— Почему бы и нет? Только давайте как-нибудь в другой раз, ладно?
— Хорошо, я подожду, — улыбнулась красавица и упругой походкой направилась куда-то в сторону штаба.
— Акцент у нее чудной, — сказал Григорий, провожая долгим взглядом стройную фигурку.
— Есть такое дело, — согласился Дмитрий Вячеславович. — Он становится особенно заметным, когда она волнуется. Ладно, что мы все о бабах? Разговор-то совсем на другую тему был. И ты мне так и не ответил на вопрос.
— Вы опять про Карманова? — Дивин поморщился точно от зубной боли. — Сказал же, сам не понял, почему вдруг вспылил. Наверное, просто человечишка такой дрянной, что вызывает у меня исключительно негативные эмоции. Да и не верю я, что случайно в командиры авиагруппы угодил. Выслужиться, поди, решил, скотина. Вы ведь правильно сказали, он всегда мастак был жар чужими руками загребать. Эва как поднялся за это время, аж до полковника дослужился!
— Это не наше с тобой дело, — медленно произнес контрразведчик, оглядываясь, не подслушивает ли их кто-нибудь. — Дослужился, значит, достоин — начальству виднее. А то, что он решил свою дальнейшую карьеру на твоих чудо-способностях строить, так в этом нет ничего странного. Если разбираться, то и Хромов не брезговал подобными вещами. Помнишь, говорили как-то на эту тему с тобой?
— Конечно помню, — разулыбался экспат. — Батя меня тогда на «губу» собрался отправить. Вы еще тогда заметили, что заслуги подчиненных помогают командиру. Правильно?
— Вот-вот. Молодец, не забыл.
— К слову, а вот проясните мне такой момент, — попросил Григорий. — Я вот сижу, смотрю себе, и никак в толк не могу взять, а где, собственно, другие пилоты нашей группы? Прорва с самого утра в одного машины облетывает, скачет, как блоха на сковородке, а помощи никакой.
— В пути, — развел руками Карпухин. — Добираются помаленьку. Сам понимаешь, абы кого взять нельзя — дело на контроле на самом верху, вот и приходится каждую кандидатуру по сто раз проверять. Но ты не переживай, — обнадежил он Григория. — Еще взвоешь, когда полный комплект соберем.
— Да мне-то что, — легкомысленно отмахнулся экспат. — Или забыли, как ВСС расшифровывается?
— «Всегда совершенно свободен», — засмеялся контрразведчик. — Как же, помню. Только это не твой случай. Ты ведь у нас весь из себя уникальный, так что придется передавать свои умения и навыки товарищам в поте лица. Смотри, как бы ноги не протянуть от усталости.
— Вряд ли получится, — покачал головой экспат. — Если у них тоже способности имеются, то еще куда ни шло. А так…я ведь не могу научить их в темноте видеть?
— Зато можешь выработать новую тактику применения штурмовиков. Ты парень головастый, наверняка что-нибудь интересное придумаешь. Или уже придумал. Я прав?
— Есть кое-что, — признался Дивин. — Я еще когда у бомберов на «бостоне» летал, то много об этом думал. Даже набросал в тетради схемы и тактические приемы.
— В тетради? — насторожился Карпухин. — Позволь поинтересоваться, а тетрадка эта где?
— В комнате должна быть, — медленно сказал Григорий, кляня себя за излишне длинный язык. — В чемодане.
— Мальчишка! — сокрушенно вздохнул контрразведчик. — Распустились вы все, как я погляжу. Расслабились. Решили, раз бьем фрицев, так можно служить спустя рукава. Мозги совсем работать перестали? Кто ж такие вещи бросает где ни попадя? Представляешь, на что пойдет вражеский агент ради того, чтобы получить к ним доступ? Кощей, Кощей… Значит, поступим следующим образом: сейчас идем к тебе, сдаешь мне все записи по акту и впредь работаешь с ними исключительно в штабе. И хранишь там же, в сейфе. Я команду хозяйственникам дам, они тебе его сегодня же поставят. А вечером инструктаж пройдешь — о работе с секретными документами. Учти, спрашивать буду строго!
— Неужели даже здесь могут немецкие шпионы появиться? — проворчал Дивин обреченно. — До фронта хрен знает, сколько верст, вокруг все свои.
— Кто знает, — уклончиво ответил Дмитрий Вячеславович. — Кто знает. Лучше предотвратить пакость, чем разбираться потом с ее последствиями.
Глава 6
Тяжелые здоровенные ящики с разобранными «илами» прибыли на открытых платформах на полустанок в нескольких километрах от Липецка спустя неделю после приезда Григория. Странное дело, но в самом городе не оказалось даже завалящего вокзала. Точнее, когда-то, еще до революции, имелся — с двумя залами ожидания, буфетом и прочими благами, но потом…в общем, остался лишь полустанок. То есть, небольшая железнодорожная станция. Или разъезд — Дивин не слишком вникал, как правильно называть это место.
Вот оттуда и пришлось забирать спешно доставленные с завода в полусобранном виде машины. Механикам предстояло пристыковать к корпусу плоскости и хвостовую часть — стабилизатор с рулями поворота и высоты. И лишь после этого можно было начинать облетывать «илюх».
Все время до прибытия новых самолетов экспат провел в своем прокуренном напрочь кабинете в здании штаба, работая с документами. Карманов завалил нового начальника ВСС всевозможными циркулярами, приказами и распоряжениями настолько плотно, что Дивин иногда приходил в свою комнату глубоко за полночь и валился на кровать совершенно без сил. Право слово, в воздухе, под смертельным огнем немецких «эрликонов» бывало проще.
