— Пашок, — стиснул зубы Толик, — иди развлекайся с Марципаном своим! Проваливай на хрен! Тебе не надо меня жалеть! Ты можешь просто забить на меня, как забивал не раз! Только уже не возвращайся!
— Куда делась нога, я тебя спрашиваю⁈ — почти проорал Пашка. — У тебя в среду, блять, была на месте нога! Ты даже не в койке! Как такое может случиться⁈
— В жопу, может, тебе остатки ноги засунуть⁈ — просвистел Толик. — Ты реально веришь, что ржать надо мной — норм? