Шутки старых дев — страница 39 из 51

– Вера прошептала: «Она сказала, что встретимся у тебя».

– У кого «у тебя»? – заволновалась я. – Она тебя узнала?

– Как она могла меня узнать в таком состоянии? – возмутилась Зоя. – У нее голова была прострелена, и все лицо в крови. Она ничего не видела. Говорю же, предсмертный бред.

– Я думала, что бред бывает только при высокой температуре, – заявила Инка. – А ведь в садике было холодно, вы сами говорили.

У тетки Зои сделалось каменное лицо, какое у нее всегда бывало, когда кто-то при ней говорил или делал глупость.

– Жаль, что она вас по имени не назвала, – продолжала развивать свою мысль Инка. – Тогда все было бы ясно.

– И еще чтобы убийцу тоже назвала по имени и фамилии и дала бы полный перечень его примет, тогда тоже было бы все ясно, – съехидничала тетка.

– А убийца был с нами на острове, – неожиданно заявила Инка.

Тетка вздрогнула и выронила свою чашку.

– Правда, был, – подтвердила я. – Только он, клянется, что не убивал. Ты прости, я забыла тебе сразу об этом рассказать, но я уже привыкла считать, что он ни при чем.

– Теперь я точно вижу, что ты – в бабушкину породу. Все вы безголовые, – рассвирепела Зоя. – Надо же такое скрыть! Мы тут от страха трясемся, не знаем, как тебя от убийцы уберечь, а ты с ним все последние дни провела и даже не потрудилась сообщить об этом. Да к тому же делаешь вид, что в этом нет ничего особенного. Ты матери-то небось еще ничего не рассказала? – догадалась Зоя.

– Мы с ней еще не разговаривали, – пояснила я, потупившись.

– Это какой-то кошмар, – констатировала тетка. – Немедленно звони ей. Она места себе уже третий день не находит. Почему ты ей не звонишь? Ведь она уже могла поехать в тот монастырь. И почему она говорила про женский монастырь? Ты ведь ей говорила про какой-то, который на границе с Эстонией. Ты что, ее обманула? Ты там не была?

– Была, – сказала я, набирая мамин рабочий номер. – Но не задержалась. А она и в самом деле думала туда поехать? Как неудобно получится.

– Неудобно – не то слово, – заявила тетка. Увы, наши опасения подтвердились: на работе мамы не оказалось; там сказали, что она уехала искать дочь, то есть меня. Надежды, что мама отправится на поиски с завтрашнего утра, а сегодняшний день посвятит сборам, не оправдались. Бабушка сразу же разбила мои робкие надежды.

– А мама уехала еще с утра к тебе! – воскликнула бабушка, как только поняла, с кем говорит. – Ты ее дождись.

– Хорошо, – пообещала я бабушке, чтобы зря ее не волновать. – А куда она поехала?

– Говорю же, к тебе, в Эстонию.

– Я скоро приеду, – сообщила я бабушке, порадовав ее этим; если бы она знала, насколько скоро, то так бы не радовалась.

– Мама уехала за мной, – сказала я. – Причем поехала не на остров.

– И очень хорошо! – утешила меня Инка. – А то бы она там столкнулась с майором. А так – приятно проведет время и вернется.

– Ты не знаешь мою маму, – заявила я. – Когда мама узнает, что нас в монастыре нет, она отправится на остров, а когда выяснит, что нас и там нет, то точно решит, что нас умыкнул какой-нибудь монашествующий орден и держит где-нибудь в мрачных подземельях. Как же, получить такое сокровище, даже целых два сокровища. Вот самое безобидное, что она себе вообразит! А немного подумав, переключится на что-нибудь более приземленное, например, вообразит, что нас держат в надежде получить выкуп, может, решит, что мы утонули в Ладоге, когда пошли купаться, а монахи скрывают. Или подумает, что мы чем-то провинились в монастыре и нас отправили искупать свою вину куда-нибудь на Соловки или в Иерусалим.

Зоя утвердительно кивала головой, пока я перечисляла все ужасы, которые может вообразить моя мамочка. Когда касается меня, воображение у нее разыгрывается не на шутку. Инка хихикала, на мой взгляд, – очень глупо.

– А когда она увидит на острове майора и Яна, то наверняка решит, что он до меня все-таки добрался и прикончил, а тебя, Инна, тоже прикончил, просто за компанию. Хорошо еще, если майор вмешается и удержит ее, а то она бедного мальчика задушит, пользуясь тем, что он к тому времени будет уже в наручниках.

* * *

В полном упадке моральных сил я отправилась к бабушке. Очень не хотелось тащиться домой, где к тому же никого не было.

– Бабушка, – прорыдала я, когда она открыла дверь. – Я вернулась!

– А мама? – спросила бабушка.

– Она в монастыре, – пояснила за меня Инка, так как моих сил хватило только на то, чтобы доползти до дивана и предаться на нем самобичеванию.

Терзалась я страшно представляя все те жуткие вещи, которые мама, должно быть, уже вообразила себе или вообразит в ближайшее время. Я готова была убить себя за то, что не выкроила минутки, чтобы позвонить маме сегодня с утра или вчера вечером. Черт бы побрал эту зловредную Веркину семейку, одни неприятности от них! Инка тем временем взяла инициативу в свои руки и быстро поладила с бабушкой.

– Как это ужасно, когда родные не понимают друг друга, – грустила она специально для моей бабушки. – Вот как моя мама и я.

