– Это моя жена Джоди, – говорил Харрисон, представляя меня каждому по очереди.
– Приятно с вами познакомиться, – сказала женщина средних лет по имени Сара.
– Рад знакомству, – произнес Томас, бородач чуть за тридцать с сильным британским акцентом.
– У вас красивый дом. – Кэндис.
– Спасибо, что пригласили. – Зак.
– Как вкусно пахнет! – Лестер.
И так далее.
Я разглядывала гостей, которые собрались в нашем узеньком дворе с бокалами вина или пива в руках и весело болтали. Все были одеты неформально и по части нарядов особенно не отличались друг от друга, поэтому в своей футболке «Роллинг Стоунз» я слегка выделялась, словно слишком усердно старалась быть «в теме», и все это понимали. «Интересно, на кого именно Харрисон хотел произвести впечатление?» – рассеянно подумала я.
Едва я успела задать себе этот вопрос, как ответ возник прямо передо мной.
– Красивая футболка, – сказала очередная студентка.
– Спасибо.
– У моей мамы такая же.
«Вот тебе и “посвежее”», – подумала я, выдавив из себя улыбку.
– Меня зовут Рен.
– Милое имя, – сказала я.
Рен и в самом деле оказалась милой. Под тридцать лет, высокая, стройная, но с полной грудью; длинные каштановые волосы, стянутые в высокий хвост, темно-зеленые глаза. Непринужденно шикарная, какими бывают только молодые женщины, в джинсах и белой футболке с V-образным вырезом, и с чередой маленьких колечек и сережек-гвоздиков в идеальных мочках ушей. Ее кожа светилась без малейших признаков макияжа, если не считать туши на ресницах и тончайшего слоя блеска на губах.
– У вас потрясающий муж, – заявила Рен.
– Ну, насколько я знаю, ему очень нравится вести этот курс, – ответила я.
– Он настоящее чудо. И я не только о его литературном творчестве. Конечно, «Идет сновидец» вне всяких похвал, это всем известно. Однако можно быть отличным писателем и плохим учителем. Но Харрисон… Он хорош во всем.
Я постаралась не поморщиться, услышав, как легко она произносит имя моего мужа. Неужели я и в самом деле ожидала, что студентки называют его «мистер Бишоп»?
– А вы тоже пишете? – спросила она.
– Я? Нет. Я агент по недвижимости.
– Шутите? – рассмеялась Рен. – Моя мама тоже.
«Пристрелите меня», – подумала я.
– В самом деле? В какой фирме?
– «Ре-Макс». – Ее взгляд блуждал по компании, собравшейся в нашем дворике, показывая, что она теряет интерес к беседе. – А где ваши дети? Я надеялась с ними познакомиться. Харрисон говорил, у вас двое.
– Так и есть, – кивнула я, снова натужно улыбнувшись.
С каких это пор мой муж распространяется о своей личной жизни? «Не дури, – тут же сказала я себе. – Почему бы ему и не поделиться столь невинной информацией?»
Я знала, что Харрисон всегда начинает курс с того, что просит учеников рассказать товарищам немного о себе и о том, почему они выбрали его курс. Поэтому вполне естественно, что он и сам мог рассказать немного о себе. Разве не так?
– Дети ночуют у друзей.
– Да, были и у нас времена, – засмеялась Рен.
Я тоже улыбнулась, хотя на самом деле мне хотелось заорать: «Да что ты знаешь о времени?! Ты еще и не жила толком!»
Подошла одна из учениц постарше. Я попыталась вспомнить ее имя, но не преуспела.
– А ваш муж готовит так же хорошо, как и пишет? – спросила она.
– Прошу прощения… – произнесла Рен, не дожидаясь моего ответа.
Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась в толпе, собравшейся вокруг барбекю. Харрисон переворачивал котлеты на решетке, купаясь в обожании преданных поклонников. Я улыбнулась, вспомнив деньки, когда сама была одной из них. Я помахала ему рукой. Но муж меня не увидел.
Глава 10
– Это просто безумие, – услышала я голос Трейси, которая вытянула шею, чтобы посмотреть, сколько человек стоит перед нами в очереди.
Хоть и прошло уже целых десять лет, но вечер, когда я встретила Харрисона, оставался в моей памяти в мельчайших подробностях, как это бывает с теми воспоминаниями, которые не устаешь переживать заново, с теми историями, которые не устаешь повторять.
– Там, наверное, сотня человек, а он копается целую вечность. Чем он там занят? Нет, ну серьезно, разве так уж долго написать свое имя?
Я пожала плечами, даже не потрудившись напомнить, что именно по ее вине мы и оказались в самом хвосте очереди, что если бы Трейси не потратила столько времени, чтобы принарядиться и собраться, то мы оказались бы куда ближе к первым рядам. По правде сказать, я была полна решимости ждать сколько понадобится, даже если для этого пришлось бы простоять в очереди всю ночь. Я надела любимую розовую шелковую блузку и даже сходила в салон красоты ради прически и профессионального макияжа.
– Что это ты так расфуфырилась? – буркнула Трейси, увидев меня. – Ты же не думаешь, что он обратит на тебя внимание? – И она перекинула длинные светлые волосы с одного плеча на другое, словно бросая мне вызов.
