На фоне произошедшего пришлось приложить усилие, но всё же введя себя в отрешённое состояние, Ольга огнём нарисовала в воображении наработанные символы и потянулась к сознанью генерала. Не единожды обкатанная процедура и на этот раз пошла как обычно. В сознанье хлынули чужие эмоции, обрывки мыслей, образы воспоминаний. Большинство из них сопровождались душевной болью и весьма негативным окрасом, но фильтруя чужие эмоции Ольга всё глубже проникала в сознание сидящего перед ней человека. Отыскав в страшном мельтешении нужную нить, она удвоила усилия и попыталась вмешаться в процедуру принятия решений, но в этот момент что-то выбилось из привычного графика.
Сознанье генерала словно схлопнулось. Ольга почувствовала, как неведомая, страшная сила выдернула её испуганное сознание из собственного тела и вмиг обложив барьерами зашвырнула затрепыхавшееся в ужасе "я" в ледяную пустошь в которой нет ни конца, ни начала.
Оглохнув и ослепнув, не чувствуя ничего кроме дикого ужаса и невероятной, выжигающей разум дурноты, она теряя опору погрузилась в жуткие ощущения. Время потеряло счёт. Пленённому, разрываемому страшными чувствами сознанию женщины казалось, что в нечеловеческих страданиях она проводит мельтешащие мимо тысячелетия. Когда муки превысили все пределы, а ужас полностью растворил в себе измученный разум, её как использованную обёртку выплюнули назад, в план материального мира.
Женщина сдавленно вскрикнула и только тогда осознала, что пережитый ужас остался позади. Боясь поверить, что вновь обрела своё бренное тело, Ольга открыла глаза и тут же вспомнила всё предшествующее жуткому путешествию.
Встретившись взглядом с генералом Ольга отшатнулась. В глазах сидящего напротив человека она разглядела заинтересованность. Но заинтересованность эта не имела ничего общего с привычными понятиями. До сели добродушный генерал смотрел на Ольгу так, как учёный смотрит на микроба собственноручно взращённого в стеклянной пробирке.
- Именно это Ольга Михайловна я и имел в виду, когда говорил, что рассчитывать на чью-либо помощь вам не стоит. - Состроив доброжелательную мину изрёк генерал, - и даже на помощь замминистра, - добавил он приветливо улыбнувшись.
- Я всё поняла, - с трудом, словно вновь учась говорить, вымолвила покрывшаяся каплями холодного пота женщина.
- Как я понял, вы готовы выполнить мою маленькую просьбу?
- Конечно, - искренне ответила экстрасенс.
- Надеюсь, говорить вам, что стоит держать язык за зубами излишне?
Получив горячие заверения генерал протянул Ольге ключ от наручников.
- Пусть этот ключик послужит залогом успеха в наших кратковременных, но весьма продуктивных отношениях. Не смею вас задерживать.
2
Ясный, июльский день медленно клонился к закату. Изнывающий всю последнюю неделю от жары и смога город, затаился в ожидании долгожданной вечерней прохлады. Прокатившись по горизонту, солнце наконец-то скрылось за домами и тихий, разомлевший от зноя Московский дворик оказался во власти спасительной тени.
Безлюдный до этого двор словно по команде неведомого кукловода стал наполняться жизнью. На скамейках откуда ни возьмись появились вездесущие старушки. Молодые мамы, наконец дождавшись окончания невольного заточения рискнули вывести своих чад на улицу. По медленно остывающим дорожкам зашуршали колёса детских колясок. Высыпавшая на улицу ребятня постарше с каждой минутой всё более входя в раж задорно резвилась на детской площадке.
Дворик постепенно наполнился жизнью и детским гомоном, но смотревший на проснувшееся буйство жизни сквозь пыльное окно подъезда полицейский ничего этого не замечал.
Стоя на лестничной площадке между вторым и третьим этажами рядовой патрульно-постовой службы города Максим Савин с трудом сдерживал рвотные позывы. Желудок то и дело пытался исторгнуть содержимое и лишь невероятные усилия позволяли Максу не ударить в грязь, в первый же день службы.
Бледное, усыпанное веснушками лицо покрылось испариной. Побелевшие губы то и дело кривились в непроизвольных судорогах.
На третьем этаже хлопнула дверь злополучной квартиры и по лестнице прошуршали лёгкие шаги.
- Ну что пехота, - послышался за спиной хрипловатый голос старшего опера, - оклемался?
Ощутив на плече тяжёлую ладонь Сергеича, Максим обернулся и встретился с сочувствующим взглядом пронзительных карих глаз.
- Хреново мне что-то, - выдавил он с трудом.
- Ничего бывает, - с авторитетными нотками в голосе успокоил опер, - я когда свой первый труп увидел, мало чем от тебя отличался. Привыкнешь.
- Ладно бы труп, - отерев ладонью выступивший на лице капли пота выдавил Максим, - здесь же вообще каша какая-то.
- Это да, - согласился Сергеич.
- Что с ним случилось?
Сергеич, неизменная, прошедшая огни и воды душа отдела, с первой секунды знакомства вызвавший в Максиме чувство глубокого расположения задумался, а затем пожал плечами.
