Я крадучись вышел из подъезда, двигаясь в сторону огромной трехметровой туши, почти полностью покрытой чешуйками биологической брони. Я уже давно перестал бояться, привыкнув ко всему происходящему, но этот рубер уже был ближе к элитнику, чем к своим собратьям, вызывая у меня протекание струйки холодка по спине. Я уже практически подошел на оптимальное расстояние, как вдруг тварь замерла и мгновенно, рывком развернулась в мою сторону, тут же, раздавшийся хлопок подствольника, выпустил в его сторону гранату.
С изрядным грохотом она разорвалась в районе шеи, разметав в разные стороны ошметки плоти и брони, а громадная туша, откинутая взрывом, сделала кульбит, завалившись на бок. Почти отдельно от твари лежала одна из оторванных передних лап, державшись на ошметках плоти. В голове у меня раздался щелчок о том, что время пошло на секунды.
Повернув голову в сторону, где еще недавно раздавались звуки сопротивлявшегося натиску лотерейщика железа, я увидел стремительно приближающуюся тварь. Зарядив подствольный гранатомёт, на случай того, что рубер все же решит ожить, я присел и принялся выцеливать идущую по ровной траектории цель. Подпустив его ближе, короткая очередь в три патрона вгрызлась в тело лотерейщика, заставив того покатился кубарем. Я замер и стал оглядываться вокруг, ожидая второго из свиты, который, по моим расчетам, должен был добраться сюда не более чем за пару минут.
Ожидание длилось уже пять, когда я стал переживать. Не услышать грохот он не мог, а вот пойти в обход мозгов могло бы и хватить. Как в воду глядел, выругался я, услышав шорох со стороны невысокой будки, стоявшей у края двора. Я отступил на три шага в сторону, так, чтобы лежавшая туша рубера не перекрывала мне обзор и присев, принялся ждать.
Этот лотерейщик оказался гораздо умнее и не так прямолинеен, как первый, продвигался он быстрыми движениями, прикрываясь от меня машинами, только когда они кончились, совершил мощный прыжок в мою сторону. Автомат тихо плюнул двумя очередями, а неудачливый прыгун распластался в десяти метрах от машины, через которую он махнул. Я был не уверен в точном попадании, поэтому подойдя к нему на пять метров, проконтролировал в голову, скребшую лапами по земле тварь.
Когда сзади раздался протяжный хлюпающий рык, я мгновенно отпрыгнул в сторону на пару метров и тут же взял на прицел еще живого рубера. Отойдя от шока, и увидев, что тот даже не пытается встать, а лишь порыкивая, хлюпает пастью наполненной кровью, достал слонобоя.
Двигался в его сторону, абсолютно спокойно смотря ему в глаза, было понятно, что его взгляд осмысленный, он все понимает и скорее удивлён тем, что его еда так бесстрашно приближается к нему. Не успел я подойти и на три метра, как тварь попыталась издать громкий рык, но грохот выстрела врезавшейся в его нёбо пулей, прервал попытку, оставив лишь судорожные конвульсии в теле. Мгновенно подобравшись, я метнулся назад в подъезд, начав быстро подыматься на верх, к чердаку, как вдруг услышал в наушнике Косого.
— И что это сейчас за ковбойщина была?
— Хотел проверить пробьёт или нет, — попытался я оправдаться на ходу.
— Молодец, ладно граната, там без вариантов, но в пасть и из автомата мог бы добить, нет там у них брони, изнутри они мягкие и нежные, есть даже способ охоты, когда матерым тварям скармливают гранату с куском мяса в ожидании, когда тот освободит привязанную скобу, пока будет глотать или жевать.
— Ну все равно же нашумел гранатой?
— Если с первого раза кто и не определил направление, то со второго точно. Подымайся, давай, стрелок мать твою, будем ждать гостей.
В итоге на крыше мы просидели до вечера, но на столь громкий шум прибежал начинающий лотерейщик, бегун кем-то изрядно покусанный, да два пустыша приковыляли непонятно от куда. Все прибывшие по очереди пугались трупа рубера, но с удовольствием принялись уплетать убитых лотерейщиков, кроме пустышей, которые топтались в сторонке, явно не решаясь подойти к чужой трапезе. Выждав, по нашему мнению, достаточное количество времени, ведь жариться на крыше изрядно надоело, Косой дал разрешение отстрелить новеньких, чем я и воспользовался, используя оптический прицел, потратив по одной пуле на каждого.
Оставаться здесь мы не планировали, но все же решили еще одну ночь провести на том же месте. Рубер был и вправду матерым, до этого, узелковый янтарь Косой доставал лишь из погибших в междоусобных конфликтах элитников, а тут с рубера и такой навар. Помимо янтаря, горсть споранов, аж целых шестьдесят пять штук, семь горошин и одна красная жемчужина. Вот на кого нужно охотиться, он один дал больше, чем все убитые до него, но и опасность в разы выше, тут то раненого в плотную с гранаты не сразу убил, а если бы он ждал или вообще сам на меня охотился.
— Да… — протянул я, крутя в руках, отливавшую красным перламутром жемчужину, — без какого-либо дельного умения, лишь с оружием здесь не выжить.
— Что ты её в руках крутишь, как драгоценность, глотай, давай.
— Так это и есть по местным меркам драгоценность, — возразил я на его утверждение.
