противник пытается организовать погрузку на суда. Как-то провели они в гавань несколько кораблей. Твоя задача нанести по ним удар. Поведешь эскадрилью. Метеорологические условия над целью сложные. Но у меня приказ командующего. Не подведи, Григорий Иванович.
— Есть.
«Бостон» сорвался с места и, подпрыгивая на неровностях почвы, направился к взлетной полосе. На бетонке дело сразу пошло веселее — тяжело нагруженная машина плавно покатила вперед, набирая скорость. Легко оторвалась от земли, мигнула аэронавигационными огнями, подавая сигнал взлетающим следом за ней ведомым, и полезла вверх по пологой траектории.
Земля быстро проносилась под бомбардировщиками. Вряд ли другие летчики могли рассмотреть землю также хорошо, как экспат. Но Григорию с его чудо-зрением было отлично видны следы недавних кровопролитных боев, что бушевали здесь еще совсем недавно. В степи тут и там стояли разбитые и сгоревшие танки, самоходки, автомашины и другая боевая техника. И фашистская, и советская. На зеленом ковре молодых весенних трав чернели уродливые пятна сожженных, уничтоженных поселков. Кое-где еще тянулись вверх сизые дымные столбы.
По дорогам, ведущим к линии фронта, двигались длинные колонны наших войск. Резервы пехоты, обозы с боеприпасами, выкрашенные в защитный зеленый цвет «ГАЗы», «Студебеккеры» и «ЗиСы».
Передовая появилась неожиданно. Она сверкала в ночи вспышками орудий, разноцветными пулеметными трассами, кострами горящей техники и зданий. Дивин невольно присвистнул, оценив на глаз огромную глубину и площадь идущих боев.
— Штурман, сколько до цели?
— Десять минут.
— Принято.
Еще десять минут и «бостоны» обрушат на фашистские транспорты содержимое своих бомболюков. Дивин зло осклабился. Ишь, чего удумали, бежать. Нет, ребятки, не выйдет.
— Кощей, я «Рассвет-1»! Кощей, я «Рассвет-1»! — прорезался вдруг в шлемофоне далекий голос авианаводчика.
— Слушаю, — отозвался экспат. Что-то показалось ему странным. Но что?
— Кощей, немедленно поворачивайте на запасную цель. Слышите? Немедленно поворачивайте на запасную цель! — надрывался незнакомый голос офицера станции наведения.
Ага, вот оно!
— Принял. Выполняю.
— Командир, почему идем прежним курсом? — забеспокоился через несколько минут штурман. — К запасной цели курс сто сорок.
— Купить нас хотели фрицы, — засмеялся Григорий. — Наш бы сказал «следуйте» или «уходите». А у ганса обороты речи другие. Неужто сам не обратил внимание?
— Ох ты, а ведь и верно, — растерянно протянул Рутолов. — Вот ты голова, Кощей! Но ты подумай, сволочи какие, знают тебя. И в курсе, что ты в воздухе сейчас.
А вот это уже вопрос к Тоносяну и компании, зло подумал про себя Дивин. Вместо того, чтобы за золотом охотиться, лучше бы занялись своими прямыми обязанностями — ловили вражеских диверсантов. Вон, вчера опять кто-то ночью пускал в небо ракеты, наводя «юнкерсы» и «хейнкели» на аэродром. Контрразведчик, говорят, прочесывал окрестности, но никого не поймал. Кивает на местных жителей. Мол, татары крымские активно помогали немцам во время оккупации, а теперь активно гадят в тылу советских войск. Сложно сказать, насколько верна эта информация. Но тот факт, что враг не дремлет и старается изо всех сил сорвать наступление — это неоспоримо.
Золото…эх, не доглядел! Отбирал, вроде, исключительно магазинное, с бирками, а все одно пропустил несколько цацек. Интересно, что контрразведка с Евдокией Петровной и ребятишками сделала? Посадили? Да ну, за что? Они ведь ни при чем. Подумаешь, хотели поменять несколько безделушек. Хотя…
— Подходим, командир.
— Внимание! Приготовиться к атаке.
