– Что вы здесь делаете? – спросила я Элиз. – Я думала, вы начинаете только в понедельник.
– Решила перевезти часть вещей сегодня, – ответила она. – А когда услышала, что вы подъехали, подумала, что вам, возможно, захочется выпить чего-нибудь прохладного. Что-то не так?
– О нет. Вы тут совсем ни при чем, – поспешила объяснить я. – Только что позвонила клиентка: она хочет увидеться со мной сегодня, а не завтра.
– Тогда бегите, – добродушно предложила Элиз. – Я присмотрю за детьми, пока вы не вернетесь.
– Нет! Я не могу вас о таком просить.
– Вы и не просили. Я сама вызвалась.
– Но…
– Никаких «но». Не беспокойтесь. Я хорошо плаваю и пригляжу за малышами.
– Вы уверены?
– Лучше поезжай, пока она не передумала, – посоветовала Трейси.
– Постараюсь не задерживаться.
– Можете не спешить.
– Спасибо. Спасибо огромное. Я скоро вернусь, – обратилась я к детям. – Ведите себя хорошо и слушайтесь миссис Вудли.
– Ладно! – рявкнул Сэм, и крошки печенья разлетелись у него изо рта, будто осколки снаряда.
– Сэм, бога ради, – проворчала Трейси, руками отмахиваясь от крошек, словно от мух.
– Пока, мамочка! – крикнула мне вслед Дафни, когда я поспешила к задним воротам.
Я обернулась и увидела Элиз Вудли: в шортах и майке она стояла по пояс в воде и держала Сэма одной рукой, а Дафни другой.
Глава 7
Линда и Дин Фрэнсис жили в Лоуренс-парке, другом зажиточном районе города в добрых пятнадцати минутах езды от Роуздейла, особенно с таким движением на дорогах, как в субботу днем. Я остановила машину на залитой солнцем улице и с минуту изучала фасад большого двухэтажного дома в георгианском стиле. По соседству у меня жила подруга, которая и порекомендовала меня Фрэнсисам, когда узнала, что они надумали продавать дом.
– Они слегка эксцентричны, – предупредила меня подруга.
Я отдышалась, нанесла свежий слой губной помады и чуть взбила волосы, прежде чем выйти из машины. С бесформенной туникой в цветочек, прикрывающей слитный купальник, и ярко-розовыми шлепанцами на ногах я уже ничего поделать не могла. Линда Фрэнсис просила поспешить, поэтому я решила не тратить время на то, чтобы заехать домой и переодеться. Позвонив в дверь, я подумала, что могла и ошибиться. Даже если клиенты «эксцентричны», не факт, что они ценят это качество и в других.
Оказалось, что «эксцентричны» – это еще мягко сказано.
– Миссис Фрэнсис? – спросила я, стараясь не глазеть на приземистую дамочку, открывшую дверь.
Она была лет на десять старше меня и одета во все черное. Темные волосы с широкой белой прядью были взбиты в высокую «бабетту», делая ее похожей на невесту Франкенштейна. Ярко-розовые губы были обведены тем же насыщенным оттенком красного, который покрывал ее скулы без малейшей попытки его растушевать, а веки едва поднимались под тяжестью туши на ресницах. В ушах у нее болтались большие серьги-обручи со стразами, а на шее висело ожерелье из нескольких рядов хрустальных бусин. На каждом из десяти пухлых пальцев красовалось по кольцу, а запястья были стянуты браслетами, словно наручниками.
– Спасибо, что согласились перенести встречу, – проворковала она, приглашая меня в прихожую, где уже ожидал ее муж. – Это мой муж, Дин.
Дин Фрэнсис выглядел не менее живописно: под два метра ростом и одет в темно-зеленые шорты бермуды, черные гетры по колено, черные туфли и темно-синий блейзер. Остатки шевелюры были выкрашены в ужасающий бордовый цвет и зачесаны через макушку от уха до уха, подчеркивая острые птичьи черты лица.
– Хотите посмотреть дом? – спросил он вместо приветствия.
Увы, жилище оказалось еще хуже, чем его владельцы. Фрэнсисы были барахольщиками. Они собирали все что угодно, хотя ничего по-настоящему ценного я не заметила. Кипы старых газет и журналов карабкались по стенам, словно плющ. Все полки были уставлены жуткими старыми куклами и дешевыми пластмассовыми фигурками. Семейные фотографии без рамок покрывали стены наподобие обоев. Старых диванов и кресел в гостиной хватило бы, чтобы обставить вестибюли в паре гостиниц. Спальни представляли собой кошмар дизайнера с мешаниной совершенно не сочетающихся стилей и обивки.
– Что-то не так? – спросила Линда Фрэнсис, когда, закончив обход, мы уселись на деревянные стулья с высокой спинкой, громоздящиеся вокруг кухонного стола.
Я старалась не замечать стоящие посреди стола четыре комплекта солонок и перечниц.
– Нужно перевести дух, – услышала я собственный ответ.
– Мы понимаем, что вкус у нас особый.
– Но наверняка найдется человек, который полюбит дом, – предположила его жена.
– Дело не в доме, – сказала я, представляя себе каждую комнату со свежим слоем краски и минималистичным набором изящной мебели. – Дом – не проблема.
– А в чем же тогда проблема? – спросили супруги в один голос.
Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть: «В вас».
– Просто здесь слишком много… всего, – сказала я вместо этого. – Уверена, дом прекрасен. Но любой вошедший прежде всего увидит… вещи.
