преобладающей, вторая доминирует только при исключительных обстоятельствах. Общий ход проявления, или манифестации, состоит, таким образом, в последовательном движении от «чистой духовности», отождествляемой с «чистым небытием», к окончательному «низвержению в материю», в которой находят свое воплощение самые низменные и даже зловещие возможности проявления.
Излагая все эти идеи, Генон постоянно подчеркивал различия между метафизикой и религией. Религия по природе своей экзотерична, доступна всем и каждому, тогда как метафизика — это эзотерическое учение для избранных. Религиозные догмы — всего лишь замутненное и обедненное сентиментальностью и морализаторством отражение традиционных истин. Генон считал метафизику извечным достоянием Востока, а религию — уделом Запада с его сентиментальной ограниченностью и склонностью к непосредственному действию. Генон говорил о «западной традиции» только в прошедшем времени, ибо, по его понятиям, она давно угасла и главная опасность исходит из самой антитрадиционалистской сущности современной западной цивилизации. Что касается Востока, то он был, есть и остается традиционным[22].
«Общее введение» можно считать базовым произведением: с первой книги он с поразительной проницательностью и глубиной «ввел» читателя в мир, отличающийся внутренней последовательностью принципов, раскрытию которых было посвящено каждое последующее произведение. С этого времени Генон обнаруживает глубокое знание не только индуизма, но восточных традиционных учений во всей их полноте. Это явилось загадкой для исследователей и оживило интерес к источникам его знаний. «Каковы бы ни были его интеллектуальные дарования, — пишет П. Фейга, — трудно поверить, что он мог сам или только с помощью нескольких книг достичь такого блестящего знания Веданты, которое он проявил с 23-летнего возраста»[23]. Вопрос об источниках его сведений и утверждений, естественно, был окружен тайной, и, возможно, поэтому они порой казались кому-то фантазией и измышлениями. «Однако единственной уместной здесь позицией, — пишет исследователь его творчества Ж. К. Фрер, — является доверие; знание, переданное Геноном, обнаруживает такие нюансы достоверности, что можно лишь признать его и отнести к вехам, еще связывающим нас с истинным традиционным знанием»[24].
Новый друг Генона, католический писатель Гонзаг Трюк, литературный директор издательства «Броссар», становится издателем его книг: при его содействии в 1925 году выходит книга «Человек и его становление согласно Веданте», основанная на серии статей, публиковавшихся в журнале «Гнозис»; она посвящена центральной проблеме Веданты — проблеме эволюции человеческого существа после смерти. В 1925 году Г. Трюк предложил Генону создать синтез из его статей, посвященных критике современного Запада: так возник «Кризис современного мира» (La crise du monde moderne), который иногда называют «обвинительной речью» против материалистической цивилизации XX века. Наше столетие — это «царство количества», година разложения и распада, эпоха торжества того зловещего принципа, который средневековые алхимики называли «всемирным растворителем». «Материя, — пишет Генон, — это по сути своей множественность и разделение, и вот почему все, что берет в ней начало, ведет лишь к борьбе и конфликтам как между народами, так и между отдельными людьми. Чем глубже погружаешься в материю, тем более умножаются элементы розни и раздора; чем выше поднимаешься к чистой духовности, тем больше приближаешься к Единому»[25]. Процесс неуклонного «оплотнения», «материализации» Вселенной, превращения «качества в количество» распространяется на все мыслимые объекты бытия. В царстве природы он характеризуется медленной, а потому незаметной для глаза трансформацией первозданного земного рая в каменный, кристаллический, а затем и металлический ад; в области общественных отношений — последовательной сменой четырех «юг», каждой из которых соответствует своя форма правления — теократия, монархия, демократия, охлократия; в сфере мысли — постепенным помрачением, или «замутнением», высших принципов, которые со временем становятся недоступными для большинства людей.
Между миром традиции и десакрализованным миром, в котором мы живем, пропасть, пишет Генон, увеличивается. Сегодня не ищут иного знания, кроме того, которое увеличивает могущество или богатство. Смысл ремесла утрачен, каждый индивид переходит от одного занятия к другому, не заботясь об иерархии функций, да и сами эти слова под запретом. Из всех ценностей почитается только материальное благополучие, что связано с ложным представлением о прогрессе и приоритете индустриальной цивилизации.
Современный Запад одержим своими «идеями-фикс»; среди них самая главная — «действовать, действовать..», или примат праксиса над знанием; не разделяет эти идеи разве что кучка чудаков, стремящихся к знанию, а не к действию. Но знание не нуждается в действии. Современная цивилизация, как и все вещи, имеет свой смысл, утверждает Генон, — и если она действительно завершает цикл, то она такова, какой должна быть; но тем не менее ее следует судить по евангельскому слову: «Нужно, чтобы был в мире соблазн; но горе тому, через кого он приходит». Этому миру к тому же недостает понимания того, что с ним в действительности происходит. Наука, которой он гордится, представляет собой просто искажение истинной науки, которая для Генона полностью отождествляется с «традиционной», или «священной», наукой[26].
