— Стой, — перебил Креол. — Про попугаев мне неинтересно. Ты… ты что, не праквантек?
— Нет, о заклинатель, я из племени яредов. Я думал, ты распознал во мне яреда, раз обратился на языке моих отцов. Мое сердце сжалось радостью, ведь я решил, что и ты яред, хотя твое лицо…
— Стой! — скрипнул зубами Креол. — Так вот почему Ронов… а яредский язык похож на праквантекский?
— Совершенно нет, — радостно ответил варвар. — Наш язык прекрасен и многогранен! Это язык певцов, поэтов и заклинателей духов. Ты разве не слышал? Когда я кричал тебе о помощи, то обращался на праквантекском, этом грубом и корявом языке, в котором три четверти слов односложны.
Креол вслушался в речь варвара. Да, и в самом деле, сейчас тот говорит совсем иначе, произносит длинные и певучие слова, сильно тянет гласные. Но тоже цокает и клацает… как делает и Креол, говоря с ним. Демон хорошо его обучил, маг говорит так, словно родился со знанием этого наречия.
Хотя какой от него толк в Праквантеше⁈
— В Праквантеше говорят на яредском? — спросил маг.
— Совершенно нет, — пожал плечами яред. — Эти презренные, что расселились по берегам всего моря-сердца, знают только свое чириканье. Но я, как ты мог заметить, праквантекский знаю.
— Отлично, — недолго думал Креол. — Пойдешь со мной и будешь переводить.
— Почему же я должен это делать⁈ — скрестил руки на груди яред. — О чужестранец, ты не помог мне в час нужды, когда эти злодеи избили меня и отняли все нажитое, а худшее — они сломали мою свирель! Ты знаешь, как дорога она мне была⁈
— Нет, но могу помочь, — ответил Креол. — Где ее обломки?
Через несколько минут преданность яреда возросла. Сжимая целехонькую свирель, которую Креол починил, обратив время вспять, он поведал, что зовут его Хитагайца, он странствующий музыкант и поэт-песенник, который решил принести истинное искусство невежественным праквантекам, но наткнулся здесь только на черствость и безразличие.
— … Ты видел этих варваров, ненавидящих музыку, — пренебрежительно говорил Хитагайца, пока они с Креолом шли в город. — Я просто играл им на свирели, но они набросились на меня и стали избивать… а дальше ты видел.
— Может, ты просто плохо играешь? — предположил Креол. — Или пел им о том, что все праквантеки — ослы?
— Кто?..
— Праквантеки, дурак!
Потом выяснилось, что Хитагайца не понял второго слова. По эту сторону океана не знали ослов… да и вообще домашней скотины, кроме собак, которых, как ни странно, выращивали для еды. Музыкант с раскрытым ртом внимал словам Креола об ослах, коровах, онаграх, ламассу и прочих диковинных созданиях, которыми так богата долина Тигра и Евфрата. Яреды и праквантеки грузы таскали сами, а на мясо разводили только птиц и собак.
— Эта местность называется Семь Золотых Городов, — пренебрежительно объяснил Хитагайца. — Незачем говорить, что на самом деле они не золотые. Да и времена их славы давно в прошлом — их строили те, кто жил задолго до праквантеков, нынешние на такое не способны.
Увидев явление демона и обращение времени вспять, музыкант проникся к Креолу великим почтением и теперь не отставал ни на шаг. Он прыгал вокруг мага, то и дело забегал вперед, рассказывал о том, что они видели вокруг, и все время наигрывал на свирели. Играл он не так чтобы очень искусно, но вполне пристойно и уж точно не настолько плохо, чтобы за это бить. Видимо, праквантеки и впрямь неотесанные варвары.
Однако несмотря на всю свою дикость, что такое золото, они понимали, хотя и ценили его меньше, чем шумеры. Городской глава содержал для путешествующих большой заезжий дом, и там Креол, а с ним и Хитагайца смогли передохнуть, напиться и поесть лепешек из маиса (так называлась та странная пшеница). Они были довольно вкусны, пока оставались горячими, но остыв, превращались словно в куски коры.
Маис оказался для праквантеков всем. Простые люди питались в основном им — в виде лепешек или каши. Еще они ели бобы, огромные странные дыни и какую-то темную сладковатую репу — ее варили, жарили, употребляли сырой. Было очень много фруктов, в том числе таких, которые Креол впервые видел и пробовал.
А вот мяса недоставало. Собачатина оказалась едой праздничной, в обычные же дни праквантек мог полакомиться разве что рыбой или дичиной. Впрочем, поскольку с одной стороны у них было море, а с другой — кишащий зверьем лес, мясо на столах все же случалось. Многие здесь жили охотой или рыболовством.
Креол быстро разочаровался в стране, которую осчастливил своим посещением. По крайней мере, в этой ее части. Так называемые Семь Золотых Городов раскинулись на полуострове Солнца, северо-восточной оконечности Праквантеша — и это была самая бедная, жалкая и какая-то уставшая ее провинция. Четыре города из семи давно мертвы, другие два тоже почти покинуты, в них копошатся лишь нищие и старики, которым больше некуда податься.
И лишь в одном все еще тлеет жизнь — том самом, в котором Креол сейчас. Но ничего интересного тут нет, никаких царей или магов. По сути это большая деревня, только разместившаяся на городских руинах. Городской глава — самый обычный жрец, часть зданий уже поглощена лесом, а по ночам на улицах рыщет анамрад.
