— Соколов, ты в порядке? — раздалось из-за двери, и Пашка подскочил снова. — Тебе не нужна помощь?
— Я нормально, всё почти прошло! — крикнул он. И залез в свой анатомический справочник, убирая без следа болючий ожог.
Ангелица смотрела на это с брезгливостью.
— Таков предел твоих мечтаний? Ты думаешь, что властью управлять своим же телом, получил что-то важное и незаменимое? Человек не умеет управлять! Он не в силах управиться даже с собственными чаяниями!
Пашка, морщась от остывшей мокрой футболки, липнущей к животу, подошёл к приоткрытому балкону. А землю-то он высыпал прямо в набивку. Как её достать, да ещё и после стирки?
На боковине пестрела красным швом дорожка аккуратных стежков. Дырку Зинка, очевидно, обнаружила и устранила.
Он закусил губу.
Балкон был не застеклённым.
Вздохнув, Пашка отцепил все пять прищепок и собрался кинуть подушку с Зинкиного пятого этажа.
— Не забудь её подобрать и унести, — процедила ангелица. — Я так уже делала. Раба Зинаида спустилась вниз и вернула всё обратно, ещё и перед соседкой с первого этажа за сломанные цветы в палисаднике извинилась.
Пашка глянул с балкона вниз и постарался запулить снарядом подальше, но и не к подъезду, и не на дорогу. Вдруг внимательная соседка запомнила Зинкину подушку и как назло припрётся с ней снова?
Ещё надо, чтобы в ветках не застряла. Она ж лёгкая.
Подушка благополучно свалилась куда-то в траву, даже не на клумбочку у дома. Несколько человек из прохожих повернули головы, и Пашка поспешно присел.
— За это, Павел, я тебя благодарю, — сказала за спиной противная ангелица. — Жаль, что свет не зажёгся в тебе раньше. Жаль, что ты себя погубил.
— Вместо того чтобы умничать, лучше бы помогли! — огрызнулся снова Пашка. Тётка бесила неимоверно.
— Я помогаю, — вскинула голову она. — Помогаю рабе Божьей Зинаиде от тебя уберечься. Ступай прочь из её дома и более не показывайся на её пороге.
— Ещё чего⁈
Тётка сощурилась.
— Если ты грезишь вновь принести свой дар…
— Да я сам хотел землю забрать! — возмутился Пашка от всего сердца.
— Как же, как же… — состроила невообразимую гримасу собеседница.
— Вы бы лучше защитили меня от Лаврикова, если он возбухнёт! — проворчал младший Соколов. — Так-то это его земля. Это не я, а он Зинку атакует!
— О людях, старших возрастом и почти святых душой, принято говорить с уважением, — попеняла тётка.
Не, с такой точно каши не сваришь. И фиг она поможет! Такая даже и не слушает. Толку с неё ноль, одно расстройство. Даром что ангел.
Пашка натянул мокрую футболку за край и пошёл к двери из комнаты.
— Соколов, ты как? Волдыри пошли? — встретила его встревоженная Зинка в коридоре. — Может, ещё подержать? Есть бинт, давай повязку сделаем?
— Не. Спасибо, хорошая мазь, — отчитался Пашка. — Полный порядок. На меня не сильно попало, только на шмотки. Простите за чай.
— Ну что ты! Ничего страшного! Вот хорошо, а я разнервничалась. Держи, надевай пока мою футболку, а твою спасать надо. В стирку закину на быстрый режим. Потом попробую высушить экстренными мерами… Штаны, может, тоже? — помедлила она.
— Не стыдно рабу Божью принуждать рубахи бесу стирать? — привязалась ангелица.
Пашка чуть не взвыл. И как таких настырных вообще берут на небо⁈
Расставаться с джинсами он отказался, а когда Зинка ушла в ванную, просушил их игрой.
— Оно-то, конечно, стоило души — научиться убирать мокрые пятна, — не унималась ангелица.
— Я. Не. Продавал. Душу! — засвистел Пашка. — Да слушаете вы вообще или нет⁈ Я не знал, что так будет! Я окнул лицензионное соглашение! В прилоге! Игрухе! Не догоняешь?
— Я умерла в семнадцатом веке, — ехидно уведомила тётка. — Похабных новомодных слов не знаю и знать не хочу. Кого должна я догонять, нечистый Павел? Твои упущенные возможности?
— Да чтоб тебя! — выругался Пашка. — Я не читал этот долбанный договор! — просвистел он, но продолжить не успел: Зинка вернулась на кухню.
— Руками застирала, где пятна, так высохнет быстрее, — отчиталась она и заулыбалась приветливо, как раньше. — Как ты вообще, Соколов, поживаешь? Вот, я новый чай приготовила и убралась тут, пока ты лечился. — Зинка переставила на стол спасённые пирожные и села на табуретку. — Как лето у тебя проходит? С родителями что? Но ты, если не хочешь — не рассказывай, — тут же спохватилась она и смутилась.
Врать математичке Пашка не хотел и потому воспользовался предложением о невмешательстве. Он вообще стремился уйти поскорее, хоть бы и в мокрой футболке. И не только из-за подушки в палисаднике, но и потому что ангелица постоянно торчала рядом и принялась вставлять в их диалог свои комментарии, довольно-таки едкие для существа святого.
Было ли Пашке в обществе ангела некомфортно потому, что он сам — бес, установить наверняка не удалось. Но присутствовало подозрение, что просто тётка попалась гадостная.
