На беспорядочно сваленном на полу белье действительно виднелись довольно отчетливые следы обуви. Ремезов с усилием стряхнул с себя не покидавшую его последнее время меланхолию, и ее место немедленно заняло раздражение. Да что она себе позволяет, эта белокурая бестия, эта чертовка, лишенная всяких тормозов!
— Еще я требую медицинского освидетельствования, пусть врач зафиксирует травмы, которые она мне нанесла, — не унималась женщина. — Ее вообще нужно изолировать от общества. Изолируйте ее!
В каком-то смысле Ремезов был даже согласен с ней. Светлану и самом деле следовало бы не то чтобы изолировать, но как-то нейтрализовать, дабы она не мешала расследованию своими глупостями и дикими выходками. Кто знает, что еще ей взбредет на ум!
Дверь отворилась, к поруганному очагу вернулся встревоженный супруг.
— И-игоре-ек, — пролепетала женщина и рухнула в его объятия.
Она разразилась потоком слез и нечленораздельных причитаний, которые Ремезов терпеливо выслушивал.
Ему волей-неволей пришлось выступить в несвойственной ему роли адвоката Светланы Коноплевой, хотя она ему этого не поручала и, положа руку на сердце, вела себя по отношению к нему не слишком корректно. Что касается Чернова, то он принялся утешать жену.
— Леночка, не плачь, зачем выносить сор из избы? Светлана, конечно, вспыльчивая особа, но она не маньячка… Ничего страшного не произошло, наплевать на эти простыни… Долго постирать их, что ли?
— Вот и стирай! — огрызнулась Леночка.
Похоже, в гнездышке не так уж все было безоблачно и прежде, а теперь намечался крупный семейный скандал. Ремезов невольно посочувствовал Чернову: несладко состоять приживалом у вздорной бабы.
Елена Анатольевна сменила тактику, устроившись в уголке, где принялась за инвентаризацию нанесенных ей обид, кои она намеревалась выместить на благоверном после ухода сыщика, чем не преминул воспользоваться Чернов.
— Насчет Кати ничего нового?
Ремезов даже удивился его вопросу: за все время папочка пропавшей девочки не проявлял особенного беспокойства.
— Нет, — сухо ответил Ремезов, — последней ее видела ваша жена, на этом, к сожалению, след обрывается.
Он не был расположен углубляться в подробности и, перехватив инициативу, спросил:
— Скажите, Катя ничего не рассказывала вам о некоем молодом человеке, с которым она встречалась или недавно познакомилась?
— Что такое? — удивился Чернов. Похоже, он еще не осознавал себя отцом девушки, у которой завелся дружок.
— Не было ли у нее молодого человека? — повторил вопрос Ремезов, придав ему большую конкретность.
— Честно говоря, не знаю, — растерянно произнес Чернов. — Она мне ничего такого не рассказывала, мы с ней все больше говорили об учебе… А вы Ольгу не спрашивали? — спохватился он.
Конечно, она не говорила, а он и не спрашивал. Разве он обязан знать, чем занимается и о чем думает его дочь, тем более что теперь он наслаждается вновь обретенным счастьем?
— Понятно, — вздохнул Ремезов, пропустив мимо ушей вопрос Чернова, и добавил: — О том, что ваша бывшая жена приготовила десять тысяч долларов на тот случай, если вы через суд потребуете раздела квартиры, вы, конечно, тоже не знали?
Тут уж Чернов несказанно удивился.
— В первый раз слышу!
— Насчет денег или насчет суда?
— Ну… что касается суда… В общем, это была идея Елены, а я еще не до конца определился.
— Конечно, тебе ничего не нужно! — немедленно отреагировала на его последнее заявление жена.
Чернов поморщился:
— Как бы то ни было, о деньгах я ничего не знал, уверен, что Елена тоже.
— А что, это вариант! — с готовностью отозвалась та. — Если она нам заплатит, мы судиться не будем.
— Да помолчи ты! — в первый раз за все время прикрикнул на нее Чернов. — Неужели не понимаешь, что сейчас не до этого?!
«Надо же, какое благородство! — оценил его реакцию Ремезов. — Благородный папочка согласен перенести оттяпывание жилплощади у бывшей жены на более подходящее время. Что самое ужасное, если девочка не найдется, вроде бы и особенных причин для моральных угрызений у него не будет».
— Не нужно меня провожать, дорогу я знаю, — сказал он и пошел к выходу.
На лестничной площадке притормозил и прислушался: за только что закрытой им дверью немедленно произошел всплеск эмоций. Во всяком случае, он отчетливо расслышал истеричный и недовольный женский крик:
— Каждая сучка будет топтаться по моему белью!
Глава 32У девочек бывают свои тайны
Это была Зойкина идея насчет экстрасенса, вернее, экстрасенши. Она же вызвалась сопровождать Светлану, велев непременно захватить с собой Катину фотографию. Светлана отнекивалась, но Зойка проявила настойчивость. Последний ее неоспоримый аргумент — от этого хуже уж точно не станет — возымел действие, и Светлана сдалась. Благо в столе нашлась фотография, на которой они были сняты вдвоем с Катей. Снимок этот недели две назад ей занес их фотокор, а Светлана все забывала забрать его из редакции. Вот и пригодился.
