Последние три с половиной часа они катались по шоссе и старым лесовозным просекам вокруг дома Оскара Суонна, высматривая Энни и Уильяма Тейлоров. Но так и не обнаружили их. Во внедорожнике у Сингера была полицейская рация, и они, разъезжая по лесу, слушали переговоры шерифа. Несколько раз ему звонила Моника Тейлор, говорила, что ее дети до сих пор не вернулись из школы. На ее звонки реагировали согласно инструкциям.
Ньюкерк словно окаменел и наблюдал за происходящим со стороны. Он вымотался, проголодался и перепачкался. Съездить домой ему так и не удалось. От первого же стакана пива на пустой желудок он захмелел и подлил себе еще.
— Время на исходе, — объявил Сингер. — Если детишки объявятся…
— …нам крышка, — договорил Гонсалес.
— Куда они могли деваться? — спросил Ньюкерк.
Сингер и Гонсалес молча уставились на него, как делали всегда, когда он задавал риторические вопросы.
— До завтра шериф вряд ли что-нибудь предпримет, — продолжал Сингер. — Он явно убежден, что ребята погуляют и вернутся.
Потому Сингер и велел Суонну следить за домом Тейлоров. Суонн знал, где они живут, и в случае, если дети вернутся домой, мог предупредить Сингера. Но мобильник пока молчал.
— А по-моему, они прячутся в лесу, — высказался Гонсалес.
Пока они катались по лесу, Гонсалес все повторял, что поблизости нет никакого жилья, нигде среди деревьев не заметно проблесков света. Ньюкерку это наблюдение показалось излишним, но Гонсалес и Сингер редко выбирались из своих «трофейных» особняков — настоящих лесных крепостей со спутниковым телевидением, Интернетом и мощными электрогенераторами наготове. Они даже не пытались познакомиться с соседями и наезжали в город лишь в случае крайней необходимости. Ньюкерк жил иначе. Он был женат, трое его детей учились в школе. Они с Мэгги встречались с другими родителями, ездили на футбольные и баскетбольные матчи, сдружились с некоторыми из местных жителей. Ньюкерк подозревал, что из бывших полицейских, поселившихся здесь, лишь он один по-настоящему прижился в этих краях.
— Ну и что будем делать? — спросил Гонсалес у Сингера.
— Дай подумать.
Ньюкерк наблюдал за ними. Лейтенанта он считал самым бесстрастным и опытным командиром, с какими имел дело не только в полиции, но и в армии. Однако, несмотря на видимое спокойствие, Сингер излучал почти осязаемое напряжение. Сингер был из тех, кто становится молчаливее и рассудительнее по мере того, как обостряется ситуация, как будто стремится своей сосредоточенностью проложить путь разуму сквозь хаос. Он обмозговывал положение, а затем быстро отдавал распоряжения. Но в глубине души этот человек был жестоко разочарован, и Ньюкерк во время службы в полиции Лос-Анджелеса был свидетелем, как все это начиналось.
В управлении вспыхнул скандал — незначительный, один из множества ему подобных, — и расследование поручили Сингеру. Он установил, что офицеры, замешанные в скандале, невиновны, но жаждущий сенсаций журналист так отредактировал комментарии Сингера, что тот выглядел не просто некомпетентным руководителем, но и соучастником скандала. Лейтенант пришел в ярость и потребовал, чтобы управление приняло меры. Ожидавший выхода в отставку начальник полиции, которому, как позднее выяснилось, предложили должность консультанта на том же телеканале, сделал вид, будто происходящее его не касается. После такого предательства Сингер, прежде верой и правдой служивший управлению, сделал разворот на сто восемьдесят градусов, и его молчаливая ненависть, ранее направленная против преступников и бесхребетных политиков, обратилась на его работодателей. Но о том, как он переменился, знали только близкие друзья.
Злобный сержант Гонсалес превосходил Ньюкерка физически, но именно Сингера Ньюкерк особенно боялся, хотя и был крупнее.
К своему пиву Сингер почти не притронулся. Ньюкерк и Гонсалес опустошили кувшин, и Гонзо попытался привлечь внимание бармена, подняв пустой кувшин над столом.
— Надо повернуть дело в свою пользу, — негромко проговорил Сингер. — Мы не можем полагаться на волю случая.
— Это все равно что ждать, когда вон тот козел принесет нам пива, — вставил Гонсалес.
Ньюкерк вздохнул.
— Я принесу. — Он поднялся и направился к стойке.
Кроме них, в баре было всего двое посетителей: доходяга в перепачканной рабочей одежде, похожий на старого шахтера, и совсем молодой парень в форме курьера «Юнайтед Парсел сервис». Ньюкерк поставил пустой кувшин на стойку между ними.
— Что там у вас было? «Курз»? — спросил бармен.
— Да, — подтвердил Ньюкерк и посмотрел на шахтера.
Старик кивнул ему и вновь уставился в подвешенный к потолку телевизор, настроенный на спортивный канал. Курьер, казалось, ждал, когда с ним заговорят, и Ньюкерк мысленно вздохнул: еще один любитель потрепать языком во хмелю.
— Ко мне лучше не подходи, — заплетающимся языком предупредил курьер. — Я радиоактивный, смотри, схватишь дозу.
Ньюкерк отступил на шаг, чтобы оглядеть курьера. Тот был крепко сложен: сильные мускулистые бедра, круглое добродушное лицо. Планка на груди сообщала, что курьера зовут Том Бойд. Странно видеть курьера службы доставки, одетого в форму, когда рабочий день давным-давно закончился.
