К Майку стала возвращаться ясность ума. Но вместе с ней и пронизывающая боль в области затылка. Где-то в глубине он даже был рад, что Анна осталась невредимой.
Он стал просчитывать время, с которого попался на крючок. Женщины. Искусные актрисы, способные вложить в свой взгляд столько заботы, что ему поверит любой мужчина.
«Она слишком хороша», – говорила ему Эллен в последний раз. «Слишком» означало предостережение. Но он не желал замечать.
– Готово. Мы перекодировали ноты в звуковую волну.
– Вводите, – приказала Анна.
Она сосредоточено смотрела на экран, который обрабатывал данные. Майк смотрел на Анну, пытаясь по ее мимике распознать, что происходит на дисплее. B тут их взгляды встретились. Майк явственно осознал, что всю жизнь она будет влюблять в себя мужчин, но сама никогда не сможет полюбить, так как Корпорация приложит все усилия, чтобы атрофировать у нее эти чувства. Она все время будет иметь дело с человеческими страстями, никогда не познав, что же в действительности они значат для человека.
Майк улыбнулся ей, этой юной девочке, ещё не знающей, что она сейчас делает.
На экране раздался сигнал, и Анна отвела взгляд. По её лицу Майк понял, что пароль сработал.
– Что ж, доктор Розенкц, вы нас не подвели. Активизация модуля памяти начнется через час. Теперь можно и отдохнуть.
Анна села напротив Майка и зажгла сигарету.
– Уберите всю эту грязь, живо, – бросила она офицерам.
Те быстро засуетились, вытирая тряпками кровь со стола и пола. Когда все было закончено, Анна приказала им удалиться.
– Нет, Майк, ну ты бы видел свои глаза, когда он достал пилу, – захохотала она. – Вот ради таких моментов я и люблю свою работу.
– Ты была весьма убедительна.
– Это ведь спектакль. Игра. А мы режиссёры. Захотим – убьём главного героя, захотим – ублажим его. Нет ничего приятнее, чем власть над другими. Все этого хотят, но не все могут в этом признаться. А с тобой было так легко – ты как пластилин поддавался на все. Единственной преградой была твоя домохозяйка Гэби. Мы упустили из виду, что ты поставил ей программу самообучения. И тот стимулятор, который я подсыпала тебе в бокал вина, она распознала сразу. Поэтому пришлось не пускать тебя домой все эти дни.
– Слушай Анна, может, дашь мне сигарету?
– Я не Анна, – огрызнулась она. – Моё настоящее имя тебе ни о чем не скажет, в отличие от Анны. Ведь так звали ту девушку из колледжа, которая тебе так нравилась в юности? Даже это мы брали в расчёт. Не говоря уже о том, что я несколько месяцев изучала и копировала интонации Эллен. Я была воплощением всего, о чем ты мечтал.
– Что вы сделали с Эллен?
– Ничего, – она пожала плечами. – С ней действительно произошёл несчастный случай. Как ни странно, в мире по-прежнему есть место и судьбе. Однако это плохо отразилось на делах Корпорации, потому что ты, её лучший сотрудник, оказался во власти эмоций. Если бы ни эти проклятые эмоции, мы бы уже давно вышли на международные рынки.
– А Джек?
– Джек с самого начала использовался нами. Он повёз тебя именно в тот ресторан, который располагался рядом с клубом. Затем ты встретил меня. Бармен подсыпал тебе в виски транквилизатор, и ты начал бредить мной. На следующий день соблазнить тебя не составило труда. И все шло хорошо, пока Джек, в сознание которого мы внедрили чёткую программу действий, не вышел из-под контроля. Под воздействием твоего эмоционального состояния, он неожиданно «прозрел», понял, что провоцирует на сотрудничество с Маррелом, которому нужен только пароль. Он знал о планах Корпорации и собирался тебе рассказать. Его пришлось убрать.
– Господи, неужели этот пароль стоит жизни?
– Конечно, стоит, – выпалила Анна. – Разве ты не понимаешь? Зная мысли других, мы подчиним себе весь мир. Маррел уже договорился о продаже партии Blackspace в Тихоокеанское содружество. К тому же, как ты догадываешься, эксперименты отделы бессмертия не прошли даром. У нас уже есть готовые «скафандры».
Раз были «скафандры», значит были и желающие. Все шло по самому худшему сценарию.
– Слушай, Анна, мы провели с тобой три дня. Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне?
– Нет, Майк, ничего. У меня в голове чип, блокирующий способность сопереживать, из-за чего мощность мозга взлетела до невероятных высот. Мы были первой партией эксперимента, проводимой Конфедерацией. И знаешь, что? После этого, я, наконец-то, почувствовала себя свободной. Я больше не подвержена настроению, не реагирую на обиды, никогда не грущу. Я стала управлять собой, а не эмоции мной. Я стала в тысячу раз сильнее, могу обрабатывать в разы больше информации, у меня больше нет страха. Мой потенциал превзошёл человеческий. Вы все сотканы из комплексов и сомнений, все ищите любви и заботы, хотите нравиться и получать удовольствие. Вы – эмоциональные наркоманы, внушившие себе высокий интеллект. Тогда как на деле внутри вас сидит монстр под красивым названием «чувствительность», который и управляет вами, как хочет. Вы – не хозяева самих себя, вы рабы. Мы же стали новыми людьми. Мы больше не будем отвлекаться на семью, дом или любовные романы, мы будем служить прогрессу. И станем самой развитой расой на земле.
