Величайшую доктрину духовного труда, когда-либо данную роду человеческому, наиболее совершенную систему Карма-Йоги, известную из прошлого, должно искать в Бхагават Гите. В этом знаменитом эпизоде Махабхараты сформулированы основные великие установки Карма-Йоги на все времена с несравненным мастерством и безошибочным видением подтвержденного опыта. Это верно, что здесь полностью разработан лишь путь, каким его видели древние; что же касается совершенного осуществления высшей тайны, то она не раскрыта, скорее на неё лишь намекают; ее скрывают, как несказуемую часть высшей мистерии. Существуют очевидные причины этой скрытности; ибо осуществление в любом случае есть дело [духовного] опыта, и никакая доктрина не может выразить его. Его невозможно описать так, чтобы оно могло быть действительно понято умом, который не имел светоносного, преображающего опыта. А для души, которая прошла через сияющие врата и пребывает в великолепии внутреннего света, всякое умственное или словесное описание в такой же мере бедно, как и излишне, неадекватно и неуместно. Все божественные совершенства мы вынуждены изображать, пользуясь неподходящими и вводящими в заблуждение терминами языка, который был выработан с целью соответствовать обычному опыту ментального человека; описанные этими терминами, божественные совершенства могут быть верно понятыми лишь теми, кто их уже знают, и зная, способны придать этим убогим внешним терминам измененный, внутренний и преображенный смысл. Как в самом начале подчеркивали Ведические Риши, слова высшей мудрости понятны лишь тем, кто уже мудр. Может показаться, что Гита, которая хранит молчание в своем таинственном окончании, остановилась недалеко от того решения, которого мы ищем; она медлит у границ высшего духовного ума и не пересекает их, чтобы войти в область великолепия сверхразумного Света. И все же ее секрет динамичного, а не только статического, тождества с внутренним Присутствием, ее высшее таинство полного подчинения Божественному Руководителю, Господу и Обитателю нашей природы есть ее главная тайна. Это подчинение есть необходимое средство сверхразумной перемены и лишь посредством сверхразумного изменения становится возможным это динамическое тождество.
Каковы же в таком случае установки Карма-Йоги, сформулированные Гитой? Её ключевой принцип, ее духовный метод может быть подытожен, как союз двух наибольших и высочайших состояний, или сил сознания — ровности и единства. Зерно ее метода — это неограниченное принятие Божественного в нашу жизнь, так же как и в наше внутреннее я, и в наш дух. Внутренний отказ от личного желания ведет к ровности, завершает наше тотальное подчинение Божественному, способствует приносящему нам единство освобождению от разъединяющего эго. Но это должно быть единство в динамичной силе, а не только в статичном покое или в бездеятельном блаженстве. Гита обещает нам свободу духа даже посреди трудов, и обладание всеми силами Природы, если мы принимаем подчинение всего нашего бытия тому, что выше отделяющего и ограничивающего эго. Она предлагает нам интегральную динамичную активность, основанную на недвижимой пассивности; самое широкое действие, какое только возможно, непреложно основанное на недвижимом покое, есть ее тайна, — свободное самовыражение, исходящее из верховного внутреннего молчания.
Все вещи есть единый и неделимый, вечный, трансцендентный и космический Брахман, который кажется разделенным в вещах и созданиях; но лишь только кажется, ибо в действительности Он всегда един и ровен во всех вещах и созданиях, а разделение — лишь поверхностный феномен. Пока мы живем в невежественном кажущемся, мы есть эго и подвластны Природе. Порабощенные видимостями, привязанные к двойственностям, принужденные метаться между добром и злом, грехом и добродетелью, горем и радостью, болью и удовольствием, счастливой и злой судьбой, успехом и неудачей, мы беспомощно следуем железному или золоченному железному ободу колеса Майи. В лучшем случае мы располагаем лишь убогой относительной свободой, которую невежественно зовем свободой воли. Но по своей сути она иллюзорна, поскольку она есть не что иное, как модификации Природы, выражающие себя через нашу личную волю; это сила Природы, овладевающая нами и неосознаваемая нами, определяющая, какова будет наша воля и как она будет проявляться. Природа, а не независимое эго, избирает, к какой цели мы будем стремиться, — либо посредством разумной воли, либо при помощи нерассуждающего побуждения, — в каждое мгновение нашего существования. Если же, напротив, мы живем в объединяющей реальности Брахмана, то в этом случае мы выходим за пределы эго и переступаем границы Природы. Ибо тогда мы возвращаемся к нашему истинному я и становимся духом; находясь в духе, мы выше побуждений Природы, выше ее модификаций и сил. Достигая совершенной ровности в душе, уме и сердце, мы реализуем наше истинное я единства, принадлежащее единству — единое со всеми существами, единое также с тем, что выражает себя в них и во всем, что мы видим и испытываем. Эта ровность и это единство суть необходимое двойное основание, которое мы должны заложить для божественного бытия, божественного сознания и божественного действия. Не будучи едины со всем, мы в духовном отношении не божественны. Не будучи ровными душой ко всем вещам, событиям и созданиям, мы не можем духовно видеть, не можем божественно знать, не можем быть божественно чуткими по отношению к другим. Верховная Сила, единый Вечный и Бесконечный, ровен ко всем вещам и всем существам, и поскольку он ровен к ним, он может действовать с абсолютной мудростью в согласии с истиной своих деяний и силы, и в соответствии с истиной каждой вещи и каждого создания.