- Не знаю, - признался всё знающий оперативник, - честно говоря, сам впервые такое вижу. Даже в командировках, при всём разнообразии летальных исходов такого не встречал. Можно предположить, что на шею бедняге подвесили и жахнули килограмм тротила, но в квартире нет разрушений, а половина туловища разбрызгана клочьями по всей комнате.
Получив нежданную поддержку Максим воспрял духом. Удивительно, но простые, ни к чему не обязывающие слова опера, будто услышанные собственным организмом заметно урезонили содрогающийся в спазмах желудок. Пугающие насмешками отдела мысли выветрились и он с благодарностью посмотрел на одетого в тёртые джинсы и футболку сослуживца.
- Как-то всё это странно, - вернувшись мыслями к причине своего состояния, вымолвил он.
- Не то слово, - согласился Сергеич, - ни о чём подобном я даже не слышал, но как говорится, следствие покажет.
Внизу хлопнула дверь подъезда.
- Ну вот и следаки пожаловали, - обрадовался опер, - что-то быстро они сегодня.
Отскакивая эхом от стен подъезда, звук медленных, неуверенных шагов добрался до площадки второго этажа. Обладатель шаркающей походки на миг остановился, шумно выдохнул и двинулся дальше.
То, что ползущий по лестнице в единственном числе и к следственной бригаде вряд ли имеет отношение, поняли сразу. Но тем не менее оба обернулись и с интересом ждали когда шаркающий по подъезду человек покажется в поле зрения.
Возможно при других обстоятельствах, вид выплывшего с площадки второго этажа чучела вызвал бы в Максиме улыбку, но в данный момент улыбаться совсем не тянуло.
Первое, что бросилось в глаза, это хоть и чистый, но совершенно заношенный классический костюм. Серое, в светлую полоску произведение модельеров семидесятых, на несколько размеров превосходило своего обладателя и висело на высоком, худощавом мужчине словно на вешалке. Пыльные, стоптанные башмаки, мятый ворот рубашки, невообразимой расцветки галстук колоритно дополнили общую картину.
"Бомж" - отозвалось мыслью первое впечатление. "Видно знает, что домофон в подъезде сломан, вот и решил присмотреть место для ночлега" - думал Максим глядя на светлые, давно нечесаные волосы свисающие с низко опущенной головы и не дающие рассмотреть лицо обладателя столь колоритной внешности.
Поднявшись по лестнице и уперевшись взглядом в две пары стоящих на площадке ног, бомж оторвал подбородок от груди и подняв голову проскользил по полицейским равнодушным взглядом.
Бомжом оказался молодой, лет двадцати с небольшим парень, который вновь свесил на грудь голову и прошаркал дальше. Посмотрев в сутулую спину преодолевающего очередной лестничный пролёт доходяги, Максим повернулся к Сергеичу и едва слышно произнёс.
- Бомжара, - кивнул он в сторону парня, - может в отдел его, для профилактики.
- Нет, - отрицательно качнул головой Сергеич, - не бомж. - Видя вопрос в глазах новичка пояснил. - Чистый он, одежда чистая, волосы, воротник, запаха нет, так чудик какой-то, живёт здесь, наверное.
К удивлению обоих, объект их внимания поднявшись на третий этаж остановился, а затем протянув руку позвонил в ту самую квартиру от которой у Максима по спине до сих пор бежали мурашки.
- Вы к кому уважаемый? - подорвался Сергеич и в два прыжка оказался перед парнем.
- Я? - от неожиданности он шарахнулся от оперативника, но тот со знаньем дела придержал его за руку.
- Конечно вы, больше здесь вроде никого нет. Живёте здесь? - Кивнул Сергеич в сторону злополучной двери.
- Не-е-ет, - вторило подъездное эхо неприятному, скрипучему голосу, - Я к Валентину Леонидовичу пришёл.
- Родственник?
- Нет, - мотнул головой парень, - работаю у него. - А почему вы спрашиваете? С этими словами он повернул лицо к поднявшемуся на пару ступеней Максиму и внимательно осмотрел его форму.
Только сейчас Максиму бросился в глаза серый, болезненный цвет лица молодого человека. Максим в подробностях рассмотрел слегка приплющенный нос, высокий лоб и узкие, обтянутые прыщавой кожей скулы. Внешность парня произвела отталкивающее впечатление.
- Что случилось? - Вновь подняв на опера бесцветные, какие-то потухшие глаза спросил незнакомец.
- Валентин Леонидович мёртв.
Сергеич хотел добавить, что опознания ещё не было и не факт, что в квартире именно тот человек, о котором идёт речь, но не успел. Ноги худощавого верзилы подломились и он начал медленно валиться на оперативника.
- Тихо, тихо, - зашептал Сергеич, схватив парня за руки и прислонив к стене, - стой не падай. Вот так, дыши, дыши глубже.
Видя, что верзила подаёт признаки жизни Сергеич вцепился ему в плечи и несколько раз ощутимо встряхнул.
- К-как? - Отерев рукавом трясущиеся губы, с трудом выдавил парень. - Как, что случилось?
- Ты сам то кто такой? - Перешёл на ты опер.
- Я Денис Шепельнов, мы с Валентином Леонидовичем работаем..., работали вместе. Скажите, что случилось, почему он умер?