Здесь перед нами принцип человеческой ответственности и послушания, выдвинутый как условие их благополучия под управлением Бога [15,26]. Однако на отрезке пути от Чермного моря и до Синая Бог неизменно действует в благодати к своему народу.
Исход — Главы 16, 17
Манна и вода из скалы, по которой ударили
Субботний покой народа утвержден в связи с Христом, истинным хлебом жизни, Который дает этот покой. Далее приходит Дух — живые воды, выходящие из скалы, однако вместе с присутствием Святого Духа наступает борьба, а не покой. Но Христос, прообразом которого здесь является Иисус Навин, упоминаемый здесь впервые, становится духовно во главе Своего народа. Истинный покой приходит через Христа — хлеб, сошедший с небес; и этот покой приходит первым, прежде борьбы, хотя человек не может по-настоящему насладиться им посредством одного этого хлеба, то есть воплощения Христа, без того чтобы произошли смерть и воскресение. До тех пор пока мы не едим плоть и не пьем кровь, мы не имеем жизни, позволяющей вкусить хлеба и насладиться им. Но до сих пор народ характеризуется искуплением, и их упражнения и благословения проходят под благодатью. Вопрос прямого доступа к Богу еще не представлен нам. По скале действительно нанесен удар, так как это необходимо было сделать, чтобы вообще получить живую воду, но это образ того, что является историческим: факта смерти Христа, а не образ доступа к Богу внутрь за завесу. Все это является земной частью путей Бога, даже в благодати.
Победа, зависящая от Божьего благословения свыше
Хотя народ мог быть уверен в победе, сражаясь в битвах Господних, нам показано, что эта победа полностью и каждое мгновение зависит от божественного благословения, — если бы Моисей на горе (который, держа жезл Бога, представляет нам Его, осуществляющим Свою власть свыше) не удержал свои руки протянутыми вверх, то народ был бы поражен своими врагами. Тем не менее Аарон, первосвященник, и Ор (чистота?) поддерживают благословение, и Израиль побеждает. Причина этого успеха была сокрыта. Искренность, героические усилия израильтян, тот факт, что эта битва была битвой Бога, — все это, хотя и являлось реальным и правильным, в счет не шло, успех полностью исходил свыше, от благословения Сущего. Кто-то мог бы сказать, что если Бог ведет войну и поднял знамя, то она скоро закончится; но нет! из поколения в поколение Он будет вести войну против Амалика. ибо если, с одной стороны, это была война Бога, то, с другой стороны, она велась посреди Его народа.
Исход — Глава 18
Божественное управление следует за царствованием благодати
До сих пор все совершалось в благодати, хотя и имели место зависимость и борьба. Ропот народа лишь служил проявлению богатства благодати Бога, который являл свой суверенитет, давая им все, чего бы они ни пожелали. Проявленная здесь благодать тем более поразительна, если вспомнить, что впоследствии, под законом, те же самые желания приводили к очень серьезным наказаниям. Наконец, после этого царствования благодати наступает порядок божественного управления, который будет осуществлен в тысячелетнем царстве (глава 18), где царь в Иерусалиме судит в праведности, утверждает порядок и управление; язычники едят, и приносят жертвы вместе с израильтянами, и признают, что Бог иудеев выше всех богов. Все это результат благодати и силы Бога.
Будущее избавление Израиля
Во время избавления и исхода Израиля жена Моисея отсутствовала подобно церкви во время великой скорби; и как церковь появится во время радости избавления Израиля, так сейчас Сепфора вновь появляется на сцене, и мы видим не только Гирсама, «пришельца в земле чужой», но и второго сына, Елиезера, названного так потому, что Моисей говорил: «Бог отца моего был моей помощью и избавил меня от меча фараона». Применение этого к будущему избавлению Израиля слишком очевидно, чтобы нуждаться в каком-то более длинном объяснении.
Исход — Главы 19 — 23
Закон и его характер страха, с благословением при условии послушания
После этих событий, изображающих характерные черты благодати, сцена полностью изменяется. Израильтяне не празднуют праздник Сущему [5,1] на горе, куда Бог, как обещал Моисею, привел их, — привел, «нося их [как бы] на орлиных крыльях, к Себе». Бог предлагает им условие: если они будут слушаться голоса Его, то будут Его народом. Израильтяне, не познав самих себя, вместо того чтобы сказать: «Мы хоть и обязаны слушаться, но не осмеливаемся становиться под такое условие, рискуя утратить свое благословение, более того, неминуемо лишаясь его», — вместо этого народ взялся исполнить все, что сказал Господь. И теперь благословение было поставлено в зависимость (как в случае с Адамом) от верности человека, так же как от Бога. Еще дальше стало оно от того, чтобы (как наше) основываться на осуществленном и завершенном искуплении, оно не было даже основано на безусловном [не ограниченном условиями] обетовании, как в случае Авраама. Однако народу не было позволено приближаться к Богу, который скрывался во мраке. Фактически Израиль пытается слушаться вдали от Бога, в положении, в котором они не могли приблизиться к Нему в Его величии, которым и обусловлено послушание. Тем не менее Бог со всей торжественностью огласил свой закон и счел нужным, чтобы народ был в страхе перед Ним, — для этого гремит гром. Но может ли страх дать силу тому, кто находится далеко от Бога? Возможно, это вызовет подобающие чувства, однако приниматься за послушание в таком положении не было подобающим. Ужас и условие быть послушным, когда народ удален от Бога, — таков характер закона, это святое правило, данное человеку, когда он не может приблизиться к Богу, — правило, которое, рассматриваемое в своем наиболее широком характере, воздвигает барьер и, поднимая вопрос праведности как условия жизни, требует праведности от человека, когда человек является грешником.
