Командир откинулся на спинку стула и сделал жест рукой, будто собираясь выстрелить из пальца.
– А сейчас, как мне кажется, вы выйдете отсюда и, уединившись в укромном местечке, выпьете либо по чашке кофе, либо чего-то еще, а затем начнете подводить итоги всему услышанному…
Он позволил слабой улыбке пробежать по своему лицу.
– …оставив в стороне убеждение, что ваш новый командир – несправедливый и нерассудительный сукин сын.
Искрима, сержант, заведующий довольствием, был невысокий жилистый мужчина со смуглой кожей и вьющимися черными волосами. Его темные глаза были посажены довольно широко, а морщинистое, напоминавшее грецкий орех лицо почти всегда излучало сияющую улыбку. Вот это самое «почти» и делало его заслуживающим особого внимания.
Шутт ответил на приветствие сержанта преувеличенно любезно и некоторое время изучал его, прежде чем начать разговор.
– Без всякого намерения нарушить существующий порядок, который запрещает проявлять интерес к прошлому любого легионера, сержант, буду ли я прав, если, основываясь только на вашем имени, предположу, что ваши предки были филиппинцами?
Маленький сержант слегка кивнул в знак согласия, но на этот раз улыбка не пробежала по его лицу.
– Мне приходилось слышать, что филиппинцы – лучшие повара и одни из самых свирепых бойцов на всей старушке Земле.
На этом командир заработал скромное движение плеч, хотя теперь была заметна и намечавшаяся улыбка.
– Тогда, может быть, вы скажете мне, почему еда в нашей столовой не становится с каждым разом все лучше?
Шутт очень тщательно подбирал эту фразу. Согласно информации, почерпнутой из личного дела, сержант Искрима нападал на людей, пытавшихся критиковать его стряпню, и в двух случаях из трех это заканчивалось их госпитализацией. К тому же очень важно было сказать именно то, что еда могла бы быть лучше, а уж никак не то, что она просто была хуже некуда.
Но даже и при таких мерах предосторожности темные глаза на какой-то миг заблестели. Затем этот возбужденный взгляд погас, и сержант в очередной раз пожал плечами.
– М-м-м-м… меню мне устанавливает Легион. Мне указывают… Мне говорят, что я должен готовить то, что полагается. А мясо, которое мне дают… да это же просто, откровенно говоря, жилы… и кости. Я говорю заведующему снабжением сержанту, я спрашиваю его: «Как я могу приготовить это мясо? Посмотри на него! Покажи мне, как!» Но он только пожимает плечами и говорит: «Это все, что может позволить бюджет Легиона. Остальное зависит от тебя». Вот я и стараюсь изо всех сил, готовлю из того мяса, которое он мне дает… и согласно меню, которое определяет Легион… но…
Сержант, замолчал, дополнив свою речь еще более заметным движением плеч и многозначительным кивком головы в сторону Шутта.
– Понятно. Хорошо, забудем о бюджете… а заодно и о меню. Я хочу, чтобы рота питалась хорошо, – а ведь мы не платим им достаточно для того, чтобы они могли питаться сами. Поэтому, пока я командир, а ты повар, я хочу, чтобы наша рота была самой лучшей по питанию ротой во всем Легионе.
Искрима коротко дернул головой в знак полного согласия.
– Хорошо, – коротко произнес он. – Давно пора бы.
– Тогда я буду считать это дело улаженным. – Командир кивнул, ставя в своем блокноте галочку у очередного пункта. – На сегодня мы закончили, сержант.
Вновь маленький сержант чересчур старательно отдал ему честь, и когда Шутт начал было ответное движение, ему в голову пришла новая мысль.
– Да… вот еще сержант. Прав ли я, предполагая, что вы не позаимствовали бы себе это имя, Искрима, имеющее отношение к одной из форм филиппинской борьбы, а точнее к бою на палках, если бы сами не были мастером этого искусства?
И вновь последовали скромная улыбка и быстрое движение плеч.
– Тогда я считал бы признаком вашего личного расположения, если бы вы согласились научить этому искусству всех желающих в нашей роте, включая и меня. Я не так много об этом знаю, но если с помощью палок удалось в свое время разделаться с Магелланом и его вооруженными до зубов головорезами, эта борьба вполне заслуживает изучения.
– Прошу садиться, сержант… Шоколадный Гарри, если не ошибаюсь?
– Просто Гарри, так будет вернее, капитан, – сказал сержант, осторожно опуская свою огромную тушу на предложенный стул, – Ш. Г. – это только для моих друзей.
– Хорошо. Давайте все же будем использовать короткое имя, Ш. Г., – кивнул ему Шутт, что-то записывая в своем блокноте, – поскольку, думаю, через пару месяцев мы станем друзьями.
– И как вам удалось вычислить это прямо сейчас? – Сержант нахмурился, охваченный подозрением. – Не обижайтесь, сэр, но на моей памяти офицеры никогда не поддерживали дружбы с людьми, подобными мне.
– Весьма прискорбно. Впрочем, я сам себя немного опережаю, – с отсутствующим видом заметил командир, просматривая свои записи. – Однако из вашего заявления можно предположить, что вы человек нечистый на руку и недобросовестный, во всяком случае, мне так показалось.
Сержант-снабженец прищурил глаза, и это было единственным изменением на его лице, ставшим заметным, когда он откинулся назад.
