– Миша, – обратился подполковник к майору Барсукову. – Насколько помню, у нас парочка запасных радиогарнитур имеется? Вот и хорошо, отдай капитану с сержантом и пользоваться научи.
– А…
– Бэ, – буркнул Трешников. – Капитан уже в курсе, я ему рассказал.
– Сам догадался? – понимающе подмигнул Первый. – Не удивлен, Вася наш мужик неглупый и внимательный, я даже думал, что он раньше два и два сложит. И как, поверил?
– Вроде поверил, главное, за вражеских диверсантов не держит. Ладно, давай радифицируй их, и будем выходить.
И вот сейчас вся группа собралась возле выходной двери…
– Снова взрывать придется, а жаль, так хотелось по-тихому зайти, – закончив осмотр двери, заключил старлей Коробов, оборачиваясь к командиру. – Эх, нужно было такой же газовый резак прихватить, что мы с собой в затопленный туннель брали, сейчас бы петельки вырезали – и аллес, толщина-то плевая.
– Ага, а заодно и «болгарку» вместе с бензиновым генератором на тележке катили б за собой, словно «максим», и горя не знали, – иронически хмыкнул Трешников. – Накладывай заряд, некогда возиться. И постарайся, чтоб дверь сразу вынесло, доламывать времени не будет. Всем – боевая готовность, сразу после взрыва атакуем. Четные – левый фланг, нечетные – правый, Один-один и «один-два» – тыл. Крайним номерам вперед не лезть ни при каких обстоятельствах, все одно, там наверняка темнотища будет. Фонари погасить, дальше пользуемся только «ночниками». Поехали.
Спецназовец сноровисто прилепил вокруг петель и замка двадцатисантиметровые колбаски пластиковой взрывчатки, вдавил в податливую массу трубочки радиодетонаторов и побежал следом за укрывшимися в глубине коридора товарищами. Бойцы присели вдоль стен, как можно плотнее вжимаясь в бетон. Майор Ленивцев, которому подполковник поручил присматривать за Родченко с Аришиным, легонько пихнул капитана в бок:
– Ты, конечно, сапер опытный, но лучше все ж уши ладонями зажми, да рот открой. Тебя, Степа, это тоже касается. Мы внутри бетонной трубы, так что по перепонкам неслабо врежет, а если вас обоих глушанет, ни хрена в наушниках слышать не будете, что есть совсем не гут. Позывные помните?
– Так точно, тарщ майор, – ответил за обоих Родченко, запихивая под каску ладони и зажимая уши. Сержант сделал то же самое. – Я – Один-один, Степан – «один-два».
– Вот и ладненько. Только на будущее потише ори, лады? Не забывай, что в микрофон говоришь, а он любой шепот усиливает.
– Виноват… – смутился капитан, который никак не мог привыкнуть пользоваться гарнитурой. Вернее, пользоваться-то он научился практически сразу, ничего особо мудреного в этом не было, хотя крохотный каплевидный наушник, который следовало запихать прямо в ухо, его поначалу и порядком смутил. Но вот о том, что говорить следует негромко, Родченко все время забывал, словно молодой танкист, не умеющий пользоваться ларингофоном. Да и слух после нескольких лет войны был уже не тот, что раньше – в конце-то концов, их потому и называют инженерно-саперными отрядами, что постоянно приходится что-нибудь взрывать.
Наконец в наушниках раздалось привычное «бойся», в конце туннеля коротко сверкнуло и мгновением спустя пришел звук взрыва: БУММ! Поднятая с пола ударной волной мелкая бетонная пыль еще не успела осесть, когда сквозь затянутый дымом дверной проем уже рванулась первая боевая пара. Коробов не подвел, взрыв не только выбил и петли, и замок, но и опрокинул дверь внутрь помещения. Ребристые подошвы штурмовых ботинок прогрохотали по покореженному взрывом металлическому листу, спецназовцы заученно разошлись в стороны, припадая на колено и обшаривая окружающее пространство стволами пистолетов-пулеметов. Однако стрелять оказалось не в кого, достаточно большое, метров десять на десять, помещение с глухими железобетонными стенами и низким потолком было практически пустым, лишь под одной из стен громоздился штабель каких-то ящиков, накрытый пыльным брезентом. В дальней от туннеля стене располагались двухстворчатые металлические двери с небольшими зарешеченными окошками, судя по всему, единственный ведущий наверх путь.
– Чего-то не понял я, командир… – задумчиво протянул Первый, отключая ПНВ и зажигая фонарь. Голубоватый луч скользнул по шершавым, со следами снятой опалубки, стенам и нависшему менее чем в метре над головой потолку, спустился на небрежно залитый стяжкой пол, ничем не отличающийся от такого же в туннеле. – Это что, и есть знаменитые подвалы ихней не менее знаменитой Рейхсканцелярии? Как-то оно все убого, ну, чисто тот коридорчик, что мы прошли. Скажу честно, я ваще разочарован. А еще говорили «бывший дворец, бывший дворец»[19]… фиговые у них тут дворцы, как я погляжу.
