— Хватит! — промычал Чарлз, задыхаясь. Двое хмурых дикарей с копьями рьяно прилаживали к его шее грубо обтесанное ярмо — два пятифутовых подростка привязали обе его половинки жилами с двух концов так, что узлы были вне досягаемости его рук. Они ослабили зажим, оставив немного места для шеи. Глаза Орсино вылезли на лоб, когда, заканчивая, один из дикарей привязал его запястья к этим рукояткам с зазубринами.
Одним плавным движением девушка встала, что была удивительно после проведенного в полной неподвижности дня. Она пошла впереди, охраняемая с двух сторон копьеносцами. Остальные четверо медленно последовали за ними в джипе. Последним шел Чарлз, и его никто не должен был заставлять. Если бы он попытался отделиться от своих новых хозяев, в этом «портативном» ошейнике его часы были бы сочтены.
«Держись с ними, — сказал он себе, продираясь сквозь кусты. — Только бы остаться в живых, а там уж ты сможешь обвести этих дикарей вокруг пальца». Ярмо застряло между двух деревьев — он подергался, подался назад, повернул голову и продолжал продираться на звук автомобильного мотора.
На рассвете их поход закончился у скопища бедных хижин-развалюх. За забором загона бродили несколько дюжин изможденных коров, там же были несколько ребятишек и пара взрослых. Движения девушки были все такими же плавными, в глазах — ни следа усталости. Ее копьеносцы что-то прокричали и становились. Чарлз представлял собой ходячий труп, исхлестанный за долгий путь неисчислимым количеством веток. Красными воспаленными глазами он смотрел, как полуголые детишки лазали по джипу, а взрослые оказывали почести этой девушке — все, кроме одной.
Этой одной была старая колдунья с лицом ведьмы, сказавшая с холодным равнодушием:
— Вижу, дорогая, на тебе знак божественной силы. С моей сестрой что-то случилось?
— Кое-кого убили ружья. Я надела этот череп. Ты знаешь, кто я есть сейчас — не говори «хочу быть». Я тебя предупреждаю.
— Врешь! — закричала колдунья. — Ты убила ее и украла череп! Святые Патрик и Бригитта проклянут твоих детей. Люцифер выжжет твои глаза!
Вокруг них образовался круг зрителей, и девушка холодно произнесла:
— Я предупреждаю тебя второй раз!
Колдунья, пристально глядя на нее, сделала пальцами какой-то жест, напоминавший заклинание; среди зрителей пронесся шумок — некоторые отбежали в сторону, а маленькая девочка упала без сознания, будто замертво.
Девушка с черепом на макушке проговорила словно с расстояния тысяч миль и лет:
— Это третье предупреждение — больше не будет! Сейчас червь гложет тебя; глаза твои засижены мухами и болят; внутренности заполнены мерзкой жижей; сердце весит столько же, сколько у птицы; скоро оно вообще перестанет биться.
Этот всепроникающий суеверный шепот настолько напугал зрителей, что они, побледнев, разбежались, зажав уши, но колдунья стояла на месте, будто приросла к земле. Чарлз слушал, как неслись эти проклятия, и не очень удивился, когда колдунья упала, словно подкошенная ими. Другой волшебник, ведомый, наверное, Секоналом, несколько месяцев тому назад проделал то же самое с ним.
Зрители постепенно вернулись, униженно переговариваясь между собой. Маленький мальчик первым пнул ногой поверженную колдунью и торжествующе поглядел на девушку-ведьму, словно говоря: «Смотри, какой я тебе верный!» Та безразлично смотрела, как остальные следовали примеру этого мальчугана.
Орсино отвернулся, не в силах смотреть, как зрителей охватывал экстаз, а тело старухи покрывалось кровавыми пятнами. Эти ужасные крики так и звучали у него в ушах.
«Только бы остатки в живых, тогда ты сможешь перехитрить этих дикарей». — иронично повторил он про себя. Ему пришло в голову, что эти дикари живут по сложным, скрытым от него законам, что понять их будет сложнее, чем интриги Синдика или Правительства.
Удар поднял его на ноги. Один из копьеносцев проворчал:
— Я отведу тебя к Кеннеди, думаю, ты его знаешь.
— Нет.
— Нет? Ты пришел из Портсмута; он пришел из Портсмута. Как это ты его не знаешь?
Вид его не предвещал ничего хорошего.
— Ладно. — пробормотал Чарлз. — может быть, я его и знаю. Ты можешь снять с меня эту штуку?
— Позже.
Он подвел Орсино к маленькому тесному бревенчатому домику, над которым вился дымок и откуда раздавалось звяканье металла, снял ярмо с шеи Чарлза, откатил тяжеленные камни от входа, напоминавшего кроличью нору, и втолкнул его внутрь.
Помещение оказалось размером примерно шесть на девять футов и было перекрыто десятидюймовыми бревнами. Света было очень мало, вонь стояла невыносимая. Несколько дыр вместо окон впускали внутрь немного воздуха. Тут же были параша и открытый каменный очаг, там же стоял обнаженный негр с дикой шевелюрой и бородой.
Пригнув голову, Чарлз спросил:
— Ты — Кеннеди?
Мужчина поднял глаза и после долго молчания выдавил из себя:
— А ты — из Правительства?
