В тот день шли обычные работы: строители возводили дома, в поле работали будущие фермеры – пасли небольшое стадо коров, пропалывали овощные плантации, ухаживали за недавно высаженным садом. Тучка, появившаяся на горизонте и стремительно увеличивающаяся в размерах, никого особо не напугала. Кто потянулся к брезентовому навесу, под которым оборудовали временную молочную ферму, а кто продолжал работать в поле, не обращая внимания на приближающийся дождь.
Туча очень быстро заполнила собой всё небо и разразилась сильным холодным ливнем, через несколько секунд превратившимся в град. Градины, огромные, как грецкий орех и стремительные, как картечь, не щадили никого. Почти все, кто был в поле, больше тридцати человек, погибли. Градины разрывали брезент, и, хотя теряли часть своей силы, покалечили многих укрывшихся там людей. Стихия уничтожила драгоценное коровье стадо, с таким трудом вывезенное с Земли. Уничтожены были и все посевы, и большинство деревьев.
На другой день пришлось заниматься похоронами. Экскаватор рыл могилы подальше от реки, наблюдатели зорко следили за горизонтом, но в этот раз всё обошлось. На другой день вырыли огромную яму (в суете не обратили внимания, что вырыли её слишком близко к воде), сгребли туда останки несчастных коров. Засыпали землёй, трактор начал разворачиваться и вдруг земля под ним осела в громадную воронку, со дна которой хлынула вода.
Всё произошло в считанные секунды, оба тракториста даже не успели открыть двери, как оказались погребёнными под слоем воды и глины. Тут же с реки донесся грохот поднимавшейся, словно цунами, громадной волны. Она залила берег, заполненный людьми, но смогла только сильно окатить всех водой на излёте. И хотя вреда особого не нанесла, моральный удар оказался непоправимым.
Люди, прилетевшие осваивать мирную, безопасную Планету, оказались на передовой. Они готовились в худшем случае бороться с дождями, грозами, засухой – привычными трудностями, с которыми можно столкнуться везде. А здесь их встретила враждебная стихия, а может быть, и враждебный разум. Кто хочет их выжить с этой Планеты, а скорее всего, уничтожить? Вода, злая сама по себе, или направляемая чьей-то злой волей?
С болью в сердце Виктор объявил осадное положение. Приказал людям готовиться к анабиозу – ресурсы модуля не были рассчитаны на несколько тысяч бодрствующих человек, а о том, чтобы жить на поверхности Планеты, нечего было и думать. Солнечные батареи модуля могли поддерживать состояние анабиоза ещё несколько сотен лет, а его прочность была надёжно испытана Космосом.
Оставалась бодрствовать инициативная группа: сам Виктор, его ближайший друг и заместитель Арсений Зозуля, осуществлявший наблюдение за мерами безопасности, Доктор, два профессора – химии и биологии, три инженера и шестеро молодых людей, отобранных лично Арсением: дисциплинированных, толковых, невозмутимых.
Среди несостоявшихся колонистов царило подавленное настроение – расходились по своим ячейкам молча, со слезами на глазах. Кто знает, когда они теперь выйдут из анабиоза, а если и выйдут, то что их ждёт? Закрылись двери, включилась замораживающая аппаратура. Время для них опять остановилось…
Вечером в каюту к Виктору постучались. Зашёл Арсений. Присел к столу, долго кряхтел, возился, устраивался поудобнее.
– Давай, брат Арсений, не тяни кота за хвост, – печально улыбнулся Виктор, – ему же больно…
– Кому больно? – Арсений перестал возиться, уставился на друга немигающим взглядом, – Коту? Какому коту?
– Перестань паясничать, Арсюша, – ещё печальнее сказал Виктор, – я ведь тебя пятьдесят лет знаю, с детства. Ты же принёс мне какую-то очень нехорошую гадость, и чем больше ты возишься, тем хуже, я чувствую, эта гадость…
– Да, уж Витенька, гадость, это точно… В общем, даже не знаю, как это получше сказать…
– А ты говори, как есть! – разозлился Виктор, – Мне эта жвачка уже надоела! Мнёшься тут, как красна девица!
– Не сердись, Витя, тут сложно так сразу. В общем, ещё когда погибла та парочка, я заподозрил неладное (Виктор хотел сказать, что он почувствовал опасность ещё раньше, но промолчал). Стал приглядываться, расспрашивать, наблюдать. Через несколько дней я случайно стал свидетелем одного разговора. Какая-то девушка рассказывала подруге, что утром она шла мимо ручейка, а вода ни с того ни с сего всколыхнулась и облила ей ноги.
– Тот же сценарий, что и с той парочкой, только масштаб поменьше, – подался к нему Виктор.
– Ага. И дальше – по убывающей. Подружка поведала, как один парень хотел напиться из кружки (воды, кстати, из того же ручья). А она эта вдруг возьми и выплеснись ему в лицо. Они посмеялись и начали болтать о пустяках, а вот я насторожился.
– Почему же ты сразу мне не рассказал? Не доложил, в конце концов!
– О чём, Витя, докладывать? О девчонке с мокрыми ногами или о мужике с окаченным лицом?
