Назад он шёл куда быстрее. Но не рывками. Каждый шаг был точным, выверенным – чтобы не потревожить зверя, которого он нёс, и не спугнуть тишину, что возникла между ними. Он не чувствовал страха. Только ответственность. Это был его выбор – услышать. Значит, теперь – его долг помочь. Когда он вернулся в долину, старик уже ждал его у воды, сидя у своего простого ящика с травами.
– Твоя первая нить. Ты взял её сам. Теперь – лечи. – Сказал он спокойно, и протянул тонкую иглу, сделанную из золотистого костяного шипа.
Они устроились на плоском камне, прогретом солнцем. Андрей аккуратно уложил лисёнка на чистую ткань, принесённую стариком. Зверёк уже не дрожал так сильно, но дыхание его оставалось частым и поверхностным, а лапка всё ещё была скована судорогой боли. Старик ничего не сказал – только протянул ему плоскую корзину, в которой ровными рядами лежали пучки трав и корней. Некоторые из них Андрей уже видел раньше в долине, но теперь – под взглядом Учителя – каждая из них словно оживала, раскрывая свой истинный лик.
– Слушай и запоминай. Руки запомнят даже лучше, чем разум. – Тихо произнёс старик.
Травы и их сила Листья Цин-Рэ – тёмно-зелёные, с серебряными прожилками. Их мякоть, если растолочь, выпускает прохладную влагу, снимающую воспаления. Они успокаивают боль, но сами по себе почти бесполезны – требуют “проводника”… Корень Хуанг-Мо – узловатый и крепкий. Пахнет железом и дымом. Его отвары применяются для очищения ран от застоявшейся энергии. Без него рана могла бы загноиться даже при магической помощи… Цветки Инь-Мэй – крохотные, почти прозрачные, сияют перламутром. Очень редкие. Их сила в том, что они усиливают восстановление тканей, но требуют присутствия “стабилизатора” – вроде… Слизи из водоросли Бай-Шу, собранной в глубоких заводях. Она проводит силу внутрь тела, делая мазь не просто наружным лекарством, а – магическим каналом, способным проникать в кровь и кости.
И после подготовки всего необходимого, наступило время для приготовления мази. И старик подал Андрею ступку. Он кивнул: “Ты будешь мешать. Не я.”
Андрей взял травы, стараясь не сжимать их слишком сильно. Он чувствовал, что в каждом листке пульсирует жизнь, и если пережать – то энергия уйдёт. Он начал толочь, разминая листья до пастообразного состояния, затем добавил каплю воды из озера, щепоть тёртого корня Хуанг-Мо, и бережно положил два лепестка Инь-Мэй. Слизь водоросли была последней – её вязкая субстанция медленно окутала смесь, как тёплое дыхание. Мазь получилась густой, тягучей, тёмно-зеленой с мягким синим свечением внутри.
Когда он всё же закончил свою работу, Андрей выдохнул. Положил пальцы на виски зверька. Тот вздрогнул, но не убежал.
– Спокойно… – Прошептал он, не зная, кому говорит – лисёнку или самому себе. Он аккуратно нанёс мазь на заранее очищенную стариком рану. Как только она коснулась кожи, раздался едва слышный щелчок, будто магическая цепь замкнулась. Ткани тела зверя словно втянула её в себя, поглотив живую энергию. Вены возле раны засветились лёгким золотистым оттенком. Рана вздрогнула… И начала стягиваться, медленно, но явно. Лисёнок издал слабый писк – не от боли, а от облегчения. Потом прикрыл глаза, поджав уши. За всем этим старик просто наблюдал.
Андрей же, вытирая руки, опустился рядом. Он чувствовал, как травы отвечают ему. Не только зверю – но и ему самому. Впервые он почувствовал себя не просто участником, но инструментом природы, её частью. Каждая клеточка тела отзывалась мягким светом. Старик заговорил спустя минуту:
– Ты дал ему жизнь. Теперь она в тебе тоже укрепилась. Путь Целителя – путь отдачи. Но и силы, что приходят – иные. Глубокие. Спокойные. Долгие.
И в ту ночь лисёнок не убежал. Он лёг рядом с Андреем, положив голову ему на ногу. И впервые за много дней Андрей уснул без тревоги.
Тишина в чаше
Солнце клонилось к закату, и тонкие тени от бамбуковых перил удлинялись, расползаясь по каменному полу, точно ленивые змеи. Над гладью озера поднимался лёгкий пар, отражая переливы неба, а в воздухе витал терпкий аромат сушёных листьев и свежесобранной травы. Старик, как всегда, сидел у низкого стола на веранде, глядя в туман, но в этот раз перед ним уже стоял маленький чайник из обожжённой глины, увенчанный крышкой, расписанной тонкой резьбой. Вокруг него лежали пиалы. И всё выглядело так, словно их ждали.
Тихо хмыкнув, Андрей неуверенно подошёл к нему. Обычно старик молчал. Учение шло больше через жесты, через повторение движений, через боль и тишину. Но сейчас – он пригласил. Словами.
– Сядь. Выпей со мной чаю. – Произнёс он, не отрывая взгляда от лёгкого завихрения пара над чайником. Андрей опустился на подушку, скрестив ноги. Чай был прозрачным, с золотисто-зелёным оттенком. Аромат – пряный, но мягкий. Он обжигал ноздри и казался знакомым, хотя парень точно никогда его не чувствовал раньше.
Старик разлил чай и медленно выдохнул:
– Ты, вероятно, до сих пор не понимаешь, как попал сюда. Верно?
