Андрей же старательно уклонялся. Он отражал, скользил, рассеивал. Плетения вибрировали в ладонях, с трудом выдерживая силу удара. Его щит уже истончался. Одна из стрел всё же прошила его, ослаблено опалив его плечо, оставив жгучий ожог. В тот момент он упал на одно колено, и в глазах затанцевали вспышки. Демон надвигался.
– Ты всё ещё слишком слаб. И слишком поздно понял… Что тебя ждёт… – Прошипел он, вздымая руку с очередным смертоносным зарядом, всё ещё настороженно присматриваясь к врагу, который мог вскинуться ему навстречу. Но Андрей не поднялся ему навстречу. Он метнул руку вбок – туда, где в тени лежал стилет боли, завёрнутый в свиток защитной ткани. В этот момент он даже не колебался. Поднял его и… Бросил. Он не думал. Он доверил решающий удар тому, кто был соткан из страдания и веры.
Стилет не пронёсся в воздухе… Он буквально взвыл… В воздухе осталась огненная петля, извивающаяся, как шрам. А его жуткий клинок сам нашёл свою цель. Он не встретил сопротивления. Так какк магическая броня демона распалась, как сухая кора, будто не имела над этим оружием власти.
Стилет вошёл демону прямо в грудь. Пронзил сердце. И Андрею даже показалось, что в момент удара всё вокруг них замерло. Лицо демона резко исказилось в жуткой муке. Он попытался закричать, но из его рта пошёл чёрный дым, как сгнившее дыхание. Он выгнулся дугой, когти царапая воздух, глаза вспыхнули кровавым светом – и всё рухнуло. Вокруг него начали проявляться образы – лица жертв, запечатлённые в стали стилета, теперь окружали демона, словно кольцо судей. Они тянулись к нему, и тянули вниз. Его тело дёргалось, уже не как у воина – как у марионетки, чьи нити перерезали. А когда всполох магии рассеялся, от демона осталась лишь истлевшая оболочка, а в его груди всё ещё торчал стилет, теперь пульсирующий лёгким кровавым светом.
Только после Андрей подошёл к нему. Хотя у него у него и были определённые опасения. Его руки дрожали. Он выдернул клинок, и стилет… Вздохнул. Или ему это показалось. Лезвие стало чуть длиннее. На его поверхности проступила новая тень – силуэт демона, будто заточённый внутрь клинка. Он завернул оружие обратно. И понял – Это было не оружие. Это был контракт. И этот контракт был… просто невероятно… Голоден…
Некоторое время Андрей сидел в тени изогнутого корня, уходящего прямо в каменную трещину. Его тело всё ещё болело после схватки, ладони зудели от остаточного жара, будто вся кожа запомнила, как это – бросить в кого-то часть самой Тьмы. Перед ним лежал уже завёрнутый в ткань стилет, чуть выступающий из свитка, и пульсирующий мягким алым светом, как бы… Дыша. Сейчас парень чётко ощущал его пульс. Чужой, но уже… Почти знакомый… Тяжело вздохнув, Андрей развернул его. Осторожно. Будто боялся потревожить дремлющего зверя.
Это смертоносное лезвие выглядело почти безупречно гладким, как будто было выточено из цельного куска металла, но… Это была кость. Демоническая кость, насыщенная болью и ритуальной магией. И сейчас, после убийства демона, на ней более чётко проступал тонкий узор, похожий на трещины, уходящие вглубь – но если присмотреться, они складывались в полноценные глифы. Шепчущие, вибрирующие, скрытые заклинания и плетения. А когда он сосредоточился, держа стилет обеими руками, и медленно направил внутреннюю энергию в его рукоять, клинок “вздохнул” и… Ожил…
В одно мгновение его ладони как будто пронзила боль – тонкая, как от пореза, но уходящая вглубь нервов. Перед глазами хлынула тьма, но не обычная, а полная образов: искажённые воспоминания демона, мгновения боли, лиц, жертв и воля, воля выжить несмотря ни на что. Этот фрагмент личности демона был запечатан внутри.
– Ты… Забрал моё оружие… Но не меня… – Этот угрожающий голос прозвучал не словами, а давлением. Эмоцией. Волной инстинкта. Не разумной речью, а змеиной тенью, которая шевелилась внутри, и теперь сплетается с его собственной сущностью. Андрей резко отдёрнул руку. Стилет снова замер. Но глифы… Глифы всё также остались активны, шепчущие, будто они ждали чего-то.
“Ты пробудил жажду. И ты должен научиться её контролировать. – Вдруг прозвучал голос старика, вспомнившийся из недавней тренировки. – Любая сила, созданная из страдания, требует хозяина, иначе становится хозяином сама.”
Он потратил целую ночь в уединении, наблюдая и исследуя клинок, делая наброски энергетических слоёв, рисуя схемы в пыли, обводя их защитными травами. Попробовал создать магическое плетение анализа, которое медленно "прочёсывало" ауру предмета. И то, что он увидел, его не просто удивило. Оно его даже немного… Испугало…
Внутри стилета находилось три слоя. Ядро боли – сконцентрированная эманация душ, уничтоженных во время ритуалов. Осколок демонической воли – то, что ещё не совсем разум, но уже не просто инстинкт. Отголосок аркана – закрытый ритуал, оставленный прежним хозяином. Это было очень сложное и нестабильное и даже саморазвивающееся плетение, которое реагировало на гнев, страх или голод. Именно это объясняло всё то, почему клинок так легко “пронзил” защиту демона. Он не пробивал её… Он резонировал с ней. Был частью той же природы. И обошёл её как собственную родню…
“Если я хочу использовать тебя дальше. – Прошептал он клинку. – Я должен научиться сдерживать тебя.”