– А знаете, капитан, это замечание граничит по меньшей мере с расизмом. Уж не хотите ли вы этим сказать, что, по-вашему, все цветные – законченные воры?
Как можно было догадаться по имени, Шоколадный Гарри был негром, правда его кожа имела скорее светло-коричневый оттенок, чем густо-черный, обычно ассоциируемый с его расой. К тому же он был еще и волосат, хотя выражалось это лишь наличием густой щетинистой бороды, компенсировавшей его короткую стрижку. Очки с толстыми темными стеклами, задвинутые на лоб, дополняли картину, которую он являл собой, когда разглядывал своего командира с хмурым видом, который при более мелкой фигуре казался бы по меньшей мере мелодраматическим.
– Хм-м-м? – произнес Шутт, наконец оторвавшись от своих заметок и поднимая взгляд. – О, конечно, нет, Ш. Г. Я основываю свое предположение на том простом факте, указанном в вашем деле, что ваш общий интеллект гораздо выше среднего. Мое рассуждение проистекает из того, что, имея даже половину ваших мозгов, любой, кто занимался бы снабжением этого отряда, вполне мог бы удвоить свое жалованье, приторговывая на черном рынке. Если я не прав, то вы, разумеется, можете получить мои извинения.
Гарри широко улыбнулся:
– Спасибо, кэп. Извинение от офицера такой служака, как я, получает не каждый день.
– Позвольте, сержант, – перебил его командир, возвращая ему улыбку зуб в зуб, – но я сказал: «Если я не прав». А для того чтобы я счел такое извинение необходимым, мне надо будет попросить вас подождать здесь, пока не конфискуют ваши учетные документы и не опечатают склад, и уж потом инвентаризация и аудиторская проверка покажут, ошибаюсь я или нет.
Улыбка исчезла с лица сержанта будто мышь, заметившая кошку, а сам он нервно облизнул губы, в то время как взгляд его метался между дверью и командиром.
– В этом… в этом нет необходимости, капитан, – сказал он очень осторожно. – Я хочу заметить, но разумеется, только между нами, что, конечно, может быть обнаружено по нескольким позициям общего списка снаряжения, ну скажем так, затерялось кое-что за последние несколько месяцев. Если хотите, я могу посмотреть, нельзя ли отыскать пропавшую технику за пару недель.
– Это совсем не то, что я имею в виду, Ш. Г., – заметил Шутт, улыбаясь.
– Хорошо, тогда иначе. – Гарри заговорщицки пригнулся, наклоняясь на стуле вперед. – Я предполагаю, что мы сможем выработать в некотором роде взаимовыгодное соглашение…
Командир резко рассмеялся, обрывая сержанта.
– Извините меня, Гарри, но, похоже, у вас какое-то неправильное представление о происходящем. Я ни в коем случае не собираюсь вытряхнуть вас с вашего места. Уж чего я хочу, так это как раз противоположного. Я хочу, чтобы вы расширили свою деятельность, и думаю, что смогу вам в этом помочь. Вы можете прямо сейчас начать очистку своего склада от большинства скопившихся там запасов.
Сержант-снабженец нахмурился:
– Почему вы так считаете, капитан? Я хочу сказать, что я, конечно, обязательно так и сделаю, но мне кажется, что если мы сейчас освободимся от всего снаряжения, то кое-кто может это заметить. Как вы думаете скрыть тот факт, что я сижу на пустом складе?
– Прежде всего мы не собираемся ничего скрывать. – Шутт усмехнулся. – Мы будем делать это строго по уставу… особенно упирая на раздел 954, параграф 27, который гласит: «Сержант, ведающий снабжением, может избавиться от любых излишков или устаревшего имущества путем уничтожения или продажи последнего»… и на раздел 987, параграф 8: «Командующий офицер должен определить тип снаряжения, имеющегося в его подразделении, которое требует замены или продажи как устаревшего, или, если оно признано негодным, отправки на слом». Сейчас, на мой взгляд, основная масса нашего снаряжения более пригодна для музея, чем для действующей боевой части, так что я считаю, твоя работа полезна не только для тебя.
Гарри кивнул:
– Звучит очень приятно. Я бы даже сказал «сладко»… но есть одна деталь. Как же я останусь при пустом складе?
– Нет, вовсе не при пустом. Я думаю, ты заполнишь его тем снаряжением, которое появится здесь через несколько недель и которого будет значительно больше, чем сможет вместить освободившееся пространство. Как я уже говорил на встрече с ротой, я буду пользоваться правом повышения качества нашего снаряжения… за свой счет, разумеется.
– Разумеется, – как эхо повторил сержант, откидываясь назад, чтобы рассмотреть командира полуприщуренными глазами. – Но тогда возникает новый вопрос, капитан. Я-то вам зачем, если вы так богаты, как говорите? Я имею в виду, что раз вы можете купить все это снаряжение, то зачем дурачить окружающих, получая деньги за распродаваемые мной излишки?
Шутт глубоко вздохнул, будто терял терпение, убеждая несговорчивого ребенка.
– Ш. Г., мы оба знаем, что есть вещи, которые просто так не купишь. Я имею в виду, что мои деньги и методы могут быть очень хороши для обычного снаряжения, но уверен, время от времени нам будут нужны некоторые предметы, купить которые можно только на черном рынке. Так вот, я рассчитываю на то, что ты будешь той ниточкой, которая свяжет нас с подпольной торговой сетью, а в качестве пропуска используешь продажу нашего устаревшего снаряжения. Уловил направление?