Она объезжала улицы не только ради празднования своего освобождения. Она хотела поставить в известность кое-каких людей, что Мейс Перри не только пережила тюрьму, но вернулась на свое старое место, пусть даже без значка, пистолета и сил столичной полиции за спиной.
Но слова Эдди встревожили ее. Бет явно продолжала расследование уже после того, как Мейс отправилась в тюрьму, расходуя на это скудные ресурсы полиции. Есть люди, которые могут воспользоваться этим, если захотят подкопаться под Бет. Сестра уже достаточно сделала для Мейс.
Наконец она развернулась и направилась назад, к дому. Когда подъезжала к барьерам, один из копов-охранников махнул ей. Мейс остановилась и подняла щиток шлема.
– Да? – сказала она мужчине, молодому полицейскому с короткой стрижкой; по его виду сразу было ясно, что он цыпленок, то есть новичок.
«Сидите на них, пока не вылупятся».
Мейс вспомнила своего ПО, полицейского-инструктора. Он был ветераном, «тихоходом», который хотел отработать свою смену как можно глаже и вернуться домой целым. Как и многие копы того времени, он не любил женщин в своей патрульной машине и имел простые правила: не трогай рацию, не просись за руль и не жалуйся, если заезжаем на «стачку» (так копы называли место сбора, обычно парковку, где ставили рядом свои патрульные тачки и отдыхали, дремали, слушали музыку или занимались бумажной работой). Однако самым главным правилом ее ПО было: просто заткнись ко всем чертям собачьим.
Она пережила месяц этих поездок, потом получила от сержанта отметку «подготовлена» и право действовать самостоятельно. С этого дня позывным Мейс стало «10–99», что означало полицейского, работающего в одиночку.
– Я так понял, вы сестра Шефа.
– Верно, – ответила Мейс, не желая развивать тему.
– Вы были в тюрьме?
– И снова верно. У вас есть еще личные вопросы или этих двух хватит?
Он отступил.
– Слушайте, я просто интересуюсь.
– Верно, просто интересуешься. А с чего такому молодому жеребчику таскать барьеры? Тебе же положено бегать, стрелять, арестовывать и ходить в суд, чтобы купить новый телик или красивые бирюльки для своей подружки.
– Ну да, вроде того… Эй, замолвите за меня словечко перед Шефом.
– В таких делах моя помощь ей не нужна. Тебе нравится быть копом?
– Пока что-нибудь получше не подвернется.
У Мейс застрял комок в горле. Она отдала бы все на свете, чтобы только снова надеть форму.
Полицейский закрутил на пальце свою кепку и ухмыльнулся, наверняка думая, не назначить ли Мейс свидание.
Мейс процедила сквозь зубы:
– Дам тебе простой совет. Никогда не снимай кепку, если стоишь в охране.
Кепка замерла, парень уставился на Мейс.
– Это почему?
– По той же причине, по которой не стоит ее снимать, когда идешь за подозреваемым. Если на тебя прыгнет что-нибудь большое и волосатое, тебе будет нечем доставать пистолет. Птенец.
Она переключила скорость, подняла мотоцикл на заднее колесо и, едва не задев ногу вовремя отскочившего копа, с ревом заехала в гараж.
Глава 8
Сестра ждала ее в кухне, уже переодевшись в свежую форму. На столе лежала стопка документов.
– Домашняя работа? – спросила Мейс.
– Сводка за сутки, отчет об убийствах, нарезка новостей, обзор к совещанию по внутренней безопасности. Все как обычно.
– Тебе идут четыре звезды, – заметила Мейс и почесала за ухом Слепыша, который сопел рядом.
– Как покаталась?
– Не так интересно, как надеялась.
– Я надеялась, что ты разочаруешь меня и не поедешь в Шесть-Р.
– Прости, что не стала тебя разочаровывать, – бросила Мейс, налила себе чашку кофе и уселась за стол. – Я видела Эдди Минора.
– Кого?
– Одного мелкого подонка, – пояснила Мейс. – Он сказал, твои парни были там на прошлой неделе и задавали вопросы по поводу моего дела.
Бет отложила папку, которую держала в руке.
– Так, и что?
– Ты все еще работаешь над этим делом?
– Я работаю над всеми делами, где не удалось добиться правосудия.
– Эдди сказал, что ты можешь здорово разозлить этим кое-кого наверху.
– Да ладно. Ты прислушиваешься к рассуждениям какого-то уличного бандита о политике округа Колумбия?
– Так речь идет о политике?
– Я уже позабыла, что у тебя склонность воспринимать все слова буквально.
– Поэтому у тебя усиленная охрана?
– В каком смысле?
– На тебя начали охотиться, потому что ты не хочешь закрывать это дело?
– Если кто-нибудь из городских шишек решит, что я слишком усердствую над твоим делом, он точно не прикажет пристрелить меня. У них хватает других возможностей.
– Тогда к чему дополнительная охрана?
– Угроз стало немного больше обычного. И некоторые из них звучат убедительно, поэтому было принято решение ввести лишние меры предосторожности. Мне это не нравится, но пришлось смириться.
– И откуда исходят эти убедительные угрозы?
– Не напрягайся. Хотела бы я все эти годы получать по доллару за каждую угрозу убить меня…
– Бет, достаточно всего одной.