Он изготовил амулет-связующее, кусок древесины, пропитанный тремя каплями собственной крови и настойкой из серых грибов, растущих у трещин в скалах. Настройка на амулет позволила ему удерживать стилет в спящем состоянии, и даже – в будущем – влиять на его форму, которая, судя по всему, теперь будет постепенно меняться, после каждой новой жертвы. Так как этот стилет не просто убивал. Он впитывал… Учился… Рос… И хотя сам Андрей всего лишь хотел обзавестись чем-то вроде ритуального ножа, именно совокупность того, что ранее изменило сам материал его основы и всё, что сделал с ним сам парень, превратили его в это жуткое оружие. Неказистое с виду. Но очень опасное.
И сейчас сам парень знал одно… Рано или поздно он снова пустит его в дело. Но теперь, с этим клинком на поясе, Андрей не просто чувствовал опасность… Он сам начал казаться опасным. Клинок всё также лежал на камне перед Андреем – тонкий, чуть изогнутый, с пульсирующим рисунком боли под гладкой, матовой поверхностью кости. Кому-то он мог показаться мёртвым. Но Андрей уже знал – это было ложью. Он знал, как этот стилет дышит… Жаждет… Прислушивается… Он знал, что клинок не просто режет плоть. Он впитывает саму суть своей жертвы.
Как следует поразмыслив, парень опустился на колени перед ним, положив ладони по обе стороны оружия. Закрыл глаза и направил внутреннюю энергию – тонкую, ту, что использовалась при формировании чувствительных плетений, в его основание. Он прошептал слова, больше похожие на тени языка, что видел во сне после ритуала:
“Гэхо-мар… Си ту мар эш…”
Нити энергии сплелись в узор-призыв, накрывая лезвие, как сеть из полупрозрачных линий. И в тот же миг стилет ожил. Он задрожал в воздухе, будто от резонанса, и на миг вспыхнул тускло-кровавым светом. Но не просто засветился – он задышал, словно кожей впитывая всё, что было рядом. Трава вокруг засохла, на камне выступил иней, воздух вокруг завибрировал. Андрей понял. Пробуждённый стилет начинал питаться. И не просто силой. Он впитывал следы, эмоции, остатки существования.
Вторая практика была более опасной. Андрей уже заранее заготовил осколок обугленного рога, видимо оставшегося после столкновения с одним из мелких демонов на границе долины. Он положил его в чашу с пеплом и развёл над ним тлеющий дымящийся плетень, обнажающий остаточную магическую подпись. Как только он поднёс пробуждённый стилет к чаше, лезвие само потянулось вперёд, словно насекомое к огню. На секунду клинок расплавил воздух, и рог исчез – без вспышки, без пепла. Просто исчез. Словно втянувшись в сам стилет.
Следом за этим Андрей почувствовал, будто бы кто-то хмыкнул у него в голове. Презрительно. Как опытный охотник на падаль, которую ему пытались подсунуть вместо полноценной добычи. Клинок вновь потяжелел, и его аура изменилась. Раньше он чувствовался как тонкая кость, наполненная болью. Теперь – как плавящийся камень, плотный и тяжёлый, словно хранил внутри кусок пламени.
– Он впитал не только силу, но и частицу воли и даже тела демона… – Тихо прошептал себе под нос Андрей, прикасаясь пальцами к чернёным рёбрам глифов, которые стали ещё явственнее. – Он ест… Он растёт… И даже учится…
Парень помнил о том, что даже “старик” когда-то говорил, что некоторые артефакты обладают “волей и желанием расти”. Но Андрей теперь и сам видел это. Стилет развивался, и даже рос.
И сейчас он понимал, что при каждом поглощении новой жертвы, этот жуткий демоноподобный клинок впитывал не просто магию, а саму эмоциональную подпись, паттерн мышления, часть духа. С каждой новой “жертвой” в клинке утолщался узор, изменялось и увеличивалось лезвие, раскрывались новые символы, глифы становились активными. А главное, при накоплении достаточной мощи, клинок мог сам сплести плетение, отреагировав на волю хозяина.
Их было сложно не услышать. Когда клинок насыщался, Андрей чувствовал, как внутри него звучат голоса. Не слова – отзвуки… Тени рычаний… Мгновения смерти… Порой, во сне, он видел вспышки воспоминаний, не своих. Порой его рука, сама собой, тянулась к клинку, когда он чувствовал страх. Он понимал, что, чем больше сил в клинке, тем тоньше будет грань между хозяином и оружием. И всё же – это была драгоценность. Клинок, растущий вместе с ним. Оружие, что питается врагами.
Андрей сидел в самом дальнем углу ущелья, куда не добирался даже дневной свет. Перед ним – свёрнутый в ткань предмет, который он доставал только ночью, и только когда был уверен, что никто не наблюдает. Стилет. Не просто клинок, а артефакт – уродливый? Да… Жуткий? И, при всём этом, живой.
Его рукоять была вырезана из кости, цвета слоновой, но местами будто обугленной. По лезвию, чёрному как сажа, тянулись тёмно-красные жилы, переливавшиеся тусклым свечением, будто под его кожей течёт чья-то умирающая душа. Иногда, стоило парню только взять стилет в руку, как в голове звучал глухой, стонущий шёпот – голоса тех, кто был принесён в жертву. И Андрей уже и сам понимал, что это не оружие. Это – инструмент воли. Стилет требовал подчинения, как дикий зверь. Его сила была велика, но беспорядочна. И если дать ей волю, то она разорвёт своего собственного носителя на части.