На завтрашний день готовили ту самую «восьмёрку», на которой я и Кеша летали с Чагаевым.
— Тогда Сергей Васильевич. Можно Серёга, — ответил мне Лютиков.
— Вот это другое дело. Сколько у нас человек для эвакуационной группы? — спросил я.
— Я и ещё двое моих. У одного медицинская специализация, а второй — сорвиголова.
— Негусто. Надо бы ещё троих-четверых. Желательно тех, кто стрелять умеет и пулемёт сможет донести.
Лютиков почесал голову, но растерянным он не выглядел.
— Постараюсь. Думаю, что среди личного состава полка подберём ребят.
К концу дня таких нашлось двое. Один — сержант с аэродромной роты. В прошлом воевал в Афганистане в должности пулемётчика.
Второй из находок Лютикова оказался мастер спорта по стрельбе и какому-то многоборью. Почему такой парень оказался в строевом отделе, мне не понятно. Начальник строевого долго ворчал, что мы забираем парня, но ничего уже сделать он не мог.
До вечера провели несколько тренировочных высадок на земле. За перемещениями по бетонке следили многие, удивляясь, зачем парни на такой жаре бегают с автоматами и в пустых разгрузках. Лютиков показал, как будет группа действовать при эвакуации раненых.
— Ты справа, ты слева, а доктор тащит раненого. Но главное, всё быстро. Наша задача как можно быстрее подобрать и смыться.
Пока Сергей работал с группой огневой прикрытия, я же прорабатывал с экипажами Ми-24 наше сопровождение.
— Идёте впереди нас. Пеленг определите самостоятельно. Выходите в район падения и готовите площадку. Мы в 30 секундах от вас.
— Боевая зарядка какая? — спросил Рашид, который завтра с Рубеном также будут со мной ведущим пары прикрытия.
— Два блока НАРов С-8 и по четыре «Штурма» можно взять. У вас всё равно ещё пушка будет. Так что на скоротечный бой хватит.
На этом мы подготовку к операции завершили. Отбой был рано, поскольку планировалось начало на раннее утро. Но мне не спалось. Мысли слегка путались, поэтому я решил выйти из душной палатки подышать в курилку.
Когда я вышел на улицу, обнаружил что в беседке уже кто-то есть. Подойдя ближе, узнал в ночном собеседнике… командира полка Бунтова.
— Леонид Викторович, доброй ночи, — подошёл я, и Бунтов резко на меня повернулся. Было видно, что он слегка взволнован.
— Заходи, Сан Саныч. Посидим, — ответил командир полка.
Я сел напротив него и заметил, что Бунтов уже выкурил достаточно сигарет. Ещё и полез в карман за новой пачкой «Космоса».
— Тебе чего не спится? — спросил у меня Бунтов.
— Думаю много. А вы?
— И я так же. Ну ещё и курю, — улыбнулся командир полка.
Мы минуту сидели с ним и просто молчали. Сам Бунтов достал очередную сигарету.
— Он от тебя не отстанет, Саша. Я знаю этого Мулина. Будет делать всё, чтобы очернить. Будь осторожен.
— Чем я ему так не приглянулся? — спросил я.
Бунтов затянулся и выпустил дым.
— Ты молодой, перспективный. А он почти что списанный лётчик. Я был с ним на ВЛК в госпитале в Сокольниках. Его чуть не списали. Есть там одна дама по имени Белла. Зверь женщина, хоть и шикарной внешности.
— Но не списали же.
— Я же тебе говорю — почти списали. На его счастье в Сирию отправили. Сказали, чтоб через год приехал на повторное. Там уже его спишут точно. И он это знает.
— Я к его ВЛК каким боком?
— Никаким. Простая зависть. Он так ко всем. Ну а ты ещё и не струхнул перед его погонами. Тут Антона Юрьевича и зацепило.
Теперь хоть знаю, как этого Мулина зовут.
Утренний подъём был относительно спокойный. Каждый из лётчиков вставал молча. Никто даже тапки свои не перепутал.
На улице было ещё темно, когда я заканчивал умываться. Чуть дальше несколько человек «высиживали» над ямой вчерашний ужин, мило перешёптывались между собой о прелестях обычных сельских туалетов.
— Сан Саныч, наш план какой? Летим в Хаму вместе со всеми или после начала операции? — поинтересовался Кеша, догоняя меня около палатки.
— Со всеми на Хаму. Перелетаем и сидим в готовности, — ответил я, развешивая полотенце и начиная одеваться.
Кеша задумался, посмотрев на карту. Думаю, что он не хуже меня понял — Мулин зря так сделал. Как только заместителя командующего не пытались переубедить, он всё стоял на своём — экипаж ПСО и его сопровождение сидят в Хаме.
— Командир, я всё понимаю, что товарищ полковник руководит операцией. Но ничего…
— Ты думаешь, я не понимаю, что с Хамы до Идлиба лететь 90 километров, — перебил я Иннокентия.
— И мы вот так просто проглотим? — уточнил Петров.
Я затянул шнурки кроссовок и завязал их.
— Не проглотим. Товарищ зам командующего дал нам волю в операции. Дай картодержатель, — протянул я руку, и Кеша передал мне планшет с картой.
Я указал ему точку на карте, где будет находиться район сосредоточения сирийских войск, участвующих в десанте.
