м присутствует более глубокая религиозная и духовная струна, которая не принимается во внимание гуманитарной формулой, под неё может быть подведена религиозно-этическая основа — и такова в действительности была ее первоначальная база. К внутреннему поклонению Божественному или Всевышнему преданностью сердца или к стремлению к Невыразимому посредством поиска высшего знания может быть добавлено поклонение через альтруистические труды или подготовка через акты любви, щедрости, служения человечеству или тем, кто нас окружает. Именно через религиозно-этическое чувство был создан закон вселенской доброй воли, или вселенского сострадания, или любви и служения ближнему, Ведический, Буддистский и Христианский идеалы; только с помощью некоего мирского охлаждения, гасящего в нём пыл религиозного элемента, гуманитарный идеал может отделиться [от своей основы] и стать высшим уровнем в мирской системе ментальной и моральной этики. Ибо в религиозной системе этот закон трудов является средством, которое прекращает действовать, когда его объект достигнут, или отодвигается в сторону; это часть культа, с помощью которого человек обожает и ищет Божественное, или это предпоследний шаг в процессе уничтожения я при переходе в Нирвану. В мирском же идеале это становится самой целью; это становится знаком морального совершенства человеческого существа, или же условием для более счастливого состояния человека на земле, лучшего общества, более единой жизни расы. Но ничто из этого не может удовлетворить требования души, которые выявляются перед нами интегральной Йогой.
Альтруизм, филантропия, гуманитарность, служение — это цветы ментального сознания, и в лучших своих проявлениях являются умственной холодной и бледной имитацией духовного пламени всемирной Божественной Любви. Не освобождающие в действительности от чувства эго, они расширяют его и дают ему более высокое и сильное удовлетворение; бессильные на практике изменить виталическую жизнь и природу человека, они лишь изменяют и смягчают ее действие и замазывают ее неизменную эгоистическую основу. Или, если им интенсивно следуют с полной искренностью воли, это происходит из-за преувеличенного расширения одной из сторон нашей природы; в этом преувеличении не может быть никакого ключа к полной и совершенной божественной эволюции многих сторон нашего индивидуализированного существа в направлении вселенского и трансцендентного Вечного. Не может и религиозно-этический идеал быть достаточным проводником, — ибо это есть компромисс, или объединение взаимных уступок ради общей поддержки, между религиозным побуждением, которое пытается обрести более близкую связь с землёй путем восприятия наиболее высоких движений обыкновенной человеческой природы, и этическим побуждением, которое надеется поднять себя из собственной умственной отверделости и сухости путем некоего прикосновения религиозного горения. Создавая такое соглашение, религия принижает себя до ментального уровня и наследует врождённые несовершенства ума и его неспособность преобразить и трансформировать жизнь. Ум есть сфера двойственностей и, как ему невозможно достичь абсолютной Истины, но лишь Истин относительных и смешанных с ошибками, также ему невозможно достичь какого-либо абсолютного добра; ибо моральное добро существует как противоположность и исправление зла и имеет зло в качестве своей тени, дополнения, и почти причины своего существования. Но духовное сознание принадлежит более высокому уровню, чем ментальный, и здесь двойственности исчезают; ибо здесь ложь, которой противостояла истина, благодаря чему первая поддерживала себя посредством посягательства, узурпации и фальсификации последней, и зло, бок о бок с которым шло добро, чьим извращением или страшным заместителем было первое, должны из-за отсутствия поддержки погибнуть и исчезнуть. Интегральная Йога, отказывающаяся доверяться хрупким ментальным и моральным идеалам, в этой области делает всё ударение на три динамических процесса — развитие истинной души или психического существа с тем, чтобы оно заняло место ложной души желания, возвышение человека до божественной любви, поднятие сознания с ментального уровня на план духовный и супраментальный, только силой которого и душа, и жизненная сила могут быть окончательно освобождены от покровов и увиливаний Неведения.