Глава 29
На цель вышли вовремя. На пристани еще вовсю продолжалась погрузка немецких и румынских солдат, техники. Зенитки сразу же открыли бешенный огонь, стараясь создать непреодолимый заслон на пути у советских бомбардировщиков. Но сделали они это непростительно поздно: бомбы уже полетели вниз, загремели взрывы, в воздух поднялись высокие столбы пламени. Пакгаузы, склады, портовые сооружения запылали.
Один из транспортов получил прямое попадание и начал стремительно погружаться. Люди в панике метались по палубе обреченного судна, прыгали в отчаянии за борт, пытаясь добраться до спасительного берега вплавь. Григорий снизился, прижал самолет почти к самым волнам и аккуратно, словно на полигоне, всадил «пятисотку» в другое транспортное судно, использовав методику топ-мачтового бомбометания.
— Отлично, Кощей! — радостно воскликнул Рутолов. — Хорошо приголубил мерзавца! Горит, как свечка! Я снял все, кадры будут отменные.
Дивин поморщился. Эх, штурман-штурман, ну вот на кой черт бежать впереди паровоза? Чуйка просто вопила о грядущих неприятностях. И они, как водится, не замедлили проявиться.
Сначала замолчала немецкая ПВО. А это означало только одно — в воздухе ночные истребители гитлеровцев. Экспат немедленно предупредил своих летчиков об этом и приказал заканчивать штурмовку, уходить домой. Сам, тем временем, поставил «бостон» в набор высоты и решил заложить вираж над гаванью, проконтролировать и, если понадобится, прикрыть бомбардировщики от атаки «худых».
Первый «шмитт» свалился сверху, использовав любимую тактику — печально знаменитую и страстно, до зубовного скрежета, ненавидимую всеми советскими летчиками — «бум-зум» («ударил-убежал»). Прожекторы как раз поймали своими лучами один из «бостонов», вцепились в него точно клещами, не давая ускользнуть, вырваться, и «мессер» спокойно влепил в кабину пилота залп пушек. А потом красиво ушел на «горку».
Рутолов громко выматерился. Григорий сцепил зубы, наблюдая за тем, как тяжелая машина валится на бок, а потом сыпется вниз, кружась, словно падающий с дерева лист. Страшно и неотвратимо.
— Кто⁈ Штурман⁈
— Не могу сказать, номер не разглядел.
— Стрелок?
— Извините, товарищ командир, — убитым голосом отозвался Савелий.
— Твою мать!
Дивин завертел головой, пытаясь рассмотреть, нет ли поблизости еще одного «охотника». Где же ты, сука?!! В разрывах облаков мелькнула хищная тень и экспат, не колеблясь ни секунды, тут же прибавил по максимуму обороты моторам, бросая свой А-20 на перехват. В голове возникла та единственная точка, где он мог встретить фрица, и летчик собирался воспользоваться боевым предвидением, чтобы с лихвой отплатить немецкому асу.
А в том, что он имеет дело с таковым, Григорий не сомневался. Как говорится: «Сокола видно по полету, а добра молодца — по соплям». Фашист пилотировал мастерски, не делая ни одного лишнего движения ручкой. И, судя по всему, нацелился на следующий советский бомбардировщик. Тот в это время прошел над причалом, поливая мечущихся там солдат огнем «крупняков».
Луч прожектора больно ударил по глазам. Дернулся дальше, остановился, попытался нашарить, снова поймать цель, но Дивин уже резко повернул штурвал вправо, бросил послушную машину в пике, уходя от смертельно опасного светового столба. Потом чуть-чуть довернул самолет и с мстительной ухмылкой нажал на кнопку, отвечающую за открытия огня курсовыми «березиными». И, прежде, чем «худой» налетел на сдвоенную трассу, даже успел пожалеть, что сейчас летит не на полюбившемся «жучке» с его мощнейшей батареей в носовой части. Экспату дико хотелось разорвать врага в клочья, отомстить за гибель товарища. И мантис вполне был солидарен с хозяином, яростно рыча внутри.
— Над чем корпишь, Кощей?
Григорий нехотя оторвался от своего занятия. Отложил в сторону перьевую ручку и осторожно помахал в воздухе бланком почтовой карточки, которую только что закончил заполнять.