— Нет, это всего лишь необходимый материал, — ответил он и осклабился, — а будешь думать по-другому, станешь его кормом.
— Материал так материал, — подбрасывая в ладони теплеющую жемчужину, произнёс я, перед тем как закинуть её в рот, запив глотком живца. — Потеплело, — через мгновенье прокомментировал свои ощущения.
— Это нормально, — успокоил меня Косой и вскрыл еще одну банку с кашей.
Кластер мы чистили еще неделю, самой крупной дичью стал жрач, а так, все больше лотерейщики и изредка топтуны. Вскоре мы двинулись дальше, все так же без использования скрыта Косого, и я все чаще стал замечать признаки того, что здесь обитают не только монстры, встречая следы мародёрства. Через шесть кластеров, что мы прошли за десять дней, Косой меня поздравил с выходом из внешнего кольца Пекла.
Местные кластеры грузятся значительно реже, встречаются даже с периодом более года, но главное, что здесь нет больших, с плотной жилой застройкой, а значит и тварей способных долго откармливаться тоже нет. Хотя матерые твари сюда все же забредают, но уже являются больше экзотикой, чем обыденностью как в пекле. Косой постепенно пополнял мои знания, разбавляя их охотой, рассказал он значительно больше, чем было написано в книге, о внешниках, так зовутся те, кто в СТИКС попадает сам с использованием достижения технологий и про муров, которые на них работают, для обоих этих групп иммунный, особенно проживший долгое время, очень лакомая добыча.
— Понимаешь, внешники перерабатывают наши внутренние органы на экстракт, из которого в последствии производят лекарства против всех болезней, вроде как даже против старения сыворотку делают, — начал рассказывать Косой на очередном привале. — Проблема в том, что они ограничены в своих передвижениях и жизни здесь. Чтобы не заразиться, они постоянно вынуждены ходить в респираторах и использовать герметичные помещения, что не даёт им возможности вести очень активные действия. Поэтому они поддерживают и содержат муров, оплачивая пойманных ими иммунных оружием и боеприпасами.
— То есть муры, это те же иммунные, которые охотятся и разделывают таких же, как они сами на органы для внешников, — опешил я немного.
— Точно, попадешь к мурам, либо сразу разберут на органы, либо отправят, на так называемую ферму, где будут вырезать части органов, а потом отпаивать живцом, чтобы снова нужное отросло, — объяснил он, еще больше ошарашив меня.
— Лучше смерть тогда, чем такое.
— А смерть будет по любому, ты читал про трясучку?
— Да, читал, — подтвердил я и припомнил написанное, — это болезнь у иммунных, когда они долго сидят в стабе, сначала легкий тремор рук, потом общая усталость и так по наклонной, — сократил я заученный материал.
— Молодец, но в книге не написано, что есть предел регенерации, считается, что эта информация уже не нужна тем, кто в такую ситуацию попал. В зависимости от того, как ты долго тут прожил, твой организм получает разный лимит на восстановления потерянных частей. Есть правда исключение, способность к очень быстрому лечению своего тела или знахарство, но в основном это так. Если взять и свежаку, не прожившему месяц, удалить почку, то она будет отрастать еще не один месяц, а если тому, кто прожил тут лет десять, то за пять или семь дней. Второй такой раз будет дольше, а третий еще дольше, регенерация в любом случае будет идти, но уже будет требовать непомерное количество живца и времени. Из чего следует, что содержание такого мяса, а именно так муры зовут жителей фермы, будет нерентабельно и его пустят в разделку.
— Твари, — это все что я смог сказать.
— Кстати, внешники и тварей перерабатывают, но мы для них желаннее.
Полученная тошнотворная информация не хотела укладываться в мой мозг, но я решил последовать совету Косого, который он мне давал уже не раз, этот мир другой, старые понятия и правила здесь не применимы. Фраза косого «увидел мура- убил мура» мне даже пришлась по душе, после таких рассказов.
Очередной остановкой для отдыха неожиданно стал карьер, в котором до прилета сюда добывали камни, попал он сюда на половину, включая несколько строений и огромный карьерный экскаватор. Выбор я так же логически принял, ни людям, ни тварям тут интересу нет, взял себе на заметку, что дальше нужно думать уже о двух видах опасности. В последние дни я постоянно использовал спиртовку и регулярно пополнял в ней запас из брошенных авто, даже в очередном магазине для этого удобный шланг присмотрел. Приходилось отвыкать потихоньку от наличия напарника, способного выполнять роль хорошей конфорки.
Возле контейнеров, заменявших местным рабочим домики, стояло несколько машин, к коим я направился, когда закончили с осмотром территории. Пополнив запасы армейской спиртовки, при этом отплевавшись от бензина, которым в очередной раз умудрился наглотаться пока, сливал, пошел к контейнеру, что присмотрел Косой.
В контейнере, где мы остановились, было не очень чисто, но имевшаяся пара пародий на кровать, делали её более желанной, чем подстилку на камнях, а импровизированный деревянный стол добавлял удобства. После ужина, как и во все последние дни, Косой начал рассказывать об особенностях этого мира, что уже стало почти традицией, мне было полезно узнать как можно больше, пока имеется источник ценной информации. Вот и сегодня, он продолжил рассказывать о виденных им странностях.