Комэска выдохнул и похлопал меня по плечу.
— Ладно, Саныч. Давай снижать температуру, а то перегорим.
— Согласен, — кивнул я.
В течение пары часов к нам вылетел вертолёт с новым двигателем и командой техпомощи. Всё это время Хавкин осматривал нашу силовую установку, чтобы понять причину неустойчивой работы.
Под палящим солнцем Миша ковырялся в двигателе уже больше двух часов.
— Всё! На этом мои полномочия всё, — утёр бортовой техник лицо рукавом.
— Ну что там? — спросил я, выглядывая из люка в потолке кабины экипажа.
— Сан Саныч, не знаю почему наш крепыш выкобенивается, но нам с вами нужно быть начеку.
— Как и всегда, в принципе.
Через несколько минут на посадку зашли два Ми-8 с двигателем для повреждённого Ми-28 и нашими техниками. Однако, не только они прибыли в окрестности Маарет-Эн-Нууман.
Из проёма сдвижной двери показались несколько человек в песочной форме с сумками, на которых были нашиты красные кресты. И только одна девушка среди медиков была не как все — одета в камуфляж сирийских коммандос.
— Саныч, ну не сидится ей на базе, — помотал головой Кеша, увидев Антонину.
Белецкая увидев меня мило улыбнулась. Как бы мне не хотелось держать Тосю подальше, она всё равно будет пытаться помочь всем.
Только я собрался пойти к ней, из другого вертолёта показалась знакомая физиономия Сопина. С ним прибыли ещё несколько человек с оборудованием для связи. Тося увидев Игоря Геннадьевича всё поняла и ушла в сторону госпиталя.
Олег Игоревич быстро дал команду техникам и направился ко мне.
— Будут тут штаб разворачивать? — спросил Тобольский, указывая на специалистов по связи, прибывших с Сопиным.
— Нам всё равно нужна связь с группой. Как-то же мы должны узнать, когда их забирать.
— Было бы на чём, — проворчал Олег Игоревич.
Сопин подошёл к нам и поблагодарил за высадку.
— Товарищи, как у нас дела? Что с вертолётом? — спросил Игорь Геннадьевич.
— Ми-28 не в строю, а у Ми-8 есть неполадки с двигателями. Пока будем разбираться, — ответил Тобольский.
— Ладно. Пока ждём доклада группы. Если вы высадили их в расчётной точке…
— А мы их именно там и высадили, — поправил я Сопина.
Игорь Геннадьевич улыбнулся.
— Само собой. Через три часа должны быть координаты. Су-24 в готовности на базе в Хмеймиме. Время вылета Ч+20 минут.
— Перенести… объект у «бармалеев» не выйдет, — улыбнулся Тобольский.
С этого момента началось напряжённое ожидание. Связисты Сопина выставили палатку вблизи нашего Ми-8 и продолжали прослушивать эфир.
Глава 28
Спрятаться от сирийского солнца было сложно. Пришлось расположиться рядом с вертолётом, укрывшись в его тени. Когда с тобой в экипаже Кеша Петров всегда есть что покушать. Уж насчёт еды, Иннокентий заботится постоянно. Как и подобает «праваку».
— Вот! Перед вылетом урвал, — вытащил Кеша из грузовой кабины небольшую коробку.
Это были сухие пайки, которые я неоднократно видел в Афганистане.
— Кеша, чтоб тебя так всегда кормили! Ты где разжился «Эталоном номер 5»? — обрадовался Хавкин, увидев содержимое коробки.
— Я знаю волшебные слова, — ответил Петров.
В состав сухого пайка входили различного вида консервы, чай, кофе и сахар. Также нашему «добытчику» удалось достать и шоколадку «Алёнку». На такой жаре не самое лучшее лакомство.
А вот концентрат супа с макаронными изделиями очень «понравился» нашему бортовому технику. Особенно когда он после приёма пищи искал туалет.
Когда солнце начало клониться к закату, я решил проведать Тосю. На входе в палаточный госпиталь меня сирийцы не остановили. Но и внутрь мне не пришлось заходить.
Антонина сидела на небольшом ящике рядом со входом и устало смотрела в землю.
— Ты как? — присел я рядом с ней и приобнял.
Но Тося не ответила. В её хрупком теле такое ощущение, что закончились силы. Всё, что она могла — смотреть перед собой и не моргать.
— Много сегодня операций. Половина солдат останется инвалидами. Ещё троих отправили в Дамаск. Один из них там и скончался. Короче, ещё один день на войне, — тихо сказала Тося.
Она глубоко вздохнула и прижалась ко мне сильнее.
— У тебя что нового?
— Слетал, прилетел, сидим и ждём команды.
— Текучка, верно? — уточнила Белецкая, и я подтвердил её мысль. — Саш, а что там насчёт свидания? Ты ведь обещал куда-то меня свозить.
— Ну, так обещанного три года ждут.
Тося закатила глаза и ткнула меня в бок.
— Так и знала.
— Обязательно свожу. Но в ближайшее время не получится.
— А мне сон приснился ночью. Я вышла из нашего женского модуля в Думейре, а ты для меня построили очень красивый дом. Большой, как терем на Руси. А я радостная забегаю к девочкам и хвастаюсь. Мол, теперь все будут жить в модуле, а я в отдельном доме. Странный сон…
Из палатки выглянула ещё одна медсестра, чьё лицо было сильно взмокшим.