В 1930 году Генон по приглашению друзей отправляется в Египет (с целью поисков суфийских рукописей для библиотеки традиционализма). Путешествие в страну пирамид планировалось и раньше, по словам Генона в письме другу, с 1911 года, но состоялось на первый взгляд «неожиданно», когда он «об этом и не думал»[27]. Если проникнуться точкой зрения самого Генона на ход вещей, только поверхностному взгляду показалось бы случайным, что судьба привела его провести последнюю треть жизни не в Париже, а в Каире: ведь это в его окрестностях находился древний Гелиополь, «город Солнца», один из духовных центров, наследовавших изначальную Традицию. Побывавший там И. Бунин выразил в следующих словах священные воспоминания, навеянные этими местами, «где Моисей основал на служении Изиде служение Иегове; Солон слушал первый рассказ о потопе; Геродот — первые главы истории; Пифагор — математику и астрономию; (…), где жила сама Богоматерь с Младенцем». Нетрудно предположить, что здесь мог найти наивысшее удовлетворение интерес Генона к местам, где «небо сходит на землю» и на ней проступают «звездные письмена», различимые, если всмотреться в них «оком сердца». Когда изначальная Традиция распалась на множество вторичных центров, каждый из них стал духовной осью, символически равнозначной «центру мира»: отсюда повторение священных названий, и прежде всего «страны Солнца» (Сирия, Ассирия, от Сурья — Солнце), и города Солнца — Гелиополя, который античные писатели, как и символ Феникса, связывают с Сирией. Названия эти — символические, а не исторические, и понимание этого поможет избежать путаницы, которую допускали уже в античную эпоху, подчеркивал Генон. «Ведь только тайна гиперборейского истока всех традиций… могла бы прояснить истинный смысл всех этих названий»[28].
Отныне Рене Генон умер для гражданской жизни, теперь это был шейх Абдель Вахед Яхья. Его французское имя появлялось теперь только на обложках книг и в журнальных статьях. Его устроили в Каире, неподалеку от известного университета Эль-Азхар. По его слова, если он раньше размышлял о традиции, то теперь ощутил, что в ней живет. Участвуя в различных религиозных собраниях, обсуждая проблемы мусульманского богословия, Генон за первые два года жизни в Египте создает книжную версию двух трудов, над которыми работал давно, — «Символика креста»[29] и «Множественные состояния бытия» (ранее имелись журнальные варианты). Обе книги содержат более зрелую и завершенную трактовку проблем, некогда поднятых в книге «Человек и его становление согласно Веданте». В это же время Генон сотрудничает с исламским журналом «Эль-Марифа» (Знание), куда писал статьи на арабском языке.
В 1934 году Генон женился на дочери шейха Мухаммеда Ибрагима, у которого и поселился. После смерти тестя, в 1937 году, он уехал из центра Каира. В письме Шакорнаку он пишет, что выбрал место, «где не слышно никакого шума и где тебя не станут непрестанно беспокоить то одни, то другие». Это была маленькая вилла в предместье, названная в честь жены «Фатима» и для многих оставшаяся неизвестной; отсюда он мог созерцать массивные силуэты пирамид и пальмовые рощи Гизы. В этом уединении Генон продолжал трудиться для журнала «Традиционные исследования», куда регулярно посылал статьи и рецензии на книги, вел обширную переписку. Только Вторая мировая война прервала его отношения с кругами французских интеллектуалов. В 1945 году сотрудник издательства «Галлимар» Жан Полан создал серию «Традиция», отвечавшую на запросы читателей в этой сфере, возраставшие по мере того, как жизнь входила в свое русло. Эту серию суждено было открыть работе Генона «Царство количества и знамения времени» (1945), написанной во время войны и ставшей продолжением книги «Кризис современного мира». В 1946 году он объединяет статьи, опубликованные в разное время в «Традиционных исследованиях», в книгу «Заметки об инициации», занявшую в его системе одно из центральных мест. В 1946 году появляется «Великая триада», посвященная китайской традиции.
В 1947 году он снова перебирается в центр Каира, близ королевского дворца; к этому времени он стал отцом двух дочерей и сына (четвертый ребенок, также сын, родится после его кончины). Здоровье его слабеет, но Генон не слушает врачей; все его мысли поглощены творчеством, он пишет, не давая себе передышки; продолжает сотрудничать с «Традиционными исследованиями», завершает ряд рукописей, которые будут опубликованы уже после его смерти. Именно в это время он ходатайствует о египетском гражданстве, чтобы обеспечить положение своей семьи, и получает его. Отныне о