– Не придуривайся, прекрасно ведь понимаешь, что этот этаж находится ниже подвалов основного здания, если вовсе не в стороне, и построен совсем недавно, год, может, два назад, – ответил Трешников, тоже шаря фонарем по стенам. – Подозреваю, что эту комнату и отрыли-то исключительно ради туннеля – например, землю сюда сваливали, чтобы затем наверх поднять, или проходчики здесь отдыхали, мало ли. Пошли, нужно выход осмотреть, что-то у меня нехорошее предчувствие…
За дверями, открывавшимися простым поворотом запорной рукоятки, неожиданно оказалась самая настоящая кабина грузового лифта. Сдвинув в сторону внутренние решетчатые двери, напоминающие аналогичные в старых советских больничных лифтах, подполковник заглянул внутрь. На небольшой настенной панели имелось всего две крупные выпуклые кнопки, подписанные «nach oben» и «nach unten». Видимо для неграмотных пользователей кнопки были еще и помечены указывающими вверх и вниз стрелками. В углу кабины находился непонятного назначения механизм, напоминающий ручную лебедку с двумя полуметровыми штурвалами на массивном основании – возможно, с его помощью лифт мог подниматься и опускаться без помощи электромоторов.
– Хреново… – резюмировал подполковник результаты короткого осмотра. – Лифт – это не есть хорошо.
– Застрять боишься? Понимаю, я в детстве однажды целый час в лифте сидел, чуть в штаны от страха не наложил, – хихикнул Барсуков, тут же став серьезным:
– А вообще ты прав, лифт в нашей ситуации – именно что «хреново». Заблокировать его да гранатами сверху закидать – секундное дело. Неужели лестницы вообще нет? Как-то не похоже на фрицев, они ж известные перестраховщики, а тут секретный правительственный драп-туннель – и один только лифт? Нет, с одной стороны, оно понятно – мало ли что они эвакуировать собирались, по лесенке не всякий груз протащишь, и все же…
– Так вот это, наверное, и есть лестница, – раздался в наушниках громкий голос Родченко, снова позабывшего про чувствительность микрофона. – Посветите-ка на потолок, тарщ майор. Вон тудой, метра на два в сторону, видите? А там, возле этих ящиков, и лесенка стоит, просто ее под брезентухой трудно заметить.
Луч фонаря Первого скользнул по нависшему над головами потолку, почти сразу же упершись в выкрашенную серой шаровой краской металлическую крышку квадратного люка.
– Ай, молоток, капитан! – похвалил Барсуков, незаметно показав подполковнику большой палец. – Но поскольку инициатива в нашем деле наказуема, сам ее сюда и тащи, поглядим, что там такое. А вообще да, вполне логично, на фига устраивать целый лестничный марш, если можно на экстренный случай просто вертикальную шахту со скобами в стене пробить. Ладно, сейчас глянем.
Оперев о стену трехметровую металлическую лесенку – судя по характерным царапинам на бетоне, устанавливали ее здесь уже не в первый раз, – один из спецназовцев поднялся под потолок, сначала осторожно приподняв на несколько сантиметров и осмотрев весь люк по периметру, а затем и полностью откинув крышку. Ни запертым, ни заминированным люк не был. Как и предполагалось, вверх вела недлинная, меньше десяти метров, шахта с вделанными в стену скобами, заканчивающаяся в точности таким же люком.
После короткого раздумья Трешников принял решение, что сначала группа из троих бойцов поднимется по лестнице и разведает обстановку, остальные же, если наверху все спокойно, воспользуются лифтом – кабина сможет поднять одновременно всю группу, а широкие двери не станут препятствовать быстрому выходу. Так будет куда безопаснее и быстрее, чем по одному подниматься в тяжелой броне, с оружием и ранцами по узкой, максимум метрового диаметра, шахте. Впрочем, сначала предстояло дождаться разведданных.
Чтобы не терять даром времени, подполковник достал электронный планшет и вывел на экран схему подвального этажа Имперской канцелярии. Итак, сейчас они под восточным крылом занимавшего целый квартал огромного здания, значит, к старому бункеру идти довольно далеко. Увеличив изображение, Трешников вгляделся в план. Ага, в этой части подвала всего три помещения, расположенных одно за другим, крайнее лестничным маршем сообщается с первым этажом. Ну, наверх нам, пожалуй, пока не нужно. А где же проход в западную часть подвала и дальше к «ворбункеру»? Странно, на схеме ничего нет. Похоже, перемудрили фрицы с перепланировкой, когда здание реконструировали и бункер строили, мучайся теперь. Правда, и схема особой проработкой деталей не отличалась – отчего-то в архивах нашлись подробные планы обеих частей гитлеровского бункера, а вот схем самих подвалов почти не было, только довоенные. Возможно, оттого, что вскоре после Победы руины полуразрушенной Рейхсканцелярии окончательно уничтожили, вот и не стали заморачиваться – зачем, если судьба здания все равно предрешена? Между прочим, часть подвалов канцелярии использовалась как подземный госпиталь и обычное бомбоубежище, и им желательно туда не лезть. Эх, «языка» б прихватить, но где его взять? Хотя, мысль дельная, так что поглядим. И где там наши разведчики?..
Утвердившись на четвертой сверху скобе, капитан Петрушин, позывной Пятый, осторожно, буквально по миллиметру, сдвинул с места запорную рукоять. Никаких сложностей не возникло: педантичные немцы содержали механизм в идеальном состоянии, и покрытые слоем солидола рычаги послушно пришли в движение, выводя ригели замка из пазов в металлической окантовке люка. Еще секунда, и крышка оказалась свободна. Упершись шлемом в выкрашенный серой краской металл, капитан напряг мышцы ног, постепенно распрямляя спину и приподнимая крышку сначала на пару сантиметров, затем еще и еще – до тех пор, пока визоры ПНВ не оказались выше уровня пола. В зеленоватом свете «ночника» погруженное во тьму помещение казалось мрачным склепом, залитым мертвенным сиянием. Осмотрел подвал на сто восемьдесят градусов (нависающая над головой крышка не позволяла видеть, что находится позади). Нет, все чисто, людей нет, а все остальное опасности не представляет. Значит, вперед.