Оторвавшись от стоянки, мы взяли курс на Масеран. Следом поднялись в воздух два Ми-8 с личным составом. А уж замыкали строй Ми-28, которые выполняли к тому же ещё и роль прикрытия «восьмёрок».
Полёт был спокойным. Никаких эксцессов, если не считать свербящую мысль — кто же скрывался за столь знакомым мне голосом в эфире?
— Площадку наблюдаю. Заход, — дал команду Тобольский на подлёте к Масерану.
Площадка была полностью тёмной. Никаких опознавательных знаков и освещения. Поэтому и заходили аккуратно, осматривая всё с помощью фар. Пару проходов пришлось сделать и Ми-8, прежде чем их экипажи нашли место для посадки.
В кромешной тьме, я завис над поверхностью и медленно опустился. Вертолёт слегка дёрнулся и застопорился на земле. Тут и начали включать фары автомобилей, которые приехали на площадку заранее. Стало уже не так темно и тоскливо. Я смог разглядеть и несколько палаток, выставленных в разных местах.
Открыв дверь кабины, я начал вылезать. Спустившись, я услышал, как за спиной ко мне приближались. Наверняка техники уже идут готовить вертолёт.
— Спасибо за матчасть! На сегодня всё… оу! — воскликнул я обернувшись.
Ну ничего себе какие люди!
Глава 4
Есть люди, с которыми я бы никогда не хотел больше увидеться. Дай бог им здоровья, конечно. А вот с этим человеком немного не так. Точнее, совсем не так!
— Александр Клюковкин, рад тебя видеть! — громко сказал, стоявший напротив меня Батыров и протянул мне руку.
И вот как мне теперь обращаться к этому академику⁈
— Димооон! — крикнул я на радостях.
Тут же Батыров обалдел, но в свете фонарей обиды на лице я не увидел. И если честно, то давно мне так не было приятно нарушать субординацию. Ведь, я полагаю, Батыров старше меня по должности.
— Эх, вот скучал я по этому обращению. Хоть это и не по уставу… И кстати, я уже подполковник — крепко обнимал меня Дмитрий.
К нам начал подходить народ, так что с обращением «Димон» надо будет повременить. Это неприлично и не уважительно, по отношению к моему другу и однополчанину.
Ух ты! Уже подполковник! А ведь уходил в Академию новоявленным капитаном 4 года назад.
— Вот мне скажи — ты все так звания будешь получать досрочно и в качестве поощрения? — тихо спросил я, намекнув Батырову, что он быстро дорос до подполковника.
— Всё по закону. Да и кто бы говорил! Я когда узнал, что Клюковкин — майор, несколько раз переспросил, — улыбнулся Дима, и мы ещё раз крепко обнялись.
За спиной Батырова уже стояла целая очередь военнослужащих, выпрямившихся по стойке «Смирно». Димон медленно развернулся к ним и подошёл ближе.
— Первое — связь. Устанавливаете, и сразу мне доклад. Я должен как можно быстрее поговорить с командованием. Второе — личный состав разместить и выставить охрану. Пока всё.
Батыров был суров как никогда. Сразу видно, что Академия пошла на пользу.
В свете луны и фар от автомобилей было видно, как по полю начали перемещаться солдаты и техсостав. Причём так быстро, будто у них в одном месте подгорает.
По словам Дмитрия, нашу площадку подскока командование решило оснастить всем необходимым. Сделать фактически полевой аэродром. Сюда заранее пригнали и взвод охраны, и представителей связи, и палатки устанавливать к нашему прилёту.
— Сергеевич, а ты теперь кто в Сирии по должности? — уточнил я, когда Батыров подошёл к моему вертолёту и начал осматривать его кабину с фонариком.
— Пока что заместитель командира смешанного авиационного полка. Был сюда назначен со своего тёплого местечка в управлении Армейской авиацией, как обладающий боевым опытом и не дюжим желанием, — сказал Батыров.
Ну вот теперь-то он точно не Димон. Должность в управлении — весьма хорошее распределение. Но меня ещё интересовал вопрос о состоянии его здоровья. Судя по его одежде и снаряжению, он вернулся на лётную работу.
— Прям-таки было желание? С твоими болячками только в Сирию ехать, — вспомнил я о тяжёлых ранениях Батырова.
Димон пожал плечами и достал… свои любимые сигареты БАМ. Как будто ничего более качественного не купить в Москве.
— Болячки прошли и не прошли одновременно. Три года меня мурыжили и вот вернули в строй. На Чкаловской восстановился в полётах, и через полгода направили сюда.
— Опасно. Ты давно не летал, — заметил я.
— Да нормально, — махнул Дима рукой и закурил.
Нет, это всё тот же Батыров. Вечно напряжённый командир, с бегающими глазами и знаток инструкций. Но я рад ему.
Сергеевич рассказал, что в семье всё хорошо. Светлана, супруга Димона, переживала, когда услышала, что его в Сирии отправляют. Мол не до конца от Афганистана ещё отошла, а тут опять.
— Ладно, Сан Саныч. Пойдём осматривать место для ночлега, — объявил Батыров.
Только мы отошли от вертолёта, как к Димону подбежал связист и начал докладывать о проблемах.
— Товарищ подполковник, аппарат громкоговорящей связи не работает. Мы не можем…
— Это не оправдание. Выполнить мою поставленную задачу и доложить. Сломался аппарат, значит чините. Нет кабеля, так давайте его привезём. В чём проблема? — перебил связиста Батыров.