– О боже, глазам своим не верю! – причитала теперь она. – Он разрешает людям фотографироваться с ним! Мы тут застряли навечно.
– Тебе не обязательно ждать, – ответила я.
– Да, верно. Но я покупала книгу не для того, чтобы уйти без автографа.
– Тогда перестань жаловаться.
– Я даже не то чтобы в восторге от нее. Сама посуди: он на десяти страницах расписывает, как пользоваться стиральной машиной. Господи… Руководство прочитать я и сама могу.
– Это метафора.
– Да брось. А куда подевался сюжет?
– В книге есть сюжет.
– До которого автор добирается целую вечность, – буркнула она, переминаясь с ноги на ногу. – Прямо как эта очередь.
– Тебе не обязательно оставаться, – повторила я, изо всех сил надеясь, что Трейси уйдет.
Я с нетерпением ждала этого вечера несколько недель с тех самых пор, как прочитала в газете объявление, что наша новая звезда литературы, уроженец Торонто Харрисон Бишоп планирует выступить с лекцией в самом большом книжном магазине города, а потом проведет автограф-сессию, и мне совсем не хотелось портить впечатление от события. Я прочитала «Идет сновидец» трижды, и мне хотелось задать автору множество, как я надеялась, умных вопросов. Но к тому времени, когда модератор заметил мою поднятую руку, большая часть этих вопросов уже была задана и получила ответ, а поскольку вечер и так затянулся, я только пробормотала, как благодарна писателю за то, что он поделился своим талантом со всеми нами.
– Боже, ну и банальщина, – прошипела сестра, когда я села на место.
Пока мы строились в очередь за автографами, нам велели написать свои имена на небольших клочках бумаги, чтобы мистеру Бишопу не пришлось тратить время, переспрашивая, как именно пишется имя, и попросили проявить терпение, пообещав, что он не уйдет, пока не подпишет все книги.
– Я не хочу, чтобы он писал мое имя, – заявила Трейси, пока я обдумывала, заменить ли точку над «i» в своем имени на сердечко. – Я где-то прочитала, что книги стоят дороже, если в них стоит просто подпись с датой. А если они подписаны на твое имя, то уже не будут стоить таких денег, если ты решишь их продать.
– Я свою не собираюсь продавать, – возразила я, добавив сердечко, а потом, внезапно, и номер телефона. «Какого черта? – подумала я. – Что я теряю?»
Наша очередь подошла почти через час.
Харрисон сидел за длинным деревянным столом и был именно настолько красив и лохмат, как демонстрировала фотография на обороте его книги. Пряди темных волос нависали над голубыми глазами. Рядом с ним сидела сентиментальная и явно очарованная представительница издательства, а за ними на почтительном расстоянии маячил директор магазина.
– Только автограф, – заявила сестра, когда мы подошли, и протянула ему свой экземпляр книги. – И фотографию, – вдруг добавила она, сунув мне в руки свой мобильник, и поспешила обойти стол, чтобы присесть рядом с Харрисоном.
Положив руку ему на плечо, она изобразила ослепительную улыбку.
– Еще один кадр, – распорядилась сестра. – На всякий случай.
Я послушно щелкнула еще три раза, борясь с желанием запустить телефоном ей в голову.
– Вы очень здорово пишете, – сказала она Харрисону, когда он вернул ей книгу.
– Спасибо, – ответил он, улыбнувшись мне.
– Дай сюда, – потребовала Трейси, выхватывая телефон из моих рук, когда я пододвинула бумажку со своим именем и номером к нему.
Если я и надеялась, что Трейси собирается сфотографировать меня вместе с Харрисоном, то быстро лишилась подобных иллюзий. Вместо этого сестра поспешила отойти в сторону, чтобы проверить кадры, которые я только что сделала.
– Ваша подруга? – спросил Харрисон.
– Сестра.
– А… – понимающе кивнул он в ответ.
– У вас есть сестра? – набралась смелости я.
– Нет. Я один.
– Ой…
– Но у меня есть мама.
– Ой… – повторила я, вспомнив далеко не лестное изображение матери в «Идет сновидец».
– К счастью, она несколько лет назад переехала в Ванкувер и мне больше не приходится с ней общаться.
– Моей маме недавно диагностировали болезнь Паркинсона, – к собственному удивлению, сообщила я.
Услышав не слишком деликатное «кхм!», я обернулась к Трейси. Она демонстративно подняла руку, чтобы посмотреть на часы.
– Какой тонкий намек, – заметил Харрисон.
– Как всегда.
– Восхищаюсь вашим терпением, – сказал он. – И это касается не только ожидания в очереди. Для Джоди, – произнес он, надписывая мое имя на книге. – С сердечком.
Я улыбнулась. Он одной рукой протянул мне книгу, другой убирая в карман пиджака бумажку с моим телефоном.
– Если не возражаете, это я оставлю себе, – сказал он.
У меня перехватило дыхание.
– О чем вы там так долго болтали? – спросила Трейси, когда мы вышли из магазина.
Я пожала плечами и подумала: «Я выйду за него замуж».
Глава 11
– Очаровательная история, – сказала Элиз, отрезая мне еще кусочек шоколадного пирога, который испекла с утра.