— Конечно.
Дискомфорт Дидакта увеличивался. Он выпил вторую чашу инчакое, а затем поднял ее и растер пальцами в пыль.
— Для Ойкумены настали смутные времена. Совет погрязает во лжи и бесчестии. Но… Ты предвидишь мое возвращение, в той или иной форме, видишь возобновление нашей борьбы.
— Это похоже на защиту от болезни, которую они видят в тебе. Им нужно удалить опухоль, чтобы предотвратить ее разрастание.
— Звучит грубо и агрессивно-настроенно, — он взял еще одну чашку, поднес к губам и выпил последнюю порцию.
— Я в первую очередь вспоминаю, почему я искал свою любовь.
— Ты искал ее?
— Да, искал.
— Это не так, насколько мне известно, Воин. Вряд ли ты искал любви, если судить по словам твоих боевых товарищей.
— Что они знали… В жизни мы проживаем отведенное нам время, и принимаем все то, что она преподносит и довольствуемся тем, что она дает нам, поэтому мы поддерживаем Мантию: Даоова маадху.
Для меня стало неожиданностью, что он использовал человеческую фразу, с ее древним и угрожающим значением.
Он добавил:
— Люди… Если бы они были готовы признать свои преступления, они могли бы стать великой цивилизацией, достойно присоединившись к нашей собственной. Но они этого не сделали. Я надеюсь, что то, что от них осталось, при твоей помощи, не разочарует тебя. Иначе мой гнев будет невозможно контролировать.
Помощник в погружении в медитацию Дидакта вернулся, приведя с собой Гарусписа, стоящего у него за спиной. Помощник осмотрел зал с критическим прищуром. Выставление напоказ богатства и власти было неприятно для тех, кто служил Домену.
— Дидакт, вам необходимо избавиться от всех мыслей и завершить верификацию до того момента, как вы войдете в свой Криптум, — сказал Помощник. Лайбрериан стояла в покорной позе, всем своим видом выражая первый этап траура по грядущему отсутствию Дидакта. Но он не мог ничего сделать, чтобы исправить ситуацию.
Мониторы выдвинули парящую конструкцию, чтобы поддержать его сморщенное тело. Он поднялся с некоторым трудом. Я едва могла спокойно смотреть на него. Я знала, что это состояние не является смертью, а лишь максимально к ней, и нашу возможную будущую встречу будут разделять десятки веков, это ужасное последствие политической борьбы, но за то время, что он пробудет в своем медативном сне, мне нужно продумать свой путь в образующемся новом мире Предтеч.
Хотя Мастеру-Билдеру в конечном счете удалось победить, мы знали, что возвращение Потопа приведет к возвращению Дидакта из его заточения.
Я шла рядом с моим мужем, когда его вели к Криптуму. Свечение дальней вспыхнувшей сверхновой померкло, словно зная, что происходит. Чем более узнаешь об астрономических явлениях, тем больше они удивляют тебя.
Помощник Гарусписа произносил речь, преимущественно на языке Дигон, чтобы помочь Дидакту сконцентрироваться на происходящем и собрать в едино его размышления: воодушевляющие, мелодичные слова, произнося которые мы все надеялись, что Домен выкажет расположение заточаемому на время, что он даст ему необходимый опыт и осведомленность.
Слова преодолевали дискомфорт моего мужа. Он пытался дотянуться до меня. Я видела его усилия, и гладила его по лицу, касалась его руки. Его стремительно холодеющая плоть чувствовала неотвратимость наступающих процессов. Его глаза с большими усилиями пытались уловить призрачные картины окружающего мир, расплывчатые фигуры его окружавшие. Вскоре он уже не видел и не чувствовал ничего, что могло бы хоть как-то связывать его с этим миром. Он будет связан с нами только насущность метафизической связью.
В одном шаге от состояния смерти.
В одном шаге от всеобщего познания.
Мы доставили Дидакта к эллиптическому люку Криптума, открытого широко, как пасть беззубой рыбы, и из живых существ здесь были только мы. Ни мониторы, ни анциллы не были допущены к участию в церемонии.
Дидакт смотрел вверх до того самого момента, как он исчез из нашего поля зрения.
Лайбрериан замолчала.
Мы направились внутрь корабля, к центральном палубе, где располагалась зона содержания. Здесь было очень оживленно. Анциллы доставляли отобранных с планеты людей. Биоскульптор внимательно наблюдает за тем, как они выравниваются плечом к плечу в ограничивающим их поле. Мужчины и женщины, молодые и старые, которых собрали на поверхности и сейчас выпустили.
— Они считают, что их доставили в самое лучшее место, — сказала она в том же тоне, который она использовала для описания Домена: полное благовения, но с тенью вины глубоко внутри.
Я едва смог различить тонкие светящегося ограничивающего их поля, призванного успокаивать их.
— Они считают, что это — загробная жизнь? — спросил я.
— Они считают, что это так. Я приходила к ним всем при их рождении. Они верят, что когда видят меня рядом, я избавлю их от бед и боли. В некотором смысле, так оно и есть.