– Что вы предлагаете? – спросила Линда, явно ошарашенная такой реакцией. – Мы уже, как у вас, агентов, говорится, избавились от хлама.
Я едва не рассмеялась.
– Придется немного постараться, – начала я, стараясь быть как можно дипломатичнее. – Обычно мы предлагаем выбросить вдвое больше хлама, чем кажется необходимым хозяевам. Но в вашем случае следует проявить волю, – продолжала я. – Избавиться от старых газет и журналов или хотя бы убрать их в коробки. Упаковать коллекции и семейные фотографии. Возможно, имеет смысл арендовать склад, нанять грузовик…
– Грузовик? Ну это, наверное, лишнее.
– Это необходимо, если вы всерьез намерены продать дом, – заявила я. – Прямо сейчас потенциальный покупатель не сможет себе представить, как превратить ваш дом в свое семейное гнездо, и я не смогу продать особняк в таком состоянии. Поверьте, иначе вы получите лишь часть тех денег, которые этот дом стоит на самом деле, а я попросту буду терять чужое время. У меня есть предложение, – сказала я после нескольких секунд мучительного молчания и встала, стараясь ничего не опрокинуть. – Вы на несколько дней поедете к друзьям. Отдохните, подумайте над моими словами, обсудите их с друзьями и примите решение. Можете перезвонить мне в любой момент.
«Они не перезвонят», – думала я на обратном пути в Роуздейл, браня себя за напрасно потраченный день. Не нужно было отвечать на чертов звонок, злилась я, глядя на часы на приборной доске и понимая, что к моменту возвращения буду отсутствовать почти два часа. Я мысленно вознесла молитву любым богам, которые только есть на свете, за то, что они послали мне Элиз Вудли.
– Простите, что так задержалась, – извинилась я, едва войдя в дом.
– Ерунда, – отозвалась Элиз. – Я прекрасно провела время.
Я обратила внимание, что она переоделась в сухое.
– А где все? – спросила я, глянув в сторону дальней части дома.
Не оставила же она детей одних у бассейна?
– Ну, ваша сестра уехала вскоре после вас, мама спит, а отец отдыхает, – объяснила сиделка. – А дети сейчас в домашнем кинотеатре, смотрят мультфильмы. Надеюсь, вы не против. Они очень устали после бассейна, и я решила, что им не помешает передышка. Вы ведь не возражаете?
– Шутите? – Не верилось, что она еще и извиняется. – Вы же вообще сегодня не должны были работать.
Она пожала плечами.
– Конечно же, я оплачу ваш труд.
Элиз отмахнулась от моего предложения:
– Не беспокойтесь. Но я хочу попросить вас об одном одолжении.
– Просите о чем угодно.
– Идите за мной.
Она повела меня по лестнице в подвальный этаж.
– Привет, дети! – помахала я рукой отпрыскам, проходя мимо кинотеатра.
Сэм помахал в ответ, даже не обернувшись.
– Привет, мама! А мы мультики смотрим! – крикнула Дафни.
– Я переодела их в ту одежду, которую вы оставили, а мокрую сложила в пакет, – сказала Элиз, когда мы вошли в ту комнату, куда ей предстояло переехать.
– Вам здесь нравится? – спросила я, когда она подошла к тумбочке у изголовья большой кровати.
Дверь в небольшую отдельную ванную комнату была приоткрыта, и я увидела, что на полочке возле раковины уже выстроились туалетные принадлежности.
– Лучше и не бывает. А теперь просьба, если не возражаете. – Она подошла ко мне с книгой в руках: – Это роман вашего мужа. Мне очень повезло его найти – в магазине оставался последний экземпляр. Как думаете, мистер Бишоп будет не против подписать его для меня?
– Он только обрадуется, – честно призналась я.
– Точно? Не хотелось бы его беспокоить.
– Поверьте, никаких проблем не возникнет.
Сиделка протянула мне книгу.
– Как замечательно! Буду очень признательна.
– Пустяки.
Из переговорного устройства возле кровати раздался мамин кашель.
– Мне нужно заглянуть к ней, – сказала я.
– Давайте я с вами схожу, – тут же предложила Элиз.
«Пожалуйста, пусть она будет здесь счастлива! Пусть останется», – молилась я по пути домой, пока дети весело болтали на заднем сиденье.
«Будь осторожна в своих желаниях», – шептали в ответ боги.
Но я была слишком рада собственной удаче, чтобы к ним прислушаться.
Глава 8
Сейчас, задним умом, мне трудно вспомнить точный момент, когда все перевернулось.
Возможно, такого момента и не было.
Возможно, события развивались постепенно и незаметно: смещение акцента тут, изменение тона там. Вещи, которым не придаешь значения, когда они происходят. Вещи, которые если и замечаешь, то воспринимаешь как естественные и считаешь незначительной мелочью. Пока все вдруг не меняется.
Пока все не встает с ног на голову.
Первые месяцы работы Элиз у родителей стали настоящим благословением. Она оказалась именно такой, как я и надеялась, и даже больше: отличная кухарка, отличная домохозяйка, отличная компаньонка – терпеливая, добрая, заботливая. Для нее не существовало неисполнимых обязанностей. Элиз откликалась на любую просьбу. Когда она не была занята уборкой или готовкой, то могла часами сидеть с мамой, расчесывая ей волосы, ухаживая за ногтями, читая ей, следя за тем, чтобы мама питалась как следует, благодаря чему отец получал необходимую передышку.