— Антонина, там Борисыч зовёт. Ещё одна операция сейчас будет, — сказала девушка и скрылась внутри.
— Мне пора, — сказала Тося и, поцеловав меня, зашла в палатку.
Я же продолжил сидеть и переваривать сон, который приснился Антонине. Знать бы ещё, что он означает.
— Это типо намёк, чтоб я женился на ней? — проговорил я вслух.
И, похоже, меня услышали.
— Сон был с четверга на пятницу, — послышался из палатки голос Антонины.
Ну, точно на свадьбу намекает! Согласно приметам, сон с четверга на пятницу вещий. Похоже, что не отвертеться мне теперь.
Ночь, которую нам предстояло провести в вертолёте, была спокойной. Храп Иннокентия, от которого трясло всю грузовую кабину вертолёта не в счёт. Да и доносившиеся выстрелы и редкие взрывы с севера Идлиба тоже.
Я долго смотрел сквозь открытый иллюминатор, лёжа на лавке вдоль одного из бортов. Яркая луна буквально слепила своим светом, не давая спокойно заснуть.
— Саныч, я всё понимаю, но не до такой же степени. Он же не даёт мне и вам, уважаемому человеку, спать, — проворчал Хавкин, поднявшись с матраса, расстрелянного на полу грузовой кабины.
Кеша продолжал рычать на всю грузовую кабину и не собирался снижать громкость.
— Всё решается очень просто, Миша.
Взяв подушку, я запульнул её в Кешу.
Петров громко застонал. Потянувшись, он взял кинутую мной подушку. После этого медленно, перевернувшись набок, засунул её между ног.
Тут же «тигриный рык» Петрова стих.
— У тебя пятнадцать минут, чтобы уснуть. Спокойной ночи, — сказал я и перевернулся набок.
— Вот это уровень! — восхитился Хавкин и лёг на матрас.
С первыми лучами солнца началось движение на площадке. Причём задвигались все — и мы, и сирийцы.
Причина была простой — удар по командному пункту состоялся.
Теперь осталось эвакуировать группу Ивана. В течение часа мы сидели в готовности к вылету. Кеша места себе не находил и постоянно поправлял носимый аварийный запас. Хавкин откуда-то достал семечки и старался не думать о предстоящем вылете.
В это время к вертолёту подошёл Тобольский.
— Саныч, второй Ми-28 встал. Гидростистема в отказе. Как ты говоришь, дерьмо случается? — спросил Олег Игоревич.
— Да это уже не дерьмо. Тут в пору и арктического зверька вспомнить. А что сирийцы? — уточнил я.
Тобольский только развёл руками.
Вертолёты наших союзников в данный момент запускались и начинали разлетаться по своим задачам. Так что нам нужно было решать проблемы своими силами.
— Тогда готовим второй Ми-8? — спросил я.
— Другого варианта нет. Уже дал команду. Идём парой «восьмёрок». Я ведущий, ты ведомый, — ответил Тобольский.
Ситуация совсем плачевная, но и не лететь мы не можем.
Из своей палатки к нам приковылял Сопин и объяснил, откуда забирать группу.
— Игорь Геннадьевич, сейчас мы уже скрытно не подойдём. В этом районе очень много боевиков, — отметил я.
— Знаю. Ваши предложения? — спросил Сопин.
— Передать группе выйти сюда, — показал я на точку в глубине хребта Джебель-Ансария.
— Это горный массив. Там сесть будет сложно, — ответил Тобольский.
— Там есть седловина и подъём не самый большой. Группе несложно будет забраться, — предложил я.
Мы переглянулись с Тобольским и ждали ответа Сопина. Подумав, он согласился.
— Рисково, — сказал Игорь Геннадьевич.
— Значит будем рисковать. Ми-8 заберём тот, что вчера прилетел с грузом и личным составом. Готовимся, — сказал Олег Игоревич и пошёл в направлении своего Ми-8.
Сопин пожелал мне удачи и отправился к себе.
На вертолёт Тобольского уже подвешивали блоки с НАРами и ставили кормовой пулемёт. Сирийские техники не оставили нас в беде и оперативно организовали подвеску.
— Саныч, такое себе прикрытие в лице «пчёлки», — сказал Хавкин, продолжающий лузгать семечки.
— Какое есть. Или предлагаешь сольный проход выполнить? — спросил я и Миша замотал руками, рассыпав семечки на землю.
Из палатки Сопина выскочил один из офицеров и помчался в нашу сторону.
— Воздух! Воздух! — кричал он, бегом несясь к нам с картой в руках.
— Запускаемся, — дал я команду и запрыгнул в грузовую кабину.
Вспомогательная силовая установка загудела, пока нам объясняли план эвакуации. Однако, вести от помощника Сопина были не самые хорошие.
— Здесь. Это северная часть хребта Джебель-Ансария. Квадрат 7-14 по улитке 5. Командир группы сказал, что будут там.
Кеша быстро взглянул на карту, пока я запускал левый двигатель.
— Это в самой гуще позиций противника. Мы им буквально на голову сядем, — сказал Петров.
— Группа не выйдет в точку, что вы указали. Буран в окружении и ведёт бой, — назвал сотрудник Сопина позывной командира группы спецназа.
— Они в окружении? — уточнил я.
— Да. Связь с ними сейчас не работает. Так что изменить точку эвакуации мы в любом случае не сможем. Надо забирать только отсюда, мужики, — настоял офицер Сопина.
— 2-й, готовность к взлёту, — запросил у меня Тобольский в эфир.