– Да, действительно мелковато для единичного случая. Но я так понял, что такие мелочи происходили со многими, верно? – Арсений кивнул, – Между прочим, в первый же день высадки, когда молодёжь галдела на берегу реки, я поднимался к Кораблю и услышал плеск большой волны. Тогда не было ни ветра, ни сильного течения; я ещё подумал, что это рыба…
– Вот-вот, – Арсений выслушал его очень внимательно, – видишь, как всё непросто…
– Ещё как непросто, друг мой! Вот ещё она гадость – доклад Доктора. – Виктор показал на листочки бумаги с распечатанным текстом. – Я получил его в день катастрофы с градом. Даже читать начал… А закончил только сегодня, перед твоим приходом, не до того было… В общем, дело такое. Люди после высадки стали пить местную воду, готовить на ней пищу. И вскоре потребление этой воды выросло в три-четыре раза! Человек всё время хотел пить; пил, но не мог напиться. И при этом чувствовал себя всё хуже. Молодёжь не заостряла на этом внимания, организм крепкий, сил много, работали, так сказать, на внутреннем резерве. А вот те, кто постарше – заболевали часто. Я по привычке употреблял корабельную воду, меня это не коснулось, а вот люди… Не уследил я за своими людьми…
Виктор помолчал, покатал по столу ручку. Арсений не торопил его, понимая, что ничего хорошего он сейчас не услышит…
– Ты знаешь, для чего вода нужна в организме? – неожиданно спросил Виктор.
– Ну-у в целом… Она растворяет какие-то вещества, разжижает кровь, а потом, собрав из организма всякую гадость, выводит её наружу. В виде мочи.
– Надо же, – Виктор посмотрел на Арсения с уважением, – наш милый Доктор описал этот процесс на трёх страницах. А ты самую суть ухитрился втиснуть в три фразы… Так вот, эта коварная водичка с Планеты и тут нам гадит. Не хочет она ничего растворять, никаких вредных веществ с собой из организма забирать. Конечно, кое-что она делает – немного разжижает кровь, часть вредной гадости выводит наружу, но делает эту работу очень неохотно. Поэтому и пьют люди эту воду литрами, а напиться не могут…
– Да-а, – протянул поражённый Арсений, – враг, так сказать, не только снаружи, но и внутри нас… В общем, я так понимаю, колония обречена? Лучшее, что нам остаётся, это забиться в анабиоз, проспать ещё, сколько там возможно, а потом всем выйти с кольями наперевес и погибнуть в неравном бою?
– Это, Арсюша, мы всегда успеем.
– У тебя есть какой-то план? – быстро спросил Арсений.
– Точно пока не знаю. Завтра поговорю ещё с нашими уважаемыми учёными, инженерами. А там видно будет…
– Темнишь, дружище? Скрываешься от старого друга? – полушутя спросил Арсений.
– Нет, просто сам до конца не понимаю. Не хватает какой-то детали, чтобы мозаика сложилась. Давай, друг Арсений, подождём до завтра. Вечерком заходи ко мне, будем решать, что делать дальше.
Они поднялись, Виктор проводил друга до дверей. Мужчины молча пожали друг другу руки, Арсений ушёл к себе, а Виктор вернулся в каюту. Два усталых пожилых человека, друзья и соратники, полководцы спящей в анабиозе армии, скрывавшие за шутливым трёпом глубокую боль и озабоченность.
Вечером следующего дня они снова встретились. На этот раз всё было по-деловому, без обычных шуточек.
– Сегодня Арсений, я, кажется, нашёл тот самый кусочек мозаики. Погоди, – остановил он друга, – дай закончить. Мозаику ещё надо сложить, сделать выводы. До решения проблемы очень далеко, и не факт, что мы её решим. В общем, так. Рано утром я с тремя парнями выезжаю… ну, вроде как в экспедицию. Если мы не вернёмся, – Виктор указал на запечатанный пакет на столе, – тут все распоряжения, ты останешься вместо меня. Ещё здесь я обозначил свои мысли, догадки, выводы относительно нашей беды. Не хотелось бы их озвучивать в сыром виде, это на случай моей гибели.
Ты останешься за главного, и вот тебе мой категорический приказ: воду пить только корабельную, для технических нужд использовать её же. Никаких контактов с природной водой! Никаких! Из модуля выходить только раз в день по полчаса, для прогулки, при этом не отходить от модуля дальше десяти метров! И так: трое гуляют, а трое внимательно наблюдают за небом, рекой, ручьями, лужами и так далее. Составьте график, вас остаётся десять человек – вахты, занятия, отдых: всё по расписанию, чтоб не расслаблялись. Связь со мной в аварийном режиме – раз в день в 21.00. Максимально коротко – всё в порядке, до связи.
– Слушаюсь, товарищ генерал! – очень серьёзно сказал Арсений, – Если ты назначаешь нам такие условия жизни, значит, так и нужно. Я тебя знаю, зря ты не скажешь; я даже не прошу тебя поделиться своими догадками, знаю – бесполезно.
– Спасибо, дружище, что не пристаёшь с вопросами. Я действительно ещё не всё понял, дай Бог, ещё пойму. Помни, главное – никаких контактов с природной водой! Это очень важно!
Потянулись дни ожидания. Арсений неукоснительно соблюдал приказ Виктора, в зародыше подавляя недовольство подчинённых, особенно обоих профессоров – те требовали нормальных прогулок, не желали нести вахты, нарушали дисциплину. Приутихли они только тогда, когда Арсений всерьёз пригрозил отправить их в анабиоз. Виктор регулярно выходил на связь, скупо сообщал, что всё идёт по плану, не вдаваясь в подробности. Арсений также кратко докладывал, что происшествий не случилось, всё в норме. Так прошло полтора месяца, и Виктор, наконец, сообщил, что они возвращаются. Через три дня,