— Я понимаю.
— Как у монахов внутреннего храма, у нас тоже есть определенные обязанности. Помимо монастырской библиотеки, реликвий и сокровищ мы также являемся хранителями… Агозиена.
— Агозиена?
— Самого важного предмета в монастыре, возможно, и во всем Тибете. Он хранился в запертом склепе, вон в том углу. — Тубтен указал на нишу, высеченную в камне, с тяжелой железной дверью, которая сейчас была приоткрыта. — Все шестеро монахов собираются здесь раз в год, чтобы исполнить определенные ритуалы, связанные с опекой тайника с Агозиеном. И вот в очередную такую встречу в мае, за несколько дней до вашего прибытия, мы обнаружили, что Агозиена больше нет на месте.
— Украден?
Монах кивнул.
— У кого хранится ключ?
— У меня. Единственный ключ.
— И тайник был заперт?
— Да. Позвольте заверить вас, мистер Пендергаст, совершенно исключено, чтобы это преступление совершил кто-то из монахов.
— Простите, если я выскажу свой скептицизм по поводу этого утверждения.
— Скептицизм — это хорошо, — произнес монах со странной силой. Пендергаст не ответил. — Агозиена больше нет в монастыре. Если бы он был, мы бы знали.
— Каким образом?
— Это не предмет для обсуждения. Пожалуйста, поверьте мне, мистер Пендергаст: мы бы непременно знали. Никто из здешних монахов не вступил во владение этим предметом.
— Могу я взглянуть?
Тубтен кивнул.
Пендергаст вынул из кармана маленький фонарик, подошел к хранилищу и посветил в круглую замочную скважину, а потом с помощью увеличительного стекла изучил запорное устройство.
— Замок вскрыли отмычкой. — Агент выпрямился.
— Простите? Как это, отмычкой?
— Отомкнули без помощи ключа. — Алоиз посмотрел на монаха. — В сущности, взломали, судя по виду. Вы сказали, ни один из монахов не мог его украсть. Были в монастыре гости?
— Да, — кивнул Тубтен с тенью улыбки на губах. — Вообще-то мы знаем, кто совершил кражу.
— Ах вот как. Это намного упрощает дело. Расскажите.
— В начале мая к нам явился некий молодой человек, альпинист. Это было странное появление. Он пришел с востока, с гор на границе с Непалом. Полумертвый человек, пребывающий в психическом и физическом истощении. Профессиональный альпинист, единственный выживший член экспедиции, которая штурмовала непокоренный западный склон Дхаулагири. Лавина, поглотившая остальных, пощадила его. Счастливчик был вынужден изменить маршрут и спуститься по северному склону, а оттуда нелегально пробиваться через тибетскую границу. Три недели шёл пешком, а потом полз вниз по ледникам и ущельям, прежде чем вышел к нам. Поддерживал в себе жизнь, питаясь ягодными крысами, которые вполне годятся в пищу, особенно если поймаешь такую, у которой живот набит ягодами. Он был на грани смерти. Мы выходили его. Бедняга американец, его имя Джордан Эмброуз.
— Парень учился у вас?
— Он проявил мало интереса к Чонгг Ран, что странно: человек определенно обладал силой воли и живостью ума, необходимыми для того, чтобы преуспеть в занятиях не хуже, чем любой уроженец Запада, которого мы видели… помимо женщины, Констанс.
Пендергаст кивнул.
— Почему вы решили, что это он?
Монах прямо не ответил.
— Мы хотели бы, чтобы вы его выследили, нашли Агозиен и вернули в монастырь.
Пендергаст еще раз кивнул.
— Этот Джордан Эмброуз, как он выглядел?
Старый лама потянулся в складки одежд, вытащил крохотный свиток пергамента, развязал стягивавшие его шнурки и развернул.
— Наш живописец, мастер тханок, по моей просьбе сделал его портрет.
Пендергаст взял пергамент и вгляделся. Молодой, физически развитый красивый мужчина, лет тридцати, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. В лице его сочетались физическая решимость, моральная неразборчивость и высокий интеллект. Примечательный портрет, сделанный незаурядным художником, который, казалось, сумел ухватить и внешнюю, и внутреннюю сторону личности.
— Он будет очень полезен. — Пендергаст свернул свиток и убрал в карман.
— Вам требуется еще какая-то информация, чтобы отыскать Агозиен?
— Да. Скажите, что означает слово «Агозиен»?
Перемена, произошедшая в отшельнике, была поистине разительной. Лицо его сделалось настороженным, почти испуганным.
— Я не могу, — едва слышно, дрожащим голосом произнес он.
— Это необходимо. Если мне надлежит его вернуть, я должен знать, что это такое.
— Вы меня не поняли. Я не могу ответить вам, потому что… мы не знаем, что это такое.
Пендергаст нахмурился:
— Как такое возможно?
— Агозиен запечатали в деревянный ящик еще в ту пору, когда он был принят нашим монастырем на ответственное хранение тысячу лет назад. Мы никогда не открывали его — это строго запрещено. Священный предмет передавался из поколения в поколение, от Ринпоче к Ринпоче, всегда в запечатанном виде.
— Как выглядит ящик?