А тут ещё и Толик внезапно прислал сообщение, что неплохо бы к нему зарулить и погамать в плойку, хотя это точно было не в тему.
«Ты разве не на водохранилище с предками?» — настрочил младший Соколов в ответ, пытаясь поддерживать диалог, незаметно клацать по клаве телефона одной рукой, пить чай, игнорировать ангелицу, не думать о подушке и сохранить при всём этом соображалку на минималках.
«Да моя журналистка не смогла в последний момент, и я родителей одних отправил. Чё мне там делать на природе?» — написал Толик.
— Машенька, вот, пока у меня от босяцких повадок не отучилась, представляешь, напрудила лужу прямо на кровати. Надеюсь, смогу от такого отвадить, — говорила Зинка. — А некоторых котиков умудряются приучить свои дела в унитаз делать, подумай только!
— Что ты хочешь от неё? Почему не уходишь? Ещё какую подлость задумал? — не умолкала ангелица. — Раба Божья Зинаида под моей защитой. Ступай, откуда явился! Ты в этом доме сделал уже всё.
«Переплывать Суру, рубить дрова и бегать по травке», — написал Пашка Толику.
— Кота — на унитаз⁈ — сказал он Зинке вслух.
А на опять утратившую крылья тётку зыркнул недобро. Начинала трещать башка.
— Да, представляешь, с помощью лотка такого с разными кольцами и отверстиями выучивают. Но, боюсь, Машенька уже сильно взрослая для такой науки, — засмеялась математичка.
Ангелица забубнила что-то, сильно похожее на монотонную молитву-псалом, как на пасхальной службе, куда двенадцатилетнего Пашку когда-то случайно прицепом прихватили предки. И триггернуло сразу, потому что в церкви ему тогда очень сильно не понравилось. А может, ему вообще теперь такое слушать нельзя.
Пашка почесал плечо и заёрзал.
А тут ещё и Толик припечатал внезапно в мессенджере:
«Обхохочешься, дебил. Прям ржака ржачная. Сам придумал?»
Пашка заморгал, пытаясь за молитвенными песнопениями ангелов и кольцами для унитазов вкурить, почему у друга бомбануло. Перечитал три раза своё сообщение. Это чё за ПМС на ровном месте?
Толик не унимался:
«Шутник года, Петросян 2018! Может, тебе в стендаперы податься? Тыкалкой своей будешь всем ржать нажимать! Миллионером станешь!»
Да что за на фиг⁈
«В жопу иди!» — окончательно добил Толик и внезапно Пашку заблокировал: у контакта пропала аватарка, а пять вопросительных знаков от младшего Соколова так и остались висеть с одной галочкой.
Пашка хлопнул глазами.
Это что вообще было?
Зинка продолжала про унитазы. То ли от псалмов, то ли из-за обливания сладким чаем, но Пашка зачесался уже весь. Надо было валить…
Футболку удалось отвоевать мокрой, сославшись на сообщение от матери, якобы его позвавшей срочно топать домой. За то игруха всучила «тет» лжесвидетельства.
Подушка без наволочки оказалась на месте, валялась в палисаднике перед домом, и её удалось изъять, а потом кинуть в мусорные баки в соседнем дворе. Интересно, Лавриков припрётся вставлять Пашке пиздюлей за самовольство? И если припрётся, то в каком виде?
Не хватало ему ещё сменить Лилю и доставать до победного!
А от мысли, что в отместку за подушку Лавриков может Лилю найти и слить ей Пашкин адрес, вообще в пот бросило. И ещё продолжал Соколов-младший почему-то чесаться, особенно там, где торчала теперь непривычная борода.
И ко всему ещё и Толикова истерика!
Зайти к нему, что ли?
С Вадимом Якушевичем сейчас разбираться точно не стоит, там думать надо, а от псалмов башка гудит, и даже непонятно, что именно посмотреть в анатомическом справочнике, чтобы это пофиксить. Давление? Ширину сосудов? Или как?
В итоге зашёл Пашка сначала в аптеку за колёсами, которые точно знают, на что влиять, а потом в Толиков двор и подъезд. Прояснять ситуацию.
Поднялся на этаж и позвонил в дверь.
Открывал Толик очень долго, хотя шум и возню в квартире Пашка услышал почти сразу. Что-то громыхало и стучало. Прибирается, что ли? Совсем ошизел?
Или он собирается ныкаться⁈
Пашка двинул ногой в створку и прикрикнул:
— Открывай, истеричка! А то сам войду! Слышь!
Он уже успел разозлиться так, что дали дракона.
Наконец замок щёлкнул, и Толик открыл.
Набравший в грудь воздуха, чтобы пропесочить за нерасторопность и бабские припадки, Пашка подавился на полувздохе.
Сначала он увидел костыль под правым плечом своего хмурого, насупленного приятеля.
А потом пустую ниже колена штанину правой ноги.
Глава 16Альтернативная реальность Толика
— Что это⁈ — вытаращил глаза Пашка. — Что это, мля⁈ Где твоя нога⁈
Лицо Толика искривила судорога, он чуть пошатнулся, попытался быстро отступить, опираясь на костыль, и захлопнуть дверь — но Пашка подставил кроссовку.
— Пошёл на хуй, ёбаный шут!!! — заорал Толик и чуть не упал. Он жалко и беспомощно привалился плечом к стене. — Иди острить в кабаки! Клоун недоделанный!
— Я не… что случилась⁈ — ошалевший Пашка почти насильно ввалился в квартиру. Он не мог отвести глаз от пустой, напрочь пустой штанины. — Какого хера⁈