После этого последовала длинная и полная душераздирающих подробностей повесть, которая несколько развлекла меня и очень увлекла бабушку – она обожала слушать повести, исполненные в миноре.

– И наши отношения были так плохи, что хуже и не придумать, а теперь я понимаю, что во многом была не права, но ничего уже не изменить. И это самое страшное, что может быть, – закончила Инка и коварно добавила фразу, из-за которой, ручаюсь, и завела всю эту бодягу:

– По сравнению с этим даже ссоры близких друзей, которые порой длятся годами, выглядят пустяком. К тому же бывшим друзьям легче помириться и забыть обиды, так как они могут сделать это только для вида.

– Совершенно верно! – вдохновенно воскликнула бабушка. – Я тоже всегда считала, что худой мир лучше доброй ссоры. И всегда настраивала Зою на то, чтобы она помирилась с Верой. Но она и слышать не хотела.

– Но она ведь поссорилась не только с Верой, но и еще с одной своей подругой, кажется, Любой. Я не ошибаюсь, с Любой?

«У, ехидна! – подумала я. – Еще бы ты ошибалась. Только об этой зловредной Любе и мечтала поговорить с моей бедной и ничего не подозревающей бабулей».

– Да, была и Люба, – подтвердила бабушка. – Только Зоя с ней не ссорилась. Просто, знаете, бывает так, что людям приходит время расстаться. Вот и у них получилось так же. Появился Слава, потом родился Вася, и у Зои изменились интересы, а Люба так и осталась в старых девах и к тому же Славу не одобряла. Считала, что Зоя должна была найти себе кого-нибудь получше. Я ее вполне понимаю. Люба мне всегда нравилась, поэтому я ее и пригласила к нам в гости, когда она звонила. Мечтала, что все будет по-прежнему, придут Зоины подруги, и за общей беседой забудутся былые разногласия. Поэтому я Любу и Веру пригласила, хотя знала, что Зоя рада не будет. Но это же мой праздник, в конце концов! – воинственно закончила бабушка и посмотрела на нас, готовясь отразить наши доводы против; но мы и не думали ни о чем подобном.

– Так это ты пригласила тетку Веру?! – воскликнула я, но это только называется, что воскликнула, на самом деле я заорала так, что люстра закачалась. – Вот почему она оказалась в садике! А чего же ты молчала?

– А разве никто не знал? – удивилась бабушка. – Она мне сказала, что слышала, будто мы отмечаем мое рождение, и будет рада меня поздравить лично. Так сказала, словно ее уже пригласили. Я решила, что ее позвала Таня или даже Слава, он тоже знал про размолвку и считал, что не дело, так долго откладывать разговор. Он считал, что Вера должна выплатить Зое хотя бы половину из того гонорара, который она получила за статью, опубликованную в иностранном журнале. Таня тоже так считала. Вот я и подумала, что они ее пригласили, удивилась только: почему меня не спросили? Но потом решила, что мне, должно быть, говорили, только я со своим склерозом позабыла.

Я заверила бабушку, что никому и в голову не приходило приглашать тетку Веру и что об этом можно было бы догадаться по тому, когда мы нашли ее в садике. Но бабушка сказала, что мы вполне могли притворяться – специально для милиции; кому же захочется, чтобы тебя заподозрили в том, что ты пригласил гостью, а гостью убили возле самого дома, да еще к тому же ты ее сам и нашел.

– А мне вы побоялись сказать, зная, что голова у меня дырявая, могу и ляпнуть чего не к месту, – закончила бабушка.

Мне оставалось только мысленно простонать и снова мысленно вернуться к своей маме, которая, должно быть, уже подъезжала к Пюхтице.

* * *

Мама и в самом деле уже стучалась в дверь настоятельницы.

– Хочу видеть свою дочь, – весьма грозно довела она до сведения настоятельницы цель своего визита.

– Милости просим, а кто вы? И почему вы уверены, что ваша дочь у нас?

Мамины опасения начали оправдываться.

– Дочь сказала, что едет сюда. И не одна, а с подругой. Они приехали из Питера, специально чтобы пожить у вас. Так где же им быть еще?

– А! – вспомнила настоятельница. – Только их у нас нет. Они уехали.

Мама почувствовала себя так, словно наяву сбывались самые страшные ее кошмары. Разумеется, эта особа, корчившая из себя праведницу, уже давно продала обеих девочек каким-нибудь мрачным южанам или мафии, занимающейся подпольной поставкой молоденьких девушек в публичные дома Турции. Что делать? Бежать в милицию? Тут у хитрой бабищи наверняка все схвачено и за все заплачено, только время потеряешь. Нет, надо вызывать подмогу из Питера. Пока мама прокручивала в голове план, в который входил захват в плен самой настоятельницы и всего ее ближайшего окружения, настоятельница, которая не догадывалась о своей ужасной участи, доброжелательно продолжала:

– Они поехали с отцом Серафимом. Не беспокойтесь, они уже давно должны были добраться до места. Хотите, мы им позвоним?

Мама нерешительно кивнула, не веря в такой счастливый исход дела. Настоятельница, набрав несколько цифр на своем телефоне, уже через несколько минут разговаривала с отцом Серафимом. Разговор был весьма приятным для них обоих – до тех пор, пока не выяснилось: обе девочки остались в Коневском монастыре, а с ним, отцом Серафимом, ехать отказались, чем очень его огорчили.