— Это раз, господа. Далее, мэтр Дидье, ложа возьмет на себя обязанность заботиться о семьях своих членов, если их постигнет безвременная кончина. Деньги для создания такого фонда вы получите у нас и будете пополнять своими взносами. У нас же вы получите и подробное описание ритуала, минуя который, ни один человек не сможет стать членом вашей ложи. Далее, господа, и вслушайтесь внимательно в мои слова: во главе ложи будет ремесленник, но только вам, присутствующим здесь, станет известно, что ремесленником он будет лишь по названию. Главой ложи обязан быть рыцарь из числа воинов нашего ордена. Он же станет связующим звеном между орденом и ложей. Его приказы — это наши приказы, а значит, они — абсолютный закон. Нарушение этого закона, а также разглашение ритуалов и секретов ложи карается смертью. Всегда.
Магистр обвел взглядом посуровевших старейшин гильдии и добавил:
— Но есть и надежда для каждого из вас — надежда на возвышение. Если глава ложи вместе с Советом решит, что кто-то из вас достоин занять место в ордене, то этот человек, пройдя наш ритуал, станет рыцарем Храма. И членом Совета ложи. — Он помолчал. — И еще. Вы видите, как перенаселена Европа, как из деревень и ферм стекаются в города люди в поисках куска хлеба и в бегстве от непосильных налогов. Но пройдет несколько десятков лет, и эту задачу — сократить население — придется решать. Нам — и вам. У нас для этого все готово. Грядет час — и Всадник Бледный пустит коня вскачь. Сейчас же, я даю вам на это неделю, вы отберете два десятка семей, которые отправятся в Шотландию. Как можно дальше от Бледного Всадника и от обезумевших от жадности монархов и баронов здешних земель. Рыцари Храма уже получили в дар резиденцию от шотландского короля. Бал-ан-Тродах, как называют этот город местные жители. Или Тампль, как называем его мы.
Де Пейн предостерегающе поднял палец:
— Но! Каждый мужчина, ступивший на борт корабля, который уже ждет в Дьепе, должен быть членом ложи, он должен пройти суровый ритуал и знать, что грозит изменнику и болтуну.
После того как Великий магистр представил старейшинам гильдии их нового главу, графа де Сен-Мара, и вручил ему символический ключ от тайн ордена и ложи, сержант проводил гостей в приемную, где их засыпали вопросами, не получив, впрочем, ответа ни на один из них.
Прием старейшин прочих гильдий проходил точно так же. Не обошлось без неприятных сцен. Здоровенный детина из гильдии красильщиков, гордо выпятив грудь, заявил:
— Проходя ритуал и давая обет, я тем самым лишаю себя свободы говорить что хочу. Но я не крепостной и не раб: я мастер своего дела, всегда способный прокормить семью, и не обязательно в забытой Богом Шотландии, но и здесь, в солнечной Франции.
— Надо ли это понимать так, — спросил де Сен-Омер, обойдя гордеца и встав за его спиной, — что ты считаешь себя вполне свободным рассказывать в…
— Именно так, — ответил тот, разворачиваясь лицом к сенешалю. Движения были почти синхронными: разворот красильщика и круг, который описал тяжелый меч де Сен-Омера. Обезглавленное тело простояло пару секунд и тяжело рухнуло на пол.
— Сержант, двери! — приказал сенешаль.
Сержант распахнул двери, и де Сен-Омер швырнул голову, которую держал за гриву длинных волос, вдоль по паркету, словно играя в мяч, — под вскрики ужаса, раздававшиеся из приемной. Бежать из нее, однако, было невозможно. На выходе из резиденции ордена стояла вооруженная стража.
— Полагаю, мы можем продолжать, ваша светлость, — поклонившись де Пейну, абсолютно спокойно произнес де Сен-Омер.
— Благодарю, Жоффре. — Магистр обвел взглядом застывших от страха красильщиков и, улыбнувшись, добавил: — Отказ от сделанного нами предложения ему не грозил бы ничем, как не грозит и вам. Но вот отказ хранить тайну обошелся нашему смельчаку дорого. Так будет и впредь.
Глава 15
Поездка в Элбертон и знакомство со Скрижалями произвели на Анри и Николь убийственное впечатление. Всю обратную дорогу они ехали молча. Единственной фразой, которую произнесла Николь, было:
— Слава богу, что мы оставили детей с Джоанной.
Подруга Николь, присматривавшая за мальчишками, была поражена, увидев бледные безжизненные лица своих друзей.
— Что-то случилось? — встревоженно спросила она.
Николь молча мотнула головой.
— Джо, — произнес Анри, — спасибо тебе за сорванцов. Надеюсь, ты простишь меня, но мне нужно поработать. И, боюсь, мне понадобится помощь Николь.
Джоанна покивала и, стараясь не выглядеть обиженной или озабоченной, наигранно бодрым тоном сказала:
— Вы вовремя приехали. У меня дома чертова куча дел. Хотелось бы управиться до ужина.
Она обняла Николь, прикоснулась щекой к щеке Анри, взъерошила волосы на головах Жан-Пьера и Поля и направилась к выходу.
— Джо, завтра ужин за нами, — крикнул ей вслед Анри, но она уже закрывала за собой дверь.
— Возможно, завтра ты будешь ужинать с боссом, — хмуро произнесла Николь.
Анри на секунду задумался.
— Возможно. — Он сел за компьютерный столик и, включив компьютер, принялся автоматически раскладывать пасьянс. Николь подошла к нему и положила руку на плечо.
— Анри, дорогой, и что мы будем со всем этим делать?