Над ее головой появился свет. Люди на палубе по очереди обернулись к Лайбрериан. Пространство палубы заполнилось удивленными перешептываниями и возгласами, они стали толпиться, некоторые старались пролезть вперед, пытаясь приобщиться к источнику их радости, их надежды.
Свет над Лайбрериан тускнеет. Ограничивающее поле снова включается, и люди возвращаются из состояния внезапно охватившей их радости к текущему положению.
— Жизнь упруга, особенно человеческая жизнь, — сказала Биоскульптор. Я почти ее не слышал, ее голос звучал очень тихо.
— Они будут доставлены на Ковчег.
Я не могу подавить в себе чувство страха и даже оскорбленности. Столько власти — столько высокомерия! И все же, без вмешательства Лайбрериан, все эти люди погибли бы задолго до этого.
Она делала все, что могла.
— Они не чувствуют ни боли, ни страданий. Ни одна из наших команд больше не будет пользоваться Композиторами. Их воспоминания и генетическая модель будет помещена в сознание всех их потомков, когда Эрде-Тайрин будет снова заселена. Таким образом, они прикоснуться к вечности и останутся в ней. Но их существование здесь подходит к концу.
Люди стали подниматься вверх подобно пузырям в пруду и качались вокруг огромного светящегося синим цветом устройства, подвергаясь глубокому разложению. Их лица стали вялыми. Затем их тела поглотила яркая фиолетовая вспышка, расщепляя и уплотняя их останки, которые затем должны быть возвращены в океаны Эрде-Тайрин не в виде сожженного и разложенного пепла, в виде частиц, богатых питательными веществами, которые будут служить пищей для мельчайших морских организмов во время Великой активации уничтожительной мощи Гало.
Когда сотни тысяч людей, собранных за прошедшие несколько часов были обработаны, она подняла нас из зоны содержания, где нас скрыла холодная темнота.
— Мне жаль ученых будущего. Они ничего это не увидят, чтобы в последствие объяснить, что произошло, ибо не будет не палеонтологической летописи, или иных доказательств большого вымирания. А теперь… Теперь пришло время рассказать, что я обнаружила в галактике Путь Кетона. Могу я рассказать эту историю?
Никакого разрешения не требуется. Я Каталог.
Я слушаю.
Положение вещей не улучшилось после изгнания моего мужа.
Мастер-Билдер рассматривал мое сотрудничество с ним как обязанность. Для поддержания своего статуса на прежнем уровне и отстаивания имеющихся привилегий и интересов, мы должны были оставаться необходимым инструментом как для Совета, так и Строителей.
Я предложила Совету, что мы можем найти правду о Потопе: его происхождение, его уязвимость, его мотивацию, если таковая имелась.
По пришествие тысячи лет, основываясь на анализе тех мест, откуда Потоп напал на нашу галактику, многие предположили, что он возник одной из небольших прилегающих галактик, Путь Кетона, в частности, огромной, нитевидной с яркими солнцами, туманности, называемой Паук [СП: Туманность Тарантула].
Согласно предположению, Путь Кетона впервые посещалась Предтечами во временной период так называемой Большой Разведки, более десяти миллионов лет назад. Тем не менее, существует множество спорных фактов, ставящих под сомнение факт этого путешествия. Записи, свидетельствовавшие об этом, давно исчезли. И даже Гаруспис, уполномоченный заниматься исследованием Домена, не мог получить доступ к этим воспоминаниям.
В любом случае Домен со временем превращает истории в истину, часто за пределами понимания большинства Предтеч. Чтобы установить истину и разобраться во всех фактах, мы должны были воссоздать в подробностях все детали первого полета периода Большой Разведки.
Мы должны были отправиться туда.
Я не чувствую себя комфортно в пространстве между солнцами, и еще более — между галактиками. Моя любовь и знания лежат в пределах необъятного, неограниченного мира живых клеток, плотно упакованных и собранных вместе, где сотен тысяч молекул соударяются, образуют связи и конкурируют друг с другом, когда понимаешь, что их совместная деятельность открывает двери к еще более необъятным вещам: ко вам, ко мне, ко всему живому.
Величайшие галактики ничто без нашего внутреннего мира, открывающего наши глаза на их свет, наши разумы на их вызывающие догадки.
Я понимаю звезды. Они проливают свет и дают жизнь. Пустота между ними не дает мне покоя. Космос имеет свою структуру и загадки. Предтечи получают энергию из непрерывного вечного появления и исчезновения призрачных частиц, не имеющих истинного существования до тех пор, пока они не будут захвачены и использованы. Мы получаем энергию из самого пространства космоса, где оно в совокупности со временем образуют мельчайшие узелки неопределенности и изменений.
Но без почвы под ногами, в пустоте пространства между звездами, я чувствую себя потерянной, это ощущение приносит мне настоящие ночные кошмары. Я счастлива, находясь на планете полной жизни, в окружении агрессии, потребления и рождения, когда ты сталкиваешься с этим для наблюдения и фиксации. Реальность для меня начинается с малого…