В самой природе души или психического существа — поворачиваться к Божественной Истине, как подсолнух поворачивается к солнцу; оно принимает и льнет ко всему, что есть божественного или стремящегося к божественному, и отшатывается от всего что является его извращением, или отказом от него, от всего ложного и небожественного. Но поначалу душа — лишь искра, и тогда маленькое пламя божественного горит в центре великой тьмы; большая часть его скрыта в его внутреннем убежище и, чтобы обнаружить себя, ему нужно призвать ум, жизненную силу и физическое сознание и убедить их, чтобы они выразили это — так хорошо, как они только смогут; обычно максимум, что ему удается — это залить их внешненаправленность своим внутренним светом и изменить их темные неопределенности и грубую смесь своим очищающим совершенством. Даже тогда, когда есть уже сформированное психическое существо, способное выразить себя достаточно прямо в жизни, тем не менее у всех, кроме немногих, оно представляет собой крайне малую, часть существа — „в массе тела не больше, чем большой палец человека“, такой образ использовался древними провидцами 20 — и оно не всегда еще может возобладать над неясностью и невежественной малостью физического сознания, ошибочной уверенностью ума или надменностью и страстностью виталической природы. Эта душа вынуждена признавать человеческую ментальную, эмоциональную, чувственную жизнь такой, какая она есть, ее отношения, ее деятельность, ее лелеемые формы и формулы; она должна работать, чтобы освободить и увеличить божественный элемент во всей этой относительной истине, смешанной с постоянными фальсифицирующими ошибками, этой любви, превращенной в привычку животного тела или в удовлетворение виталического эго, этой жизни среднестатистического человека, с вторгающимися редкими и бледными мельканиями Божества и темными страхами демона и зверя. Безошибочная в основе своей воли, она часто вынуждена под давлением ее инструментов подчиниться ошибкам действия, неправильному положению чувств, неверному выбору личности, ошибкам в точной форме своей воли, в обстоятельствах выражения ею непогрешимого внутреннего идеала. И в то же время, есть в ней сила провидения, которая делает ее более верным проводником и руководителем, чем разум или даже чем высшее желание, и через явные ошибки и преткновения ее голос все же может вести лучше, чем строгий интеллект и обдумывающее умственное суждение. Этот голос души не есть то, что мы называем совестью — ибо последняя Представляет собой всего лишь ментальный и часто обычно ошибающийся заменитель; это же более глубокий и гораздо реже слышимый зов; но следовать ему, когда он слышится, есть мудрость: даже, лучше плутать, следуя этому зову, чем идти по видимости прямо с разумом и наставником внешней морали. Но лишь когда жизнь поворачивается в сторону Божественного, душа может истинно выйти вперед и установить свою власть над внешними членами; ибо будучи искрой Божественного, расти в пламени к Божественному и является ее истинной жизнью и самым смыслом ее существования.
На определенной стадии в Йоге, когда ум в значительной степени успокоен и больше не поддерживает себя на каждом шагу значительностью своих ментальных уверенностей, когда виталическое успокоено и покорено, и более не настаивает постоянно на своей собственной стремительной воле, желании и страсти, когда физическое в значительной степени изменено так, чтобы не хоронить внутренний огонь под своей внешненаправленностью, темнотой и инерцией, глубочайшее внутреннее бытие, спрятанное внутри и чувствуемое только вовремя своих редких влияний, способно выйти и осветить всё остальное, и принять на себя руководство Садханой. Его характерной чертой является остронаправленная ориентация на Божественное и Высочайшее, однонаправленная и в то же время пластичная в действии и движении; оно не создает несгибаемости направления, как это делает однонаправленный интеллект, или фанатизм правящей идеи, или импульс однонаправленной виталической силы; оно в каждый момент и с гибкой уверенностью указывает путь к Истине, автоматически отличает правильный шаг от ложного, отделяет божественное или Богонаправленное движение от цепляющейся смеси небожественного. Его действие похоже на действие прожектора, освещающего все, что должно быть изменено в природе; он содержит в себе пламя воли, настаивающей на совершенстве, на алхимической трансмутации всего внутреннего и внешнего существования. Оно видит божественную сущность везде, но отвергает обычную маску и маскирующую форму. Оно настаивает на Истине, на воле, силе и господстве, на Радости, Любви и Красоте, но на Истине постоянного Знания, которая превосходит обычную практическую одномоментную истину Неведения, на внутренней радости, а не на обычном виталическом Удовольствии, — ибо оно предпочитает скорее очищающие страдания и скорбь, чем удовлетворения, ведущие к деградации, — на любви окрыленной и уносящей вверх, а не привязанной к столбу эгоистических страстных желаний, или по пояс увязшей в трясине, на красоте, восстановленной в ее правах священничества, призванного для интерпретации Вечного, на силе, воле и господстве как инструментах не эго, но Духа. Его воля направлена на обожествление жизни, выражение через неё высшей Истины, ее посвящение Божественному и Вечному.
Но наиболее сокровенный характер психического — это его притяжение к Божественному посредством священной любви, радости и единства. Именно божественную Любовь больше всего оно ищет, именно любовь Божества есть то, что является его вершиной, его целью, его звездой Истины, сверкающей над возникающей светящейся или все еще тёмной колыбелью новорожденного божества внутри нас. На первой долгой стадии его роста и незрелого существования оно слоняется к земным любви, привязанности, нежности, доброй воле, состраданию, щедрости, ко всей красоте, мягкости, изяществу, свету, силе и умелости, ко всему, что может помочь очистить и улучшить грубость и заурядность человеческой природы; но оно знает, как смешаны все эти человеческие движения в своих лучших проявлениях, и как в своих худших [проявлениях] они грешны и отмечены знаком эго, самообманчивой сентиментальной лжи, низшего я, извлекающего выгоду прикрываясь имитацией движений души. С момента своего выявления оно готово и желает порвать все старые связи и несовершенные эмоциональные действия, и заменить их более великой духовной Истиной любви и единства. Оно может все еще признавать человеческие формы и движения, но при условии, что они обращены к Единому. Оно принимает только те связи, которые помогают, исходящее из сердца почтение к Гуру, союз Богоискателей, духовное сострадание невежественному человеческому и животному миру и их народам, радость, счастье и удовлетворение красотой, приходящие от восприятия Божественного везде. Оно погружает природ