– Природу нельзя обмануть. Если нарушится баланс между разумом и чувствами, наступит катастрофа.
– Эмоции, Майкл, это ошибка. Изначальный брак в ДНК, с которым человек столкнулся с самого начала. Война за лидерство велась в первобытном роду, потом в общине, потом между странами. И эта борьба отнимала жизни у миллионов людей. Ты считаешь, что природа поступила мудро, наделив людей тщеславием и алчностью? Это был сбой в системе изначального программирования. Мы его исправили. Со временем больше не будет войн. Всё будет подчинено единому порядку. И только тогда мы, как человечество, сможем выйти на новый этап развития. Майк, ты нужен нам. Ты сможешь создать новые изобретения. Ты больше не будешь переживать из-за Эллен, у тебя будет мощный стимул идти вперёд. Мы построим мир, свободный от предрассудков, иллюзий и страхов. Ты, наконец, начнёшь жить.
Майк не чувствовал пальцев. Рана на затылке кровоточила. Он понимал, что спорить с тем, у кого вырезали чувства, бесполезно. Она действовала в чётком соответствии с программой, которую в нее заложили, и её эйфория была искренней. Те люди, которые сделали из неё андроида, не забыли все-таки оставить одну существенную черту её психики – чувство собственной важности, эго. И все бы ничего, если бы это не являлось самым мощным способом контроля человеческой натуры.
– Слушай, может, все-таки дашь мне закурить? – попросил Майк. – Раз ты куришь, значит, это ещё входит в привычки суперлюдей? Табак, как и тараканы, похоже переживёт все глобальные изменения.
– Мне оставили это на время операции с тобой. Я должна была быть похожей.
Она зажгла вторую сигарету и поднесла ко рту Майка. Он затянулся одним губами.
Потом она обошла вокруг и разрезала ножом верёвку, связывавшую его руки.
– Какая щедрость, – Майк распрямил затёкшие кисти.
– Пожалуйста, кури на здоровье, – она протянула ему сигарету, которую он с трудом мог держать онемевшими пальцами.
– А от чего, собственно, такие как ты, получают удовольствие? – спросил он.
– Удовольствие? – удивилась Анна. – Да что это такое? Лишь придуманное людьми обозначение некоторых состояний. Причём, весьма примитивных. Мы испытываем не удовольствие, а чистый восторг.
– Но отчего?
– Разве ты ещё не понял? Мы строим новый тип общества. Формируем новый эволюционный вид. Это ощущение превосходит все доступные человеку состояния. Мы – совершенные. Твоя природа лишь переходная. И мы предлагаем тебе присоединиться. Мы освободим тебя от гнёта эмоций. В каждую минуту ты будешь ощущать полноту жизни, беззаботность и свободу. Разве этого мало?
Майк сделал последнюю глубокую затяжку.
– Знаешь, Анна, извини, если по привычки, я тебя какое-то время ещё буду так называть, но то, что ты предлагаешь, это даже слишком. Пожалуй, я только сейчас осознал, что к этому стремится каждый. И пока мы наделены способностью чувствовать, любить, сомневаться, нам никогда этого не достичь. Такова, вероятно, цена, данная нам при рождении. Но именно это делает нас людьми.
– Людьми несовершенными.
Майк дотронулся до затылка, чтобы прощупать рану. Пальцы окрасились кровью. В ушах звенело от пульсации вен.
«Ведь, по сути, она права. Наше тело – сложная биомашина. Оно живёт по своим законам, и мы не можем его контролировать. Мы рождаемся, взрослеем, стареем и умираем. Единственное, что отличает нас от роботов, это наше восприятие жизни, которое формируется чувствами. И, наверное, куда более привлекательно жить, не омрачая себя стрессами и тщетными попытками обрести смысл? Какое гениальное и простое решение – просто стереть чувства и не испытывать душевной боли. Сильных чувств. Сильной любви. Той, ради которой хочется жить».
Зато теперь Майк понял, почему оцифровывать чувства и эмоции у Блэкспейса не получалось. Экран с трудом их улавливал, они мгновенно испарялись, как рассеивается утренний туман. Решение проблемы не было вопросом времени, скорее природа сама сделала всё, чтобы эти переживания никогда нельзя было повторить или скопировать. Это было кодом нашего биологического вида. Человек был обречён на боль и страдание, но изменив эти настройки, превращался в нейромашину. Оцифровать и перенести интеллект таких как Анна или Маррел было легче простого. За отсутствием чувств они были идеальными кандидатами в отряд бессмертных. Да, бессмертие дозволялось, но ценой отказа от своей человечности. Майк почему-то не сомневался, что и таких нашлось бы не мало. Через 20 лет Землю населяли бы лишь красивые андроиды, выращивающие свои скафандры на специальных фермах.
– Знаешь, Анна, раз у меня все равно нет выбора, я соглашусь.
– Вот и славно.
– Но имею ли я право на одну просьбу? Blackspace – главное достижение моей жизни. После того, как вы сотрёте у ме