Монах показал руками размеры — примерно пять на пять дюймов и длиной четыре фута.
— Необычная форма. Как вы думаете, что могло храниться в ящике такой формы?
— Любая длинная тонкая вещь. Жезл или меч. Свиток или свернутое в трубку живописное полотно. Комплект печатей, быть может, или веревок со священными узелками.
— Что означает слово «Агозиен»?
Монах замялся.
— Тьма.
— Почему было запрещено его открывать?
— Основатель монастыря, первый Раланг Ринпоче, принял его от святого праведника с Востока, из Индии. Святой вырезал на боку ящика текст, который содержал предостережение. Здесь у меня есть копия текста, который я переведу. — Тубтен вынул из складок одежд крохотный свиток, исписанный тибетскими иероглифами, дрожащими руками отодвинул его от глаз на расстояние вытянутой руки и прочитал нараспев:
Дабы не осквернить путь благочестия
Следами бедствий и отметинами зла,
Дабы не ввергнуть Вселенную во мрак,
Агозиен распечатывать не смей.
— Неясно и тревожно. Эта надпись звучит столь же загадочно и на тибетском. Но использованные слова очень мощны. Предостережение сильно, мистер Пендергаст, очень сильно!
Алоиз какое-то время молчал.
— Как мог посторонний столь много знать о ящике, чтобы его выкрасть? Я провел здесь год некоторое время назад и никогда о нем не слышал.
— Это великая загадка. Бесспорно, ни один из наших монахов никогда не рассказывал о нем. Все мы испытываем благоговейный трепет перед этим предметом и никогда всуе о нем не говорим, даже между собой.
— Ведь этот человек, Эмброуз, мог набрать пригоршню драгоценных камней стоимостью миллион долларов. Обычный вор взял бы в первую очередь золото и самоцветы.
— Возможно, он не обычный вор, — произнес Тубтен, помолчав. — Золото, драгоценные камни… вы говорите о земных сокровищах. Преходящих. А Агозиен…
— Да? Что — Агозиен? — настороженно подстегнул спецагент.
Но старый монах только развел руками, испуганными глазами глядя на собеседника.
Глава 3
Черный покров ночи лишь только начал истончаться, когда Пендергаст через обитые железом внутренние ворота вышел во двор монастыря. За стеной, доминируя над всем, высилась громада Аннапурны; ее четкий абрис прорисовывался в отступающей тьме. Детектив подождал на мощенном булыжником дворе, пока безмолвный монах приведет его лошадь. Студеный предрассветный воздух отяжелел от росы и запаха диких роз. Перебросив через холку лошади вьюки, Алоиз проверил седло, поправил стремена.
Констанс молчаливо наблюдала за последними приготовлениями опекуна. На ней было монашеское одеяние цвета выцветшего шафрана, и если бы не прекрасные черты и россыпь каштановых волос, она вполне могла бы сойти за монаха.
— Мне жаль покидать тебя так скоро, Констанс. Но я должен отыскать след преступника до холодов.
— Они действительно не имеют представления, что это за вещь?
Пендергаст покачал головой.
— Кроме формы и размеров — ничего.
— Тьма… — пробормотала девушка и бросила на спутника тревожный взгляд: — Как долго ты будешь отсутствовать?
— Трудная часть работы уже сделана. Я знаю имя вора и знаю, как он выглядит. Теперь лишь осталось к нему подобраться. Поиск и возвращение артефакта займут, вероятно, неделю, самое большее две. Поручение простое. Через две недели твоя учеба будет окончена и ты сможешь вновь присоединиться ко мне, чтобы завершить наше путешествие по Европе.
— Будь осторожен, Алоиз.
Пендергаст чуть улыбнулся.
— Возможно, этот человек весьма сомнительных моральных принципов, но не убийца и не станет на меня нападать. Риск минимален. Преступление несложное, правда, с одним непонятным, осложняющим аспектом: почему он взял именно Агозиен и не тронул сокровища? Как я понял, раньше похититель не имел интереса к тибетским древностям. Это дает основания предположить, что Агозиен есть нечто необычайно важное и ценное. Без преувеличения, вещь поистине исключительная.
Констанс кивнула.
— У тебя есть для меня какие-то поручения?
— Отдыхай. Медитируй. Закончи свой начальный курс обучения. — Он помолчал. — Я не очень-то верю, будто никто здесь не знает, что такое Агозиен, — кто-то наверняка полюбопытствовал. Это нормальное свойство человеческой натуры, даже здесь, среди монахов. Мне бы очень помогло, если бы я знал, что это за штука.
— Разузнаю по мере возможности.
— Превосходно. Я знаю, что могу рассчитывать на твою осмотрительность. — Пендергаст помедлил в нерешительности, потом взглянул ей прямо в глаза. — Констанс, есть одна вещь, о которой мне необходимо тебя попросить.
На его лице появилось такое выражение, что ее глаза расширились от удивления, но она сумела справиться с собой.
— Да?
— Ты никогда не говорила о своей поездке в Февершем. В какой-то момент тебе может понадобиться поговорить об этом. Когда снова присоединишься ко мне… и если будешь готова… — Вновь голос агента наполнился несвойственными ему смущением и замешательством.