Он приложил палец к губам и указал на дверь, ведущую на террасу. Николь вышла первой. Они устроились в плетеных креслах подальше от окна.
— Ты думаешь? — спросила она, прикоснувшись пальцем к уху: — Подслушка?
— Уверен, — негромко ответил он.
— И все же, что же мы будем делать со всем этим?
— С чем? — Он удивленно пожал плечами. — Если речь о Скрижалях, о них известно множеству людей.
— Я о «Клубе», — сказала Николь. — Или о «Цикаде», кто уж они там на самом деле.
— Вся штука в том, дорогая, что нам почти ничего о «Клубе» не известно. И самые главные x, y и z во всем этом таковы: x — что нужно де Сен-Омеру; y — почему один из главарей этой «конторы» решил выступить против ее целей; z — каковы эти цели, в чем они?
— Я думаю, что если мы найдем, что означает «z», то станет понятным и «y».
— Ты абсолютно права, дорогая. — Он прошел к письменному столу, открыл верхний ящик ключом, вынул какие-то бумаги и вернулся на террасу.
— Вот, держи.
Николь вертела в руках три билета и пачку банкнот.
— Что это?
— Билеты на поезд до Чикаго. Деньги на авиабилеты до Европы. Карточкой платить нельзя. Слишком легко отслеживается.
— Но почему три билета? А ты? — нахмурилась Николь.
— Я должен решить уравнение с тремя неизвестными.
— А потом?
— А потом свести все концы вместе, упрятать в облаке, или еще лучше в паре облаков, и сбросить ключики людям Ассанжа.
— WikiLeaks? — ахнула Николь. — Ты это серьезно? А если игра «Цикады» имеет глобальное значение, ты понимаешь, что это означало бы подписать себе смертный приговор?
— Ну, будет, будет, родная. Ассанж, как тебе известно, жив-здоров и даже не за решеткой. Самое неприятное во всем этом, что у меня пока нет никакой весомой, никакой значимой информации.
— Может, твой новый друг, сеньор-как-его, — фыркнула Николь, — информации тебе подсыплет. Скажи-ка, дорогой, — внезапно оживилась она, — а почему сам сеньор не хочет выйти на люди? Он рассказал тебе, что они усаживают президентов в их кресла, рулят финансами планеты, так неужели у него нет надежного выхода на прессу? ТВ? Интернет, в конце концов. Уж ему бы Ассанж поверил.
— Пока не знаю, Николь. Возможно, он раскручивает другую, более серьезную схему и хочет оставить эту мне?
— А разве в твоей игре я была бы лишней?
Анри вздохнул.
— Ники, может статься, что ты права и что моя игра окажется небезопасной.
— Значит, мы будем сражаться вместе!
— А Жан-Пьер? А Поль? Мы вправе подвергать опасности и их?
Николь закрыла лицо руками. Это был неопровержимый аргумент. Она вошла в дом и вскоре появилась на террасе с сумочкой в руках. Открыв ее, она положила внутрь билеты и деньги и повлажневшими глазами посмотрела на Анри. Он, встав, крепко обнял ее и прижал к себе.
— Ты же знаешь, как я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо.
Она вырвалась из его объятий, помотала головой и сказала сквозь зубы:
— И я тебя. Поэтому если с тобой что-то случится, я этого не переживу.
— Ничего со мной не случится. Обещаю.
— Ну конечно. Словно это зависит от тебя.
— Ники, а что ты скажешь о рюмочке шартреза?
— Детям тоже? — она рассмеялась сквозь слезы.
— А им закажем пиццу. Они будут на седьмом небе. Жан-Пьер! Поль! Быстро сюда!
Мальчишки тут же вылетели на террасу.
— Мама, что случилось? — спросил старший, увидев, что Николь, отвернувшись, вытирает глаза платком.
— Ничего, дорогой мой. Какая-то мошка залетела. Сейчас выну.
— Так вот, братья-французы, — торжественно обратился к ним Анри. — Кто хочет пиццу?
— Я! Я! — хором закричали братья-французы.
— Мне пеперони, — потребовал Жан-Пьер.
— И мне пеперони, — заявил пятилетний Поль.
— Это слишком острое блюдо для тебя, — возразил Анри.
— А для него? — надулся Поль.
— Я на три года старше, — гордо отреагировал Жан-Пьер.
Анри уже набрал номер пиццерии.
— Две средних. Одна пеперони, одна болонья с грибами. А вы, — он подтолкнул мальчуганов в дом, — сидите и ждите. Можно у телевизора.
Детвора умчалась в гостиную.
— Когда поезд? — спросила Николь. — И почему Чикаго?
— Поезд ровно через неделю. Почему Чикаго? В Атланте им легче будет вас найти. Хотя бы по авиабилетам.
— Думай, что хочешь, дорогой, но мне страшно. Мне страшно.
Глава 16
Джеба Николсона жизнь прокатила по всему земному шару, но нигде он не видел мест красивее, чем ранчо его отца, Эйба, занимавшее более тысячи акров прерии, примыкавшей к Скалистым горам. Эйб, как и его отец Аарон, дед Джеба, разводил мясные породы коров. Выпас был прекрасным, трава сочной, закаты, когда солнце потихоньку начинало прятаться за гряду Скалистых гор, фантастически красивыми. А какая охота была в горах и предгорьях! Джебу было двенадцать лет, когда он убил своего первого оленя. И еще совсем мальчишкой он, как заправский ковбой, гонял стадо из кораля на пастбище и обратно. Годом позже отец подарил ему арбалет: серьезное оружие фирмы SAA International. Вскоре Джеб стрелой уже мог уложить дичь с расстояния в 100 с лишним футов. А уж подкрасться к ней он умел.