— Всё понял. Ещё полчаса и будет готово, — отрапортовал связист.
— Через 35 минут поднимаю тангенту и выхожу на командование. Время пошло.
Связист убежал, а я был под впечатлением от изменений в поведении Дмитрия. Умеют людей учить в академии! Пока мы дошли до сооружённой для нас палатки, Батыров успел вздёрнуть ещё пару человек.
Пройдя мимо места стоянки Ми-28, Дмитрий решил подойти и поздороваться с техниками и инженером по вооружению. Его-то он и поймал с лёгким амбре.
— Что вы скажете в своё оправдание, товарищ лейтенант? Вы офицер? — сурово отчитывал Дмитрий одного из инженеров по вооружению.
— Так точно. В прошлом году окончил училище.
— Прекрасно. И куда попали служить?
— В Венгрию, товарищ подполковник…
— Это место не для вас. Вам на море надо служить. Карском! В качестве командира отделения бойцов, страдающих плоскостопием, с целью точной оценки воздействия радиации на мозги и потенцию военнослужащих. Устроить⁈
Вот так перепрограммировали Дмитрия Сергеевича! Такие фразы бросает, что надо записывать за ним.
— Я сделаю по вам выводы после первых боевых вылетов. Самые серьёзные выводы, товарищ лейтенант! — сказал Батыров и отпустил молодого инженера.
Как только мы отошли от вертолёта, я остановился увидев Тобольского, который шёл в нашем направлении. Димон предложил нам втроём обсудить завтрашнюю работу, а уже потом довести всё до инженерного и лётного состава.
Олег Игоревич и Димон поздоровались, познакомились и прошли вперёд меня в палатку. Я шёл следом.
Нашу брезентовую П-38 установили среди деревьев в небольшой лесопосадке. Только Батыров вошёл в палатку, как один из лётчиков подал команду.
— Товарищи…
— Не нужно, мужики. Всех приветствую, — поздоровался с каждым из лётчиков Батыров и занял свою кровать в дальнем углу.
Все быстро разложились и приготовились слушать указания Димона.
— Итак, наша задача — быть наготове к вылету. В какой-то степени, мы аварийно-спасательное подразделение, резерв ставки… подбирайте какие угодно названия. С началом операции мы с вами у вертолётов и ждём команду. Цели и курсы получаем уже после команды на вылет. Поэтому здесь самые подготовленные.
В этот момент руку поднял Рубен. Батыров разрешил ему сказать.
— Дмитрий Сергеевич, а вы же Герой Советского Союза и служили с майором Клюковкиным в Афганистане? — спросил Хачатрян.
Батыров улыбнулся и посмотрел на меня.
— Да. Было такое. Ещё и в Соколовке служили, но этот этап я предпочитаю не вспоминать.
— Конечно. Соколовка, Могоча, Магдагачи — весьма курортные места… — посмеялся Рубен, но тут же успокоился, когда на него посмотрел Батыров. — Виноват, товарищ подполковник.
— По делу есть вопросы? — уточнил Димон, но все промолчали.
Утро начиналось спокойно. Слегка открыв один глаз, я смотрел на свою руку, свисающую вниз с кровати. Кончики пальцев немного не доставали до деревянного настила, который был в палатке. Лучи солнца пробивались через вход и падали мне на ладонь, слегка пригревая её. Ветра не было, что заставляло всех в палатке изнывать от жары. И это несмотря на осень.
Подняв голову, я посмотрел на соседнюю кровать, где должен был спать Батыров. Но постель была заправлена. Даже одеяло натянуто, будто у солдата срочной службы. И в этот момент снаружи послышался топот ног.
— Быстрее! Команду не слышали⁈ — громко кричал кто-то на улице.
— Готовим! Быстрее!
— Давай АПАшку сюда!
Глаза у меня открылись моментально. Как и у остальных лётчиков. Тобольский и вовсе сразу встал и начал одеваться. Только в этот момент в палатку зашёл невысокого роста солдат в сирийской форме. В таком оливковом обмундировании ходили наши солдаты и многие офицеры.
— Товарищи… офицеры! Команда старшего оперативной группы — всем на КП, — сказал солдат, поправляя каску.
— Принято. Собираемся, — скомандовал Олег Игоревич, но все уже и так начали собираться.
Я быстро натянул тот самый песочный сирийский комбинезон, который мне подарили в больнице Аль-Асад. Другого у меня ведь теперь нет.
— Саныч, жилет, — передал Рашид Ибрагимов мне мой аварийный запас с обновлённым запасом магазинов.
— Автомат. Благодарю, — попросил я Рубена передать мне АКС из ящика.
Я быстро проверил экипировку. Жилет застёгнут, пистолет и магазины в наличии. Наколенный планшет в кармане. Кроссовки затянуты. Теперь и воевать можно!
Мы быстро переместились в небольшое строение, обтянутое маскировочной сетью. В округе таких построек было немного, но только это можно было использовать для нахождения там штаба. Просто только у этого строения была крыша.
— Да. Мы в готовности. Понял, начинаете, — услышал я Батырова, когда мы вошли на так называемое КП.
Димон неплохо здесь всё организовал. Тут и его рабочее место, и места офицеров связи. Даже место оперативного дежурного отмечено табличкой. В центре четыре стола, на которых разложена карта.