С Зойкой они договорились встретиться на остановке, и, что самое удивительное, Зойка, известная своей необязательностью, не только не опоздала, а даже пришла загодя.
— Фотографию захватила? — сразу же осведомилась она.
— Захватила, захватила, — без всякого энтузиазма отвечала Светлана. Она ощущала себя шариком, из которого выпустили воздух, последние силы ушли на ненужный в принципе утренний скандал в «гнездышке» Чернова.
— Давай сюда, — приказала Зойка, — а то еще потеряешь.
Светлана удивилась Зойкиной активности, но безропотно подчинилась.
Они почти сорок минут пилили автобусом, пока наконец не оказались на городской окраине, в районе одноэтажных частных домиков. Им пришлось пройти пешком в глубь поселка, и вот наконец они остановились возле добротного кирпичного дома, окруженного внушительным забором.
Подошли к калитке, остановились: дальше идти было небезопасно, поскольку от крыльца навстречу им выбежала здоровенная псина и стала их приветствовать злобным лаем. Зойка невольно отпрянула, потом вспомнила:
— Тут где-то звонок должен быть.
Кнопка звонка действительно нашлась под щелью почтового ящика, сверху прикрытая деревянным козырьком.
Зойка нажала на кнопку раз, другой, и в одном из окон дома дрогнула занавеска. Потом на крыльцо вышла женщина и приструнила собаку. Та еще пару раз тявкнула и нехотя вернулась к крыльцу.
— Заходите, — крикнула женщина.
— Она что, никогда не интересуется, кто и с какой целью к ней является? — шепотом спросила Светлана.
— Во-первых, к ней народ валом валит, а во-вторых, на то она и экстрасенс, чтобы сразу отличить хорошего человека от плохого, — также шепотом ответила Зойка.
Они поднялись на крыльцо и вошли в дом, где их поначалу встретила отнюдь не экстрасенша, а здоровый амбал-охранник, вроде тех, что можно увидеть в банке или ювелирном магазине. Окинув пришедших изучающим взглядом, секьюрити позволил им войти в большую зашторенную комнату, в дальнем углу которой восседала полная женщина отнюдь не демонического вида. Внешность ее можно было бы назвать заурядной, если бы не заметно косившие глаза и крупная коричневая бородавка на подбородке.
— Что у вас? — спросила экстрасенша.
— У нас девочка пропала два дня назад, — с готовностью ответила Зойка.
— Фотография при вас? — осведомилась женщина.
— Да, конечно, — засуетилась Зойка, — девочка слева.
— Я сама вижу.
Экстрасенша поднесла снимок к глазам и на некоторое время сосредоточилась на нем.
На этом снимке Светлана с Катей счастливо улыбались в объектив фотоаппарата. Светлана тогда готовила репортаж с выставки местных художников, а Катю захватила с собой, поскольку, прежде чем увлечься гитарой, племянница полтора года занималась в изостудии, но потом бросила. На выставке Кате понравилось, к тому же она познакомилась с несколькими художниками, ведь она была такой общительной! Господи, Светлана поймала себя на том, что опять подумала о ней в прошедшем времени!
— Девочка жива, — наконец вынесла приговор экстрасенша. — Я вижу, что она жива, и ей самой опасность не угрожает, но опасность угрожает ее спутнику.
Светлана и Зойка замерли, разинув рты, а экстрасенша продолжала вещать, прикрыв глаза рукой и как бы преодолевая чье-то сопротивление:
— Я вижу ее… она идет по дороге, на плече у нее какой-то предмет, ну, я бы сказала, он связан… это музыкальный инструмент…
Светлана вздрогнула.
— Она останавливает машину, садится в нее… все, больше я ничего не вижу. Но она жива, точно жива…
Светлана пришла в себя, когда Зойка принялась с силой трясти ее за рукав.
— Пошли, пошли, она больше ничего не скажет.
— Сколько ей нужно заплатить? — спросила она.
— Я уже заплатила, рассчитаемся потом, — успокоила ее Зойка, потихоньку подталкивая к выходу и приговаривая: — Вот, я тебе говорила, я тебе говорила… Видишь, она жива и найдется.
— Но когда, она не сказала, когда!..
— Это от нее не зависит.
В редакцию Светлана вернулась под конец рабочего дня, когда почти все уже разошлись. В коридоре ей повстречался Барсуков, он тоже собирался домой.
— Что-то забыла? — осведомился он. — Я могу тебя подождать и подвезти. Чуть не забыл, тебе с обеда звонит девочка, как ее… Женя, не помню фамилии, говорит, что ей нужно с тобой поговорить.
Светлана попросила Барсукова отвезти ее к Жене Кислицыной. Возможно, следовало бы прежде позвонить ей по телефону, скажем, от Ольги, но не исключено, что там ее поджидал этот доморощенный инспектор с оттопыренными ушами. Нет уж, отныне за дело берется она сама.
— Ой, это вы, тетя Света! — обрадовалась Женя. — Проходите, проходите, пожалуйста.
Светлана к такому обращению не привыкла, поскольку Катька всегда относилась к ней как к подруге и звала по имени.
— Ты мне звонила?
— Да, — перешла на шепот девчонка, словно опасаясь, что их кто-то подслушает. — Входите скорее.