В контейнер, кстати, скинули матрас и ведро для параши, а охране строго настрого запретили подходить и открывать крышку, установив там замок. Надо сказать, что охраняли меня почетно, Шатун не пожалел на это споранов, помимо выделенного одного штатного патруля, еще нанял десяток рейдеров через биржу, и в итоге, вокруг контейнера образовался неплохой защитный пояс. Знали бы все те, кто сидит снаружи, что я спокойно сижу у себя в бункере, наверное бы, обиделись, но для меня проход через землю Улья не представляет никаких проблем, если я своим даром вижу конечную цель, а вот обладателям обычного дара призрака увы такое не под силу. Кормить меня и выносить парашу приезжал лично Тихий, один раз в день, так что мне приходилось использовать тот контейнер как реальный туалет, а вот скудную жратву, что мне бросали у всех на глазах на пол, я просто запинывал в угол, активно возражая против таких условий. Не хитрый спектакль удался, и заказчик, клюнув, ехал в расставленные для него сети, о чем меня проинформировали с помощью кодовых фраз в обычном трепе двух рейдеров на открытом канале.
В один прекрасный день я получил условленный сигнал, за пару дней до перезагрузки кластера с ловушкой, слушая трёп в оговоренное время, услышал, как один рейдер уговаривает другого на посещение передвижного борделя, который, по его мнению, вот-вот приедет в клин, что, собственно, и было сигналом к началу операции. Я переместился в контейнер, где в первый раз занял имевшийся там топчан, надо сказать, что оделся я при этом в самое отвратительное шмотьё, что имелось у меня в бункере, ведь я тут как никак не первый день сижу, а легенду необходимо поддерживать до конца. Гости пожаловали почти к обеду, а предварительно у бункера остались только охранники из числа работавших на стаб, остальным выдали расчёт, объявив, что больше в их услугах не нуждаются.
В двух машинах сидело по четыре человека, это я увидел, когда они въехали в зону охвата моего дара, первая машина была загружена четырьмя людьми в одинаковом прикиде, смутно напоминавший армейский, и он значительно отличался от того, что был принят в бастионе, да и оружие по виду походило на американскую М16, я её запомнил, поскольку мне несколько раз вместо моего автомата предлагали. Во втором внедорожнике все сидевшие выглядели по-разному, и опознать мне удалось только Шатуна, он и сидел за рулём, из чего я сделал вывод, что в первой машине охрана того самого Голиафа. Оба внедорожника остановились синхронно, предварительно объехав по дуге обломки разрушенной многоэтажки, остановившись в десятке метров от моей ловушки. Почти сразу наушник моей рации начал говорить, об этом я попросил Шатуна, уж очень хотелось понять, что же это за мразь такая и какой у него ко мне интерес.
— Если вы не продемонстрируете мне оплату, дальнейшего разговора у нас с вами не выйдет, — произнес голос Шатуна.
— Вы тоже мне пока предъявили лишь вот эту странную конструкцию, — произнёс незнакомый голос, а я увидел, как одна из зеленоватых фигур махнула рукой в сторону контейнера, — я бы лично хотел взглянуть на того, кто внутри.
Я, отринув от всего, сосредоточил взгляд сути на том, кто только что указывал в мою сторону, ну здравствуй Голиаф, подумал я и принялся разглядывать его ядро. Дар у владельца ядра был сильный и даже очень, редко у кого из тех, что я разглядывал взглядом сути, имелись такие четкие, ярко выделенные сплетения вокруг дара, но дар то один. Хм, это по меньшей мере странно, дар очень раскачан, и человек, имевший такой развитый дар, должен был прожить не один месяц, а то и год в этом мире, но тогда он бы имел и другие дары. Даже у меня, у того, кто начал свой путь с белой жемчужины, как меня уверяют, уже через пару месяцев пришел в Бастион, имея зачатки второго дара, а мой основной не имел такой сильной прокачки, хотя, если подумать, то у него это дар, а у меня была грань дара. Еще мгновенье я ломал голову и тут же получил озарение, да он хиктер, точно-точно, данный господин хиктер, другого объяснения тут нет и быть не может, я тут же вынырнул из призрака, боясь упустить нить диалога.
— Я же вам в письме написал и уже тут объяснил, заперли мы его внутри, сидит, выбраться не может.
— Вы хотите, чтобы я вам поверил на слово?
— Нет, конечно, возьмите фонарь и поглядите в трубу, что сверху торчит, — со странным ехидством произнёс Шатун.
— Вы же говорили, что он через металл сбежать может?
— Не держите меня за дурака, труба всего сорок сантиметров в диаметре, обложена землёй, не может он через нее вылезти, вы что думаете, он вас там голодный дожидается? Мы его кормили, живца давали, чтобы не откинулся до вашего приезда.
— А если бы не приехал?
— Так мы бы его выпустили и сообщили кому он очень понадобился и где его искать тоже бы сказали, нас то он в лицо не видел, а вот заказчика таких мучений он бы явно пожелал найти.
— Вижу вы очень расчетливы Шатун, я много о вас слышал и сейчас убедился в этом лично, но я все же, пожалуй, взгляну.