Это также единственная истинная свобода, возможная для человека, — свобода, которой он не может иметь, пока не перерастет свою ментальную отделённость и не сделается сознательной душой в Природе. Единственная свободная воля во Вселенной есть единая божественная Воля, а Природа — исполнительница ее; ибо эта Воля есть владыка и создатель всех остальных воль. Свободная воля человека может быть в некотором смысле реальностью, но подобно всем вещам, относящимся к формам Природы, она лишь относительно реальна. Ум скачет в водовороте природных сил, балансирует, стараясь удержать равновесие, между несколькими возможностями, склоняется к той или другой стороне, принимает решение и имеет ощущение выбора: но он не видит, он даже смутно не осознает кроющуюся за этим Силу, которая и определяет его выбор. Он не может увидеть ее, потому что эта Сила — нечто тотальное, и для наших глаз неразличимое. В лучшем случае ум может лишь различить, с некоторым приближением к ясности и точности, некоторые из запутанного многообразия частных решений, при помощи которых эта Сила достигает своих неисчислимых целей. Частичный сам по себе, ум едет лишь на части машины, оставаясь неосведомленным о девяти десятых ее движущих сил, содержащихся во Времени и окружении, неосведомленным о ее прошлом становлении и будущем развитии; но так как он едет на машине, то думает, что управляет ею. В некотором смысле, ум здесь играет определенную роль; ибо та отчетливая склонность ума, которую мы зовем нашей волей, то жесткое закрепление этой склонности, которое представляется нам свободным выбором, есть один из самых могущественных определяющих факторов природы; но он ни в коем случае не независимый и не единственный. За этим незначительным и вспомогательным действием человеческой воли стоит нечто безбрежное, могущественное и вечное, которое следит за направлением склонности и навязывает изменение воли. Существует совокупная Истина в Природе, более великая, нежели наш индивидуальный выбор. И в этой совокупной Истине, или даже вне ее и за ней, существует нечто, определяющее все следствия; его присутствие и скрытое знание постоянно поддерживает процессы Природы, динамическое, почти автоматическое восприятие правильных отношений, меняющихся или устойчивых необходимостей, неизбежных шагов развития. Существует скрытая божественная Воля, вечная и бесконечная, всеведущая и всемогущая, которая выражает себя как во всеобщности, так и в каждой отдельной из всех этих по видимости временных и конечных, бессознательных или полусознательных вещей. Это — Сила или Присутствие, подразумеваемое Гитой, когда она говорит о Господе, пребывающем в сердце каждого существа, который при помощи иллюзии Природы понуждает создания как бы оседлать некую машину.
Эта божественная Воля не есть чуждая нам Сила или Присутствие; она близка нам, и мы сами являемся ее частью; ибо ничто иное, как наше собственное высшее Я обладает ею и поддерживает ее. Но это не есть наша сознательная ментальная воля; она довольно часто отвергает то, что принимает наша сознательная воля, и принимает то, что наша сознательная воля отвергает. Ибо в то время, как это скрытое Единое знает все и всякое целое, а также каждую подробность, наш поверхностный ум знает лишь малую часть вещей. Наша ментальная воля сознательна, и то, что она знает, она знает лишь благодаря мысли; божественная Воля по отношению к нам сверхсознательна, поскольку она в своем существе сверхразумна, и она знает все, потому что она есть все. Наше высочайшее Я, которое обладает и содействует этой универсальной Силе, ни есть ни наше эго, ни наша личная Природа; это нечто трансцендентное и универсальное, по отношению к которому эти более мелкие вещи суть лишь пена и текучая поверхность. Если мы откажемся от своей сознательной воли и предоставим ей сделаться единой с волей Вечного, то тогда и только тогда мы достигнем истиной свободы; пребывая в Божественной свободе, мы не будем больше цепляться за эту закованную в кандалы так называемую «свободную волю», за эту свободу марионетки, — невежественную, относительную, иллюзорную, привязанную к заблуждениям собственных несовершенных жизненных побуждений и умственных представлений.
В нашем сознании должно быть твердо осознанно различие, главное различие между механической Природой и свободным Владыкой Природы, между Ишварой, или единой светоносной божественной Волей, и многочисленными исполнительными силами и формами вселенной.