– За мной приглядывает толпа народу.
– Ну ты только что добавила к команде еще одного человека.
– Нет! Ты должна сосредоточиться на себе.
– Бет…
– Сосредоточься на себе.
– Ладно, и какие у меня есть варианты? – резко спросила Мейс.
– У тебя их не много.
– Я спрашивала не об этом.
Бет откинулась на спинку стула и потыкала пальцем в свой «Блэкберри».
– Ты признана виновной в преступлении при отягчающих обстоятельствах – использовании огнестрельного оружия. Сейчас ты на пробации. Разумеется, с таким грузом ты больше не можешь быть копом.
– Кто-то похитил меня, накачал метамфетаминовым коктейлем хрен знает с чем еще и заставил участвовать в вооруженном ограблении, пока я ни черта не соображала.
– Я это знаю, ты знаешь, но суд пришел к другому заключению.
– Присяжные и судья попали под каток слишком усердного прокурора, который нацелился на меня и на тебя.
– Этот чересчур усердный прокурор сейчас возглавляет прокуратуру.
Мейс побледнела.
– Что?
– Месяц назад генеральный прокурор назначил Мону Данфорт исполняющей обязанности окружного прокурора округа Колумбия.
– Окружным прокурором? Это же была папина должность.
– Она самая, – с отвращением подтвердила Бет.
– Ее назначил генпрокурор? Я думала, такие назначения предлагает президент, а потом утверждает Сенат.
– Генпрокурор назначил Мону на сто двадцать дней. Если за это время президент не предложит постоянную кандидатуру, а Сенат утвердит ее, право назначения перейдет к окружному суду. Проблема в том, что генпрокурор, президент и люди из окружного суда обожают Мону. И получается, она идеально подходит для этой должности, как ни крути. Я думаю, президент со дня на день официально предложит Мону. А после этого утверждение Сенатом – чистая формальность.
– Поверить не могу, что эта женщина получит самую большую окружную прокуратуру в стране… Из всех прокуроров, которых я встречала, у нее хуже всего с моралью.
– Она все еще вопит, что ты получила слишком легкий приговор благодаря своим связям. Имеет в виду меня, разумеется. И если б нам не удалось обжаловать приговор, она бы сейчас не вопила, а злорадствовала.
– Ей самое место в тюрьме. Сколько раз она не замечала фальсифицированных доказательств или исчезнувших улик, если они не соответствовали ее линии обвинения? Сколько раз она сидела и выслушивала лжесвидетельства под присягой, лишь бы они подходили ее взглядам на дело?
Бет засунула «Блэкберри» в карман.
– Где доказательства, сестричка? Слухи тут не годятся. Она держит в кулаке всех, кто может помешать ей вскарабкаться по лестнице.
Мейс, уронив голову на руки, застонала:
– Должно быть, это параллельный мир, где Супермен – зло… И как мне от этого избавиться?
– От этого не избавишься. Ты просто учишься идти другим путем.
Мейс посмотрела на сестру в щель между пальцев:
– Значит, на тебя давят Мона и ее прикормленные тяжеловесы?
– Мона никогда не была моим поклонником.
– Ответ однозначно положительный, я так понимаю.
– Я с этим справлюсь.
– Но лучше бы отложить попытки выяснить, кто меня подставил.
– Для кого лучше? Для бандитов? Для Моны? Мне плевать на все это дерьмо. Никто не запретит полиции расследовать преступления. И если нам повезет и удастся прихватить мерзавцев, твою судимость вычеркнут, ты получишь официальные извинения и сможешь вернуться в полицию.
– Извинения? От кого, от Моны?
– Не надейся.
– Ладно, так мы обсуждали мои возможности…
– Тебе запрещена любая деятельность, требующая доступа к закрытой информации, что отрубает тебе большинство возможностей в этом городе, а обычные рынки труда сейчас в глубокой заднице.
– Если ты пытаешься поднять мне настроение, прекращай, пока я не воткнула себе в сердце вилку, раз уж мне больше нельзя носить пистолет.
– Ты спрашивала о вариантах. Я их перечисляю.
– Пока я не услышала ни одного. Ты рассказываешь, чего я не могу.
Бет толкнула к ней лист бумаги.
– Вот это ты сможешь.
Мейс посмотрела на бумагу.
– Доктор Эйбрахам Альтман? Я его помню.
– И он тебя помнит. Не много найдется профессоров колледжа, которым удалось досадить самым гнилым наркоторговцам из Девятого района.
– Это точно. Хороший парень, просто занимался исследованиями городских проблем. Но люди из ГН-12 смотрели на это по-своему и поехали в Джи-таун огорчить его.
– И тут появилась ты и спасла его задницу.
– Ты продолжала общаться с ним?
– Меня пригласили прочесть лекцию по уголовной юриспруденции в Джорджтауне, когда ты была в Западной Вирджинии. Там мы с ним заново встретились.
– И при чем тут я?
– Он ищет ассистента-исследователя.
Мейс вытаращилась на сестру.
– Бет, я даже колледж не закончила. Моя «выпускная работа» – шестнадцать недель в полицейской академии, так что вряд ли я сойду за образцового научного работника.