— А вам разве не положено отводить машину в гараж после работы? — полюбопытствовал Ньюкерк.
Том фыркнул.
— Само собой. А я вот встал лагерем тут, в этом баре, — верно, Марти? — призвал он в свидетели бармена.
— Да, Том, — устало подтвердил Марти, ожидая, когда наполнится кувшин, подставленный под кран.
— Этот кувшин — за мой счет, — объявил Том, выуживая из кармана пачку купюр. — И мне еще один двойной «джек».
— А тебе не хватит? — спросил Марти.
— Ты кто, бармен или мозгоправ? Наливай, говорю!
Марти пожал плечами, а Том пьяно покачал головой.
— Я отрава, — сказал он. — К чему не прикоснусь, все обращается в дерьмо.
Ньюкерк понял: Том Бойд из тех, кто напрашивается на сочувственные расспросы любыми способами.
— Проблемы с женщинами? — спросил Ньюкерк.
— А что, бывают другие? Нет, в самом деле?
— Так позвони ей. Пусть выговорится.
Бойд признался:
— Я позвонил, а она бросила трубку. Ждет, когда перезвонит шериф. Вот хрень, а? Девчонка просто мстит ей, вот и сбежала.
По спине Ньюкерка пробежал холодок.
— А зачем она ждет звонка от шерифа?
— Дети у нее не вернулись из школы. — Бойд закатил глаза и горестно усмехнулся. — А виноват опять я!
— Как, говоришь, ее зовут? — Ньюкерк прекрасно помнил, что имени своей женщины Бойд не называл.
— Моника.
— Моника Треблгорн? Знаю такую.
— Нет, Моника Тейлор.
— С ней не знаком. Ну и что ты натворил? — дружески поинтересовался Ньюкерк.
— Забыл свозить ее сопляка на рыбалку. Да еще ее дочка, паршивка! Сперла «Сейдж» за шестьсот долларов, прикинь!
— Вот ведь засада, да?
Марти протянул Ньюкерку кувшин.
— Записать за вами?
— Да, и еще одну порцию моему новому другу.
Ньюкерк вернулся к столику.
— Знаете, с кем я сейчас познакомился? — спросил он. — Вы не поверите: с бойфрендом Моники Тейлор. Кстати, у нас проблемы. События развиваются быстрее, чем мы рассчитывали. Он говорит, что пытался дозвониться до нее, а она ждет звонка от шерифа. Говорит, что сегодня Моника выставила его за дверь.
Сингер ответил Ньюкерку бесстрастным взглядом. И вдруг на его лице возникло подобие улыбки.
— Это не проблемы, — поправил он. — А наш шанс.
Они дождались момента, когда Марти начал выпроваживать Бойда. Пока курьер умолял плеснуть ему еще, Гонсалес и Сингер выскользнули из бара. Ньюкерк оплатил счет. Тем временем Бойд добрел до двери.
Выйдя на стоянку, Ньюкерк увидел, что Сингер и Гонзо стоят под фонарем, а Том Бойд — прислонившись к машине «Юнайтед Парсел сервис».
— Может, не стоит вам садиться за руль? — спросил Гонзо.
— Я в порядке, — запинаясь, возразил Бойд.
Ньюкерк приблизился к ним. Он сразу заметил, что из заднего кармана Гонсалеса торчит что-то угловатое и длинное. «Шок-монстр». 650 тысяч вольт.
— Ну, поехал я, — продолжал Бойд. — Вы-то сами откуда, парни? — Он криво ухмыльнулся. — Из Лос-Анджелеса, наверное, — ваших сюда много понаехало.
— Это точно, — согласился Гонсалес, подходя к Бойду словно для того, чтобы помочь ему забраться в машину. Металл электродов блеснул в свете фонаря. Гонзо приставил шокер к шее Бойда, вспыхнула искра, раздался яростный треск разряда. Бойд рухнул на сиденье как подкошенный, его ноги торчали снаружи. Мышцы судорожно подергивались. Его затолкали в машину, между двумя штабелями посылок.
Гонзо перевернул Бойда и надел на него наручники.
— Садись за руль. — Сингер отдал Гонзо ключи. — Поедешь за мной.
Уже в белом внедорожнике, посматривая в зеркало заднего вида, Сингер сказал Ньюкерку:
— Повезло так повезло. Теперь ситуация у нас под контролем.
День второй: суббота
Ночью Джесс Роулинс принял роды у двух коров, в пять утра накормил скот, приготовил себе завтрак, состоявший из бифштекса, яичницы и кофе, принял душ, надел пиджак с галстуком, свою лучшую серую ковбойскую шляпу «стетсон ранчер» и вышел завести пикап. Облака на небе рассеялись, от тумана, поднимавшегося над землей, резче ощущались запахи люцерны и коровьего навоза со стороны луга. Коробку из-под обуви, полную документов, Джесс поставил на пассажирское сиденье.
В вестибюле банка его ждал Джим Хирн, одетый в ветровку с галстуком, слаксы и сапоги. К новому зданию банка Джесс так и не привык, хотя приезжал сюда уже пять лет. Банк с огромными окнами и современной мебелью выглядел внушительно, но Джесс предпочитал старое здание на Мейн-стрит — элегантное, двухэтажное, из красного кирпича. Когда-то оно называлось «Фермерским банком Северного Айдахо», с тех пор сменило три названия и в конце концов стало именоваться «Первым междуштатным банком» и работать по субботам. Его услугами семья Роулинс пользовалась с 1933 года.