— Да, — ответил Орсино с медленно растущей в нем надеждой. — Слава богу, что они поместили нас вместе. Там есть джип с запасом горючего на много миль: есть и зенитная спарка. Если мы все сделаем, как надо, то вдвоем мы сможем с ними справиться…
Он запнулся, чего-то не понимая. Кеннеди отвернулся к очагу и начал колотить по раскаленной докрасна металлической заготовке. Вокруг висели наконечники стрел и копий, все в разной степени готовности, а также напильники и точила.
— Что случилось? — спросил он. — Тебя это не интересует?
— Конечно, интересует. — проговорил Кеннеди. — Но нам нужно начать с самого начала. Ты говоришь слишком в общем. — Голос его был тихим, но звучал укоряюще.
— Ты прав, — согласился Чарлз. — Мне кажется, ты уже не раз пробовал сам. Но сейчас, когда нас двое, что ты можешь предложить? Ты можешь вести джип? Ты умеешь стрелять из пулемета?
Кузнец снова положил заготовку на огонь, взял черный наконечник копья и начал его затачивать напильником.
— Давай вернемся к существу дела, — будто извиняясь, предложил он. — Какова цель? Вырваться из нежелательного места, нейтрализовав всех и вся, кто будет стремиться этому помешать. Но я не очень-то подхожу для этого, не так ли? Скажем, бегство — это перемещение из относительно нежелательного места в другое относительно желаемое место, нейтрализуя аборигенов. — Он отложил напильник и принялся ва точило, проводя им по блестящему острию. Он взглянул с довольной улыбкой и спросил: — Как оно для нашего плана?
— Отлично! — пробормотал Чарлз.
Кеннеди засветился от гордости, когда он повторил:
— Прекрасно, просто прекрасно! — Чарлз опустился на пол, почти физически ощущая тяжесть свалившейся на него депрессии. Его предполагаемый союзник оказался абсолютно невменяемым.
Глава 13
Как оказалось, Кеннеди раньше был оружейным техником Североамериканского флота. Его захватили в плен два года назад, когда он охотился на оленя слишком далеко от дороги между поселком лесорубов и Нью-Портсмутом.
Кормили его одними объедками, изолировали от ему подобных, избивали, когда он не выполнял свою ежедневную норму аконечников для стрел и копий — немудрено, что он ушел в чудесный мир абстракций. Пару раз Орсино слышал от него несколько осмысленных слов, перед тем, как этот розовый туман снов опять окутывал его разум. Когда не удавалось поговорить с этим лунатиком, Орсино мог через щелки в изгороди наблюдать за аборигенами. Их было всего около пятидесяти. Их было бы больше, если бы они не приносили в жертву маленьких детей — почему они это делали, Чарлзу догадаться не удалось. Еды хватало. Хорошая охота, в земле росла картошка, скот они разводили.
Он пробыл в своем заточении уже неделю, когда однажды утром валуны откатили в сторону и его позвали громким голосом. Перед тем, как вылезти из домика через эту нору, он сказал Кеннеди:
— Не падай духом, друг. Я вернусь.
Кеннеди взглянул на него с загадочной улыбкой:
— Это утверждение слишком общее, Чарлз. На самом деле ты делаешь вывод, что…
Орсино безнадежно пожал плечами и вылез наружу.
Его ждала молодая колдунья, окруженная, как всегда, копьеносцами.
— Я вслушивалась в тебя. Почему ты лжешь своим братьям?
Он вытаращил глаза. Единственным подходящим ответом было бы что-то вроде: «Это слишком общее утверждение», но он не отважился его произнести.
— Отвечай! — прорычал один из копьеносцев.
— Я… я не понимаю. У меня нет братьев.
— Своим братьям в Портсмуте, у моря. Как бы ты их не называл, они — твои братья. Все дети своей матери, Правительства. Почему ты им лгал?
Он начал понимать.
— Они мне не братья. Я не дитя Правительства. Я сын другой матери, далеко отсюда, по другую сторону океана. Ее зовут Синдик.
На какое-то мгновение она показалась озадаченной, почти как обычный человек. Но затем на ее лицо снова упала маска, и она проговорила:
— Это верно. А сейчас для тебя есть работа. Ты кое-кого должен научить обращаться с джипом и пулеметом. Хорошо ее учи. Смотри, чтобы ее руки были испачканы смазкой. Смотри, чтобы она усердно изучала джип и оружие.
Копьеносцу же она бросила:
— Приведи Марту.
Копьеносец привел Марту, едва себя сдерживавшую, чтобы не заплакать. Она оказалась десятилетней полуобнаженной девчонкой!
Девушка-ведьма решительно их покинула. Ее телохранители взяли Марту за руку и повели Чарлза в конец деревни, где за прямо музейной виноградной лозой стоял джип с установленной на нем спаркой. На лозе висели перья и кости. Копьеносец обращался с ней, будто та была линией высокого напряжения.
— Порви ее, — раздраженно приказал Чарлзу кто-то из них. Ему это удалось, и копьеносец вздохнул с облегчением. Марта стояла ошеломленная, с вытаращенными округлившимися глазами, переводя их с него на валявшуюся в пыли лозу с болтавшимися на ней украшениями.
— Он все еще стоит! — проговорила она одному из взрослых.
— Это потому, что он не отсюда, — ответил тот. — Ты хоть что-нибудь знаешь? Ты не можешь воздействовать божественной силой на кого-либо, кто не отсюда. В этом случае тебе надо использовать вот