Так что прибытие техники для авиагруппы экспат воспринял как законную возможность бросить, наконец, опостылевшие бумаги и смыться на аэродром. Окунуться, так сказать, в привычную среду. Правда, довольно скоро выяснилось, что присутствие его там покамест не требовалось.
Чумазые хмурые механики, которых поднимали затемно, снимали с «ильюшиных» задубевшие от мороза чехлы и не покладая рук трудились над стыковкой. Работа эта была тонкая, почти ювелирная, и, по логике вещей, должна была производиться исключительно на заводе, в цеху, а не в полевых условиях, на продуваемом всеми ветрами аэродроме или промерзших насквозь ангарах.
Григорий содрогнулся, когда увидел, как замученные мужики в замасленных комбинезонах и таких же непрезентабельных куртках, распухшими от холода пальцами крутят скользкие от смазки болты и гайки, что то и дело норовили предательски улететь в снег. Не особо спасали тавот и солидол, которыми механики густо мазали кисти рук на ночь.
А ведь потом еще требовалось залезть, согнувшись в три погибели, внутрь фюзеляжа и там находить, практически наощупь, нужные отверстия, через которые протаскивали хвостовые тяги, заплетали негнущиеся тросы, зло рвущие кожу ладоней в лохмотья при любом неосторожном движении.
— Господи, как они все это выдерживают! — зябко повел плечами Прорва, прикуривая очередную папиросу. Они стояли чуть поодаль от капонира, в котором трудились механики и наблюдали за их работой. — Смотри, Кощей, они даже спать умудряются стоя, как лошади, — показал он на невысокого худенького паренька, что прислонился к капоту «ила» и в самом деле безмятежно дрых.
— Я тут к ним давеча в казарму заходил, — мрачно сказал экспат, делая глубокую затяжку. — У них свободные от работы спят вповалку, в любом месте — в каптерке, в столовой, в курилке, даже в «красном уголке», во время политзанятий. Так, будто у них внутри кнопка — нажал и отбой. И какая же сука тот военпред, что подписал на заводе документы о приемке. Эту гниду сейчас бы сюда, в компанию к этим ребятам, что пластаются на износ.
— Правильно, — сплюнул на снег Рыжков. — Я бы тоже этому гаду с превеликим удовольствием харю начистил. Представляешь, мне один из мотористов показал такую штуку…в общем, при дотяжке на маслопроводе гайки алюминиевые то и дело лопаются. Надо было латунные ставить, но… — он развел руками.
— Твою дивизию! — присвистнул Григорий. — Это ж форменное вредительство! И куда только Карпухин смотрит?
— Что за шум, а драки нету?
О, помяни черта, он и появится. Контрразведчик опять возник бесшумно возле летчиков. Словно из воздуха соткался. Не, точно бес!
— Расскажи, — кивнул Дивин Прорве.
— Эва как, — сморщился, точно проглотил лимон, майор, выслушав короткий рассказ Рыжкова. — Спасибо за сигнал, будем разбираться. Да, — хлопнул он себя по лбу. — Я чего пришел — в город приехала с гастролями театральная труппа. Не хотите вечером на спектакль выбраться? Я ведь так понял, что вам все равно пока делать особо нечего.
— В принципе, можно, — подумав, сказал Григорий. — Те самолеты, что пришли ранее, облетали и проверили, а новые — сами видели, еще доводить и доводить до ума. Так что, в самом деле, почему бы и не развеяться? Ты как? — повернулся он к тезке.
— А что, пойдем! — загорелся Прорва. — На людей поглядим, себя покажем.
— Тогда я на вас билеты закажу, — кивнул Дмитрий Вячеславович. — Двух хватит, или больше надо?
— Кто ж в Тулу со своим самоваром едет? — хитро ухмыльнулся Рыжков.
— Ну-ну, — бросил Карпухин, понимающе улыбнувшись, и пошел неспешно прочь по каким-то своим секретным чекистским делам.
— Не нравится мне эта затея, — цыкнул зубом экспат, провожая его взглядом. — Темнит что-то наш «контрик», ой, темнит!
— С чего ты так решил? — удивился Прорва.
— Сам подумай, разве это его забота для нас билеты в театр доставать? Скорее, для политрука обязанность.
— Да ну тебя, вечно во всем подвох ищешь! Сходим, отдохнем, девчонок каких-нибудь подцепим — в городе с мужиками напряженка. На производстве, как и везде, одни бабы, да пацанва.
— А что вообще в Липецке имеется? — заинтересовался вдруг Григорий.
— Ну, тут у них завод есть — «Станкострой», — задумался Рыжков. — Вроде бы танки ремонтируют. Причем, прикинь, не только наши, но и трофейные немецкие и даже лендлизовские имеются. «Шерманы», «валентайны», «матильды». Я проезжал как-то мимо и увидел однажды, у них там весь двор заставлен. Битком, плюнуть некуда! Что еще? Орудия, минометы, снаряды с гранатами делают. Госпиталей навалом. Тут ведь до войны знаменитая здравница была, курорт с минеральными водами. Так вот на его базе теперь раненых лечат. Кстати, их в городе тоже прилично гуляет. Особенно из тех, что на поправку идут. Над ними школьники шефствуют, организуют досуг по мере возможности. Аэродромов разного назначения несколько штук, кроме нашего — центрального. Есть и учебные, и сил ПВО.