— Ваше право, это не мешок, а внутри не кот, вот только он там с автоматом, но ребята говорят, что он по началу стрелял, пытаясь что-то сделать, даже пару гранат взорвал, но видимо понял, что не выйдет и не сможет уйти. Когда кормили ни разу не стрелял, а вот веревку, которой парашу доставали, дважды вырывал, даже не знаю, чего он хотел добиться, — я подумал, что Шатун явно вошёл во вкус и уже переигрывает.
Тот самый с единственным даром отделился, направившись в сторону моего узилища, я убрал рацию, спрятав её под настил топчана, сам же, продолжая лежать, приготовился, ну а что еще делать тому, кто уже больше недели отдыхает в контейнере на пару с парашей. Люк открылся, и я начал щуриться на проникавший из него свет, потом подскочил и начал разоряться в обычной манере, отметив, что морду того, кто склонился над трубой, светя фонарём мне прямо в глаза, я так и не узнал, хотя что-то смутное шевельнулось где-то глубоко в памяти. Перед тем, как крышка люка громко лязгнула, я успел заметить мерзкую, ехидную улыбку смотревшего, мне даже показалось, что он уже начал праздновать свою победу. Человек слез с контейнера и через мгновенье подошел к остальным, я же, не теряя время, опять взял рацию, вставив себе в ухо наушник.
— Голиаф, вы помните основное условие, которое я вам выдвигал, сначала доказательства, а уже потом можете его убить, — расчетливым и ледяным тоном произнёс Шатун, мне даже показалось, что он тоже увидел торжество победителя на лице Голиафа и решил его немного потрясти.
— Я помню про ваше условие и нежную заботу о своей репутации, — произнес подошедший очень лукавой интонацией.
— Тогда как насчёт доказательств, я бы хотел, чтобы ваш ментат подтвердил в присутствии моего ментата договор между вами и Шустряком.
— Не вопрос, где ваш ментат? — спросил Голиаф.
— Я ментат, — услышал я голос, который мне был смутно знаком, характерный такой, но вспомнить того, кому он принадлежал я не смог, но мне было понятно, что говорит тот, кто стоит рядом с шатуном.
Вообще, после того, как Голиаф подошел к стоявшим и остановился, так чтобы Шатун и стоявший с ним рядом ментат оказались между ним и теми, кто вышел из машины, я уже предвидел развязку сложившейся ситуации, а когда последний из четверки ненавязчиво подошел к Голиафу, все стало еще очевиднее. У меня даже не закрадывалась мысль о том, что Шатун не видит смену диспозиции Голиафа и его ментата, что ставят их на линию огня сразу с двух сторон, по всей видимости, у него есть туз в рукаве.
— Приступай, — обратился к ментату Шатун.
— Вы приехали сюда для того, чтобы убить Шустряка? — начал допрос ровный и знакомый голос.
— Я нет, ответил человек державшийся рядом с заказчиком, являвшийся тем самым гнилым ментатом, — но Голиаф, видимо, планирует именно такое развитие событий.
— Имеете ли вы претензии к Бастиону или ко мне? — спросил Шатун после того, как его ментат кивком подтвердил ответ на предыдущий вопрос, а смена ведущего допрос с ментата на Шатуна удивила не только меня.
— Я нет, — ответил ментат.
— И я тоже, — помедлив добавил Голиаф, — прекрасное место у вас тут.
— Имел ли место договор между Голиафом и Шустряком на указанную в депеше розыска сумму? — продолжил допрос Шатун, дождавшись очередного кивка своего ментата.
— Имел, — ответил ментат, и меня привлекла серо-зелёная вспышка, которая сверкнула в этот момент где-то в его сплетениях, ага, тварь воспользовалась даром и ментат кивнул, видимо не заметил лжи.
— Присутствовал ли лично Шустряк при заключении договора?
— Да, конечно, вам же должны быть известны правила работы ментатов, — в этот момент вспышка произошла еще раз.
И тут я увидел, как Шатун со своим ментатом просто пропали, причем они пропали только из того, что вижу я, иначе бы это всполошило и ставших рядом, но нет, они проигнорировали это, и тут я услышал следующий вопрос.
— Скажите, вы сейчас использовали свой дар, позволяющий обманывать ментата для того, чтобы он не мог распознать вашу лож? — спросил голос невидимого мною Шатуна, и я тут же понял, что лож была раскушена еще в первый раз, и вся эта игра была лишь для того, чтобы подтвердить использование уловок, а их исчезновение, это и есть припасенный козырь.
Мне показалось, что высказанный вопрос не успел дозвучать до конца, как у Голиафа активировался дар, смысла в ломании дальнейшей комедии не было, тем более что охрана, стоявшая у машины, начала вскидывать оружие. Я призраком ринулся сквозь стену контейнера, в пару прыжков преодолев расстояние до стоявших, и тут же сменил пространства местами, окружив себя куполом из зеленоватого морока. Моей целью был Голиаф, его и ментата нужно было взять живыми, в отличии от прибывшей с ними охраны, времени на переговоры с ними нет, да и они сами выбрали сторону, на которой решили воевать, так что я без зазрения совести вскинул автомат, переведя в режим одиночного огня. Каждому охраннику я выписал по одной свинцовой пилюле в голову, промахнуться с такого расстояния я не мог, особенно с учетом того, что стрелял по неподвижной мишени, а вот для Голиафа я припас кое-что поинтереснее.