Андрей кивнул. Это был мягкий разговор. Но в нём чувствовалась намеренность, будто каждое слово старик выбирал с особым вниманием.
– Таких долин немного. Они спрятаны… и не просто за горами или в туманах. Их скрывает… состояние.
– Состояние чего?
Старик улыбнулся только уголками губ. Он поднёс пиалу к губам и ответил после короткой паузы:
– Души.
Андрей опустил взгляд в чащу озера. Его поверхность чуть дрожала от ветра. Как его сердце – с тем днём, когда он стоял в аэропорту, глядя в холодный, отрезающий фразу.
Не смей больше появляться мне на глаза. Потому что я тебя не люблю.
При этом воспоминании что-то внутри как-то знакомо кольнуло. Воспоминание всплыло, но уже не резким лезвием, а глухим эхом. Он более внимательно взглянул на старика. Тот смотрел спокойно.
– Эти места не поддаются воле. И даже не сердцу. Только душа, разорванная, но не сломленная – может пройти в такую долину. Только тот, кто… был отвергнут, но не ожесточился.
– Вы… Хотите сказать, – голос Андрея дрогнул, – что я попал сюда… потому что… Заслужил?
Старик налил вторую чашу. Ветер качнул край его серой, выгоревшей на солнце мантии.
– Нет. Не потому, что заслужил. А потому что не заслужил того, что с тобой сделали. Твоя боль… Была чиста. Без зла. Без желания мести.
Он снова сделал глоток. Пауза.
– Это редкость. Очень большая редкость. И именно такая редкость привлекает взгляд.
При этих словах Андрей замер. Он медленно поднёс чашу к губам, сделал осторожный глоток. Чай был слегка горьковатый. Но за этой горечью находилось тепло. Сила. Спокойствие.
– Чей взгляд? – Выдохнул он, почти шёпотом.
Но старик не ответил сразу на этот недвусмысленный вопрос. Он смотрел вдаль, за пределы долины. Туда, где скалы скрывались в синеватой дымке, а облака ложились по гребням, как мех старого зверя.
– Взгляд Богов… – Наконец-то сказал он. Просто. Как будто говорил о дожде.
Андрей чуть не уронил чашу.
– Боги? А им-то что от меня может быть нужно?
Старик медленно кивнул.
– И почему вы говорите о них во множественном числе? – Всё также тихо прошептал Андрей, и слова прозвучали, как неуместный камень на гладкой воде.
Старик обернулся и, впервые за долгое время, посмотрел прямо в его глаза.
– А ты думал, что их… Так мало? Всего один?
Андрей не нашёлся, что ответить.
– Этот мир… – Старик вздохнул. – Не един. И тех, кто его создавал, тоже было не так уж и мало. В разных мирах – разные имена, разные лики. Но сущность – та же. Они смотрят. Наблюдают. Иногда вмешиваются. И порой… Дают шанс.
Молчание повисло, как туман. Лёгкий ветер принёс запах сухих сосновых иголок. Птица вдалеке издала гортанный крик и снова замолкла.
– Так вот… – Продолжил говорить старик. – Ты получил этот шанс. Потому что не сломался, когда мог бы. Когда многие другие просто сорвались бы. И потому, что в тебе обнаружилась та самая устойчивость, которая оказалась способна выдержать гораздо больше, чем ты даже мог подумать. Но этот путь… Будет тяжёлым. Они наблюдают. Но не ведут за руку. Помни об этом.
Андрей посмотрел в свою чашу. Но теперь – там будто отражалась не только вода… А тень чего-то большего. Его самого. Слабого… Упрямого… Живого…
“Если это второй шанс… я его не упущу.”
Он медленно поднял взгляд. Старик уже смотрел в сторону.
– А вы? Кто вы вообще? Я до сих пор не знаю… – Начал он.
– Не важно, кто я… – Прервал его тот, кого он уже мог именовать учитель. – Пока ты пьёшь чай – ты жив. А пока ты жив – ты можешь стать кем-то большим.
Утро в долине было прохладным, но спокойным. Роса ещё не высохла на листьях, и каждый шаг по каменным плитам оставлял за собой мокрые отпечатки босых ног. Воздух был плотный, наполненный ароматом хвои, влажной земли и цветов, раскрывающихся только с первыми лучами солнца.
Немного погодя Андрей снова стоял у кромки озера. А старик всё также на своём месте, возле небольшого каменного круга, очерченного сухими белыми лепестками. Его движения были медленны, почти ленивы, как будто он повторял дыхание самой земли. Он не смотрел на ученика – просто двигался. Ведь он жил своей жизнью.
Андрей встал напротив. Закрыл глаза. Глубоко вдохнул. Внутри него что-то откликнулось. Мир стал ближе. Он начал двигаться – медленно, почти на ощупь. Руки словно тянули за собой воздух, а ноги мягко переступали по прохладной земле, улавливая ритм, не заданный никем, кроме самой природы.
И вдруг – он почувствовал. Словно тончайшая струна внутри него натянулась… И отозвалась в окружающем его мире. В ветке, качнувшейся на дереве неподалёку… В ряби на поверхности озера… В легком шелесте травы… Это не было магией. Не было даже словами. Это было взаимопроникновением.
Он сделал шаг – и капля росы с ближайшего листа сорвалась раньше, чем её коснулся ветер. Он выдохнул – и будто кто-то ещё рядом с ним тоже выдохнул. Птица в кустах у водоёма взъерошила перья, а цветок раскрыл свои лепестки, словно приветствуя утро вместе с ним.