— Кто такой анамрад? — спросил Креол, мелкими глоточками попивая пиноле — местный напиток из маисовой муки и острого перца.
— Один из великих демонов Сонного Царства, — перевел ему ответ местного гадальщика Хитагайца. — Они живут в людских снах, принимая облик самых жутких твоих страхов.
Гадальщик что-то быстро-быстро затараторил. Хитагайца выслушал и молвил:
— Он говорит, что всего их было восемнадцать, анамрадов. Но семнадцать из них были выловлены и уничтожены старыми заклинателями духов. Семнадцатого убил могучий Тай-Кер, и теперь только восемнадцатый скрывается здесь, в Золотых Городах полуострова Солнца. Он зовется… ох, ну и произношение у него. Олек… Олак… Оллак-Кергхан.
— Какая интересная история, — кивнул Креол, ни на секунду не заинтересовавшись каким-то мелким демоном. — А кто такой Тай-Кер?
Кто такой Тай-Кер, гадальщик сам точно не знал, но говорил о нем с придыханием. По его словам, во всем подлунном мире нет никого могущественней.
— Он царь? — спросил Креол.
— Он выше царей, — последовал ответ.
Креолу этого хватило. Он понял, что если кто в Праквантеше и знает о адаманте, то это Тай-Кер.
Несколько дней маг еще провел на полуострове Солнца, соря сиклями и зарабатывая новые Искусством. В этих краях подлинной магии почти не знали и перед Креолом быстро стали благоговеть. Каждое утро перед заезжим домом собирались толпы.
Еще маг связался с архивариусом Галивией и расспросил ее, кто такой Тай-Кер и кто вообще правит Праквантешем. Но древняя как пустыня старуха тоже мало что знала, ибо праквантеки стерегут свои тайны жаднее, чем та-кеметцы. До тех хотя бы несложно добраться на обычной колеснице, торговля налажена, самые обычные купцы то и дело снуют туда-сюда, так что слишком многое скрыть и невозможно.
А здесь… кто из праквантеков бывал в Шумере? Возможно, что и никто. Кто из шумеров бывал в Праквантеше? Возможно, что Креол первый. Даже с помощью магии не так-то просто перебраться через огромную воду, а без магии и вовсе немыслимо.
Праквантеш — это как царство демонов, только расположенное в том же мире. Иногда они получают что-то от людей, иногда сами дают что-то людям. Иногда от них узнаешь что-то полезное, но чаще они сами пытаются что-то у тебя выпытать.
Однако Креол не собирался делиться шумерскими секретами просто так. Только равноценный обмен — сколько дадут, столько и получат. Он, признаться, здесь вообще неофициально, Галивия очень удивилась, услышав, какое путешествие предпринял магистр Креол.
А Верховному магу Менске об этом лучше вовсе не сообщать.
— Так где, говоришь, их главный город? — спросил одним прекрасным утром Креол у Хитагайцы.
Бродячий музыкант так и следовал за ним хвостом, оказывая мелкие услуги и клянча подачки. Он сдружился с Хубаксисом, целыми днями чесал с ним языком, играл на свирели и охотно переводил слова Креола праквантекам, причем Креол подозревал, что Хитагайца еще и добавляет что-то от себя, потому что праквантеки радовались и улыбались, словно им говорят что-то приятное.
Так что немудрено, что маг позволил музыканту и дальше себе служить. Вместе с ним он отправился южнее, в те земли, что за морем. Там праквантеков больше, и они еще не впали в ничтожество.
Чтобы прихватить с собой Хитагайцу, Креол использовал тот же трюк, что они придумали вместе с Шамшуддином. Запряг Крысу-В-Камне в повозку, на которую наложил элементарное Левитационное Поле.
Точнее, не в повозку, а в лодку. Нормальных повозок у праквантеков Креол не нашел. При отсутствии тягловой скотины те им были попросту не нужны — они ходили пешком и носили грузы на собственных горбах.
Конечно, им ничто не мешало запрягать в повозки рабов, но до этого праквантеки не додумались.
Но зато у них было много лодок, а Левитационному Полю не нужны колеса. Лодка оказалась даже лучше. И хотя Хитагайцу пришлось пнуть, чтобы он согласился полететь в ней за облака, Креол не пожалел о проделанной работе. Было забавно взирать на изумленную рожу дикаря, что вцепился в бортики побелевшими пальцами и пытался разглядеть вдали углы земли, которую яреды в невежестве своем считали квадратной.
Великая вода, что разделяла берега праквантеков, была и впрямь великой, но в сравнении с той, что Креол уже пересек — ничто, ручеек. Крыса-В-Камне донесла хозяина за пару часов, и с каждым из них становилось все жарче.
Даже в охлаждающем обруче Креол изрядно вспотел. Соль от пота смешивалась с солью от морской воды, кожа все сильней чесалась, хотелось совершить омовение, но маг терпеливо сидел в седле, не собираясь призывать чарами ветер или остужать вокруг себя воздух. Прибегать к Искусству по столь ничтожным причинам — презренно и недостойно, потому что сегодня Креол магией спасается от жары, а завтра он начнет магией чесать себе задницу. В какое ничтожество он впадет, став настолько зависим от своих заклинаний?