— Вот здесь. Населённый пункт Хабит. Ориентир — отметка 318. Вторая волна пойдёт отсюда. Так что вместе с нашими парнями летим в направлении района высадки и зайдём на посадку в Хабите. Вопросы?
— И с кем это согласовано? — спросил Кеша.
— Как минимум с командиром полка.
— Это уже гораздо лучше. Топливо будет?
— Сирийцы обещали, но сильно надеяться не будем. Дозаправимся в Хаме.
С первыми лучами солнца руководитель полётами дал команду на запуск самолётам. Следом дали «добро» и нам. К этому времени первыми на полосу вырулила пара Су-24, завешанная управляемыми ракетами. Следом ещё одна с подвешенными бомбами.
— Их садыки будут поиском и спасанием обеспечивать? — спросил у меня Витя.
— Ну, мы ещё на земле, так что пока доверим их сирийцам, — проговорил я по внутренней связи.
Гул стоял невероятный. В радиообмен было совершенно невозможно вклиниться. Пыль, осевшая на площадках и местах стоянки начала подниматься вверх, застилая обзор. Практически вся эскадрилья должна была вот-вот подняться в воздух.
Столь многочисленным составом здесь ещё мы боевые задачи не выполняли. Если не брать в расчёт перелёт с Тифора.
— Карту выполнил. К взлёту готов, командир, — доложил мне бортовой техник Витя, поправляя разгрузку на груди.
— Справа готов, — следом услышал я голос Кеши, держащего правой рукой планшет с картой.
Я повернул голову и увидел в проходе стоящего на ногах Лютикова. Он был одет в костюм КЗС, нагрудник китайского производства, а на голове была песочного цвета бандана. Капитан показал мне поднятый вверх большой палец, докладывая о готовности за группу огневого прикрытия.
— 202-й, готов, — быстро доложил я в эфир.
Тобольский после всех докладов дал команду на взлёт. Первыми пошла группа Ми-28, следом Ми-24. Все Ми-8 взлетели после «шмелей» и по одному начали отворачивать в сторону хребта Джебель-Ансария.
Солнце уже начало слепить и припекать. Душная атмосфера в кабине дополнялась плотным радиообменом.
— На боевом. Цель вижу. Сброс! — докладывали экипажи о боевом применении.
— Слева пуск!
— Вправо уходим!
— Мимо прошла.
— Разрывы наблюдал. Прямое!
И так почти весь полёт до Хамы. Боевые Ми-24 и Ми-28 уже произвели посадку, когда моя группа только подлетала к аэродрому.
Авиабаза сверху была похожа на гражданский аэропорт. Количество техники зашкаливало. Как только ещё разместились наши вертолёты, мне не понятно.
— 312-й, правый горит. Видит меня кто? — услышал я в эфире голос сирийского лётчика на арабском языке.
— 312-й, где вы находитесь? — прорывался голос руководителя операции, который кружил на большой высоте на борту Ан-26РТ.
— Я… не вижу… ориентировку потерял. Горы! Горы!
— 312-й, вижу тебя. Левый у тебя горит! Левый! Левый! — подсказывал кто-то сирийцу уже на русском языке.
— Правый… катапультир… — оборвался голос лётчика.
Несколько секунд в эфире были слышны только запросы руководителя операции. В ответ была тишина.
В режиме радиомолчания мы снизились ближе к земле и начали подходить в район стоянки. Руководитель полётами на Хаме сейчас пытался разобраться с поисково-спасательным экипажем.
— 202-й, 002-му, — появился в эфире Мулин.
Его возбуждённый и шипящий голос сложно спутать.
— Ответил.
— На базе с экипажем ПСО проблемы. Надо отработать за них.
Думать и рассуждать времени не было.
— Понял. Готовы.
Глава 21
В наушниках продолжал идти плотный радиообмен других экипажей. Доклады о местоположении терялись в сообщениях о сбросе бомб. В редких командах с борта Ан-26РТ ничего вразумительного не было, а про сбитый самолёт и вовсе ничего не слышно. У меня даже возникло впечатление, что про него забыли.
— 002-й, 202-му, — запросил я Мулина, пролетая недалеко от очередного небольшого городка.
Уже десять минут никто не мог нам дать хоть какие-то координаты падения самолёта.
— На приёме побудь, — бросил мне в эфир Мулин и продолжил выяснять количество сброшенных бомб у замыкающей ударной группы.
Выдержав несколько команд и сообщения, я снова запросил полковника.
— 002-й, нам где и кого искать?
— Мы уточняем. Пока что лети в район Идлиба.
Прекрасно! Туда, где самый замес сейчас. И видно его невооружённым глазом.
На севере поднимались столбы пыли и дыма. Активно била ствольная артиллерия, а также залпами отрабатывали «Грады».
— Командир, пуски справа от нас, — доложил Кеша по внутренней связи.
— Наблюдаю, — произнёс я и сразу дал команду прикрытию. — 10-й, влево уходим. Держимся ближе холмам.
— Понял, — ответил мне в эфире Рубен.
Я плавно отклонил ручку управления и начал облетать очередную сопку. Ещё один отворот, и мы начали снижаться к земле. С каждой минутой в кабине становилось всё жарче. Голова под шлемом сильно вспотела. Кеша только и успевал утирать лицо от пота.
— Запал, ответь 202-му, — вызвал я по внутренней связи Лютикова.
Старший группы огневого прикрытия был в гарнитуре, так что он слышал все наши переговоры.