Дела человека и человеческий порядок равным образом запрещены
Моисей, когда Бог говорил народу, а народ не осмеливался слушать Его более, приблизился к густой тьме и получил наставления Бога к народу, — наставления общего и нравственного характера, относящиеся к их обладанию землей Ханаанской, когда они войдут в нее согласно завету закона. Два особых момента представлены нашему вниманию в предписании, относящемуся к их поклонению: дела человека и человеческий порядок, всегда открывающий наготу человека, равным образом были запрещены (20,25.26).
Преданность Христа, любовь и служение «навеки»
В 21-й главе мы можем кратко отметить прекрасный образ преданности Христа церкви и своему Отцу, а также Его любви к нам (ст. 5 и 6). После жизни, которую Он всецело посвятил служению как человек, когда жил на земле, Он пожелал остаться слугой даже в смерти из любви к Отцу, к церкви и к своему народу. Он сделался слугою навечно (сравните Иоан. 13,14.15, что касается настоящего времени, и Лук. 12,37 даже относительно времени славы).
Исход — Главы 24, 25
Завет, имеющий условия, утвержден на крови, следуют отношения с Богом
Этот завет, заключенный на условии послушания народа, был утвержден кровью (глава 24). Когда была пролита кровь и таким образом вошла смерть как суд Бога, старейшины восходят, чтобы вступить в отношения с Богом. Они видят Его славу и продолжают жить человеческой, земной жизнью, они ели и пили.
Скиния — образец небесных вещей
Но Моисей призывается приблизиться к Богу, чтобы увидеть образцы вещей более замечательных, небесных, которые снабдили бы необходимым для проступков и недостатков народа Бога, в то же время открывая израильтянам совершенство и различные стороны славы Того, к кому они приближались как Его народ. Только народ еще нес на себе отпечаток домоправления, которому они принадлежали. Это справедливо можно отнести ко всему тому, что не основано на связи с прославленным Христом, на плоде вечного искупления, на вечном выражении воли Бога, и не характеризуется всем этим. Однако то, в чем эти образцы не соответствуют их прототипам, какими мы знаем их, заключается не в самих этих предметах, а в свободе доступа, в пути, который открыт, и мы допущены к ним, вещам, связанным к тому же с гораздо более высокими привилегиями [Евр. 10,19.20]. Форма осуществления зависела от существовавшего тогда положения вещей. Существовало священство, но было много священников, поскольку они были смертными; для нас — один, потому что Он не умирает [Евр. 7,23]. Завеса, за которой находился Бог и которая преграждала путь к Богу, для нас разорвана, и путь в святое святых открыт, так что святое и святое святых для нас в духе соединились в одно. Тем не менее главный прообраз остается, и я не думаю, что в тысячелетнем царстве завеса будет разорванной, хотя всякое благословение зависит от смерти Христа. Наше положение как христиан особое: мы связаны с Христом как сыновья с Отцом и как члены Его тела. Мы также являемся небесными по своей надежде и призванию как принадлежащие новому творению.
Два аспекта скинии: слава Христа и средство для взаимоотношений Бога с Его народом
Скиния представляет нам все стороны славы Христа-Посредника (однако не единство Его народа, представленного как Его тело), всевозможные пути и совершенства Бога, явленные через Христа, либо во всей широте творения, либо в Его народе, либо в Его личности. Сцена явления славы Бога, Его дом, Его владение, в которых Он раскрывает свою Сущность (насколько Его Сущность может быть увидена), пути Его благодати и Его славы и Его отношения через Христа с нами, жалкими и слабыми созданиями, которые тем не менее приблизились к Нему, — все это открывается нам в ней, но все еще с завесой, которая скрывает Его присутствие, и Он представлен как Бог, не как Отец. Речь идет об отношениях человека с Богом, о том, может ли он приблизиться к Нему, а не о любви, выходящей искать, и не о принятии Отцом. Бог представлен на престоле, справедливо требующим праведности и святости, соответствующих Его собственной природе, а не в суверенной любви, ищущей человека, когда он находится в состоянии, противоположном Его природе. Это и положение сыновей меняют все основание, касательно отношений с Богом. Нравственное основание такой возможности присутствует в этих прообразах в контрасте с уже упомянутым.