— Дмитрич, — спросил Кирилл, — ты одежду у потерпевших осмотрел?
— А что? — спросил эксперт, стягивая резиновые перчатки, похожие на дохлых осьминогов, безжизненно вытянувших прозрачные пальцы-щупальца.
— Мне показалось, или мужик неплохо так прикинут?
— Не показалось, — согласился Дмитрич и снова чихнул. — Ты бы не стоял рядом, солнце мое… Заражу, пойдешь с вирусом домой… Короче, Кирюш, у покойного одежда брендовая, дорогая, итальянская фирма, туфельки на тонкой подошве, в таких по сугробам не ходят, в кармане — «паркер», по виду, настоящий. Айфон последней модели. А вот дамочка одета просто, я бы сказал даже — бедно. Ничего выдающегося на ней не было. Пуховичок с рынка, трусы дешевые.
— А ключи от машины у мужика были? — спросил Кирилл, и даже хотел Олжаса позвать, если Дмитрич не вспомнит, но эксперт не подвел.
— Были. На брелке — «мерседес», а уж что на самом деле — не знаю. Вряд ли он этим брелком электричку отпирал или по вагонам на машине катался. Ищи машину, Кирилл.
Именно это несоответствие и показалось Кириллу странным. Если убитая женщина как нельзя кстати вписывалась в интерьер электрички, то мужчину в итальянском костюме тут делать было явно нечего. Кирилл подумал, что возвращаться в город таким тривиальным способом убитый мог если, к примеру, что-то случилось с машиной. Однако эксперт уверял: убивали не в поезде. И куда, в этом случае, делась машина?
— Поищу, — задумчиво ответил Кирилл. — Надо к вдове съездить, авось мне скажут, с какого перепугу мужик в дорогом костюме оказался в пригородной электричке. Может, и машинка найдется.
Глава 3
Покойный при жизни обитал в коттеджном поселке Отрадном, в районе, считающимся экологически чистым, и, стало быть, дорогим. Недвижимость здесь стоила баснословных денег, и только кризис приостановил массовую застройку теремков нуворишей, растущий тут как грибы. Въехать в Отрадное, тем не менее, было не просто. Машину полицейских долго держали перед шлагбаумом, пока взбешенный Кирилл не обложил охранников матом, пригрозив всеми смертными карами. Только после этого полосатая палка поднялась вверх, но, увы, сохранить эффект неожиданности не вышло. Кирилл заметил, что охранник уже докладывает по телефону обитателям поселка, что к ним нагрянули полицейские.
Дом Панарина оказался под стать его одежде: дорогой, помпезный и суровый, без каких-то там красивостей и расписных финтифлюшек. Ничего лишнего, строгие формы, красный кирпич, тяжелые ворота, обитые железом, словно замковые, ежедневно подвергающиеся осаде.
За воротами оказался охранник: столь же неприветливый детина с массивной челюстью, маленькими глазками цвета стали и кулачищами, размером с голову ребенка. На Кирилла и Олжаса охранник посмотрел без особого почтения, мотнул подбородком, вынуждая представиться. Кирилл вздохнул и помахал у охранника перед носом удостоверением.
— Хозяйка дома? — спросил Кирилл.
Охранник не ответил. Впустив их по двор, он что-то пробурчал по телефону, а затем сделал неуклюжий жест, приглашающий в дом, и все это молча.
— На фига козе баян? — спросил Олжасик, когда охранник остался позади.
— Что? — не понял Кирилл.
— На фига им охранник? На входе в поселок — охрана, это понятно, чтобы чужие не шастали. Но в доме-то зачем? Забор под два метра, ворота разве что на танке можно выбить. Еще бы ров выкопали и крокодилов туда.
— Померзнут у нас крокодилы, — глубокомысленно ответил Кирилл. — Но мысль здравая. Может, им угрожали? А вообще хорошо тут, Олжас, а? Речка рядом, лес сосновый. Романтика, а? Хотел бы тут жить?
— Конечно, — буркнул Олжас, купивший однокомнатую квартиру в ипотеку. — Именно тут и хотел бы. Продам свою конуру, куплю тут… Что я тут могу купить?
— Конуру и можешь, — миролюбиво сказал Кирилл. — Собачью. И тоже в ипотеку. Тут землица знаешь, сколько стоит? Но место красивое. Мы тут в молодости отдыхали на турбазе, а по ночам к девчонкам лазили, амуры крутили, или страшилки рассказывали. Говорят, тут упырь жил с синим лицом, по ночам выходил, кровь пил. Девки от этих страшилок визжали, под одеяла лезли, а нам только этого и надо было…
Олжас прервал его воспоминания, ощутимо ткнув в бок. Двери дома приоткрылись, и в проеме показалась женщина в темном платье и чем-то белом накинутом на плечи, настороженно глядящая на полицейских. Поднявшись на высокое крыльцо с кованными перилами, Кирилл вежливо поинтересовался:
— Ирина Витальевна Панарина?
Женщина не шелохнулась и не ответила. Кирилл нетерпеливо переступил на месте. Чем черт не шутит: может, прислуга? Но спустя мгновение дверь открылась шире, и теперь женщину можно было разглядеть. Кирилл подумал, что ничего интересного из себя она не представляет: худая увядающая блондинка, с прозрачной кожей, вялым подбородком, тонким носом и почти бесцветными бровями. Разве что глаза, глубоко посаженные, изумительного голубого цвета, выделялись на этом бескровном лице, как сапфиры. Женщина теребила жемчужные бусы, и смотрела на гостей со страхом.
— Да… А вы?..
Голос был ей под стать. Неуверенный, тонкий, ангельский, почти неслышный, как у Настеньки в «Морозко». Казалось, что любая грубость разрушит этот хрустальный тембр, но молчать дальше было решительно невозможно. Кирилл откашлялся, Олжас с независимым видом разглядывал снегиря, скакавшего на елке.
— Майор Миронов. Убойный отдел Ельцовского РОВД. Мне нужно задать вам пару вопросов. Олег Станиславович Панарин вам супругом доводится?
— Да, но… — хрусталь в голосе Панариной треснул, держась из последних сил. — Я не понимаю… С ним что-то случилось? Он… Он жив?
— Мне очень жаль, но ваш супруг мертв. Необходимо, чтобы вы смогли опознать его…
Панарина сделала шаг назад, уходя в тень. Хлопнула вторая дверь. Кирилл подал знак Олжасу и торопливо вошел в дом, пока хозяйка не опомнилась и не выставила их, гонцов, приносящих плохие вести, за дверь.
Ирина не успела уйти далеко. Она уселась в прихожей на пуф, некрасиво разбросав ноги и тупо глядя в пол. На ее безжизненном лице не было ни кровинки. Белая накидка из меха сползала на пол. Кириллу некстати в голову пришла фраза болтливой секретарши из старой комедии, по пьесе французского драматурга, невероятно подходящая к ситуации.
«Мадам… Ах, песец, какая прелесть… Вашего мужа зарезали».
— Вам плохо? Принести воды? — участливо предложил просочившийся в дом Олжас. Ирина глянула на него мутным взглядом и помотала головой, словно стреноженная лошадь.
— Нет, нет, я уже… того… — выдохнула она. — Но что случилось? Авария? Он разбился?
— Боюсь, что вашего мужа убили, — скорбно сказал Кирилл. Ирина смотрела на него стеклянными глазами, уже наливающимися слезами, а затем сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели до синевы.
— Убили? — переспросила она с недоверием. — Как это? Как такое вообще возможно?
— Почему вы спросили про аварию? — жестко спросил Олжас. — Ваш муж уехал из дома на машине?
— Конечно на машине. Он всегда передвигается на машине, что за вопрос? — возмутилась Ирина, как будто ненадолго придя в себя. Кирилл скорчил Олжасу рожу, и тот понятливо отступил назад, дав начальству карт-бланш. Нависать над Панариной было неудобно, но в прихожей больше не на что было сесть.
— Дело в том, что его тело было найдено в пригородной электричке, — объяснил Кирилл. — Совершенно непонятно, как он там оказался. Возможно, вы сможете нам это прояснить. У него были дела за городом? Может, у вас есть там дом?
— Не знаю, — вяло ответила Ирина. — Какой дом? Зачем? Мы и так за городом живем. К тому же Олег никогда не отчитывался в своих действиях… Скажите, он сильно страдал?
В ее голосе была мольба. Она так странно заломила руки, что суставы хрустнули. Меховая накидка сползла с ее плеч на колени, и, не удержавшись, на пол, но Ирина даже не сделала попытки подхватить ее. Кирилл смущенно кашлянул:
— Думаю, он даже ничего не успел почувствовать. Когда вы в последний раз видели мужа?
— Вчера вечером. Мы поужинали и легли спать. Олег рано уехал, я еще не вставала.
— Может быть, вы ему звонили? — предположил Кирилл. — Или он звонил вам?
Ирина снова помотала головой, отчего ее бесцветные волосы колыхнулись, как щупальца медузы.
— Не помню… — сказала она, а потом, нахмурилась и неуверенно продолжила: — Да, действительно, он звонил, а потом прислал фотографию по whats app.
— Фотографию? — встрепенулся Олжас, подпиравший косяк. — Какую фотографию?
— Шкатулки. Я увлекаюсь антиквариатом, а он где-то нашел отличный образец чайной шкатулки Ружа, я давно такой хотела. Ну, и прислал мне фото. Я одобрила.
— И что? Он ее купил?
Кирилл взглядом велел Олжасику уняться, но сам взглядом подбодрил хозяйку дома, и она, зябко дернув плечами, ответила:
— Наверняка. У нас ведь через неделю годовщина свадьбы. Думаю, что купил бы.
— Это дорогая вещь?
— Я не знаю, что в вашем понятии значит «дорогая вещь». Не дешевая, но нам вполне по средствам. Думаю, что она стоит около ста пятидесяти — двухсот тысяч рублей. Хотя муж сообщил, что ему ее отдадут дешевле.
— Можете показать вашу переписку? — предложил Кирилл, и хозяйка, неохотно поднявшись с пуфика, ушла в гостиную. Недолго думая, Кирилл последовал за ней, чтобы в дальнейшем не пришлось беседовать стоя или сидя на неудобном низком пуфе, задрав колени к подбородку. Олжас юрко просочился следом, плюхнулся на диван и, заметив, что с его форменных ботинок капает вода, смущенно поджал ноги, но Ирина, кажется, ничего не заметила. Она стояла у стола и водила пальцем по экрану телефона. Найдя вчерашнюю переписку, она протянула телефон Миронову.
— Пожалуйста.
Кирилл взял телефон и сперва прочитал скупую переписку, в которой не было ничего интересного. Сообщений оказалось немного, на сугубо бытовые темы, которые, впрочем, не мешало бы изучить, а стало быть, телефон следовало изъять. Заканчивалась переписка сообщением: «Нашел то, что тебе понравится, зацени». Далее следовало темноватое фото прямоугольного предмета, а потом ответ Ирины: «Покупай, это оно». Кирилл ткнул пальцем в фотографию, дожидаясь, пока она загрузится полностью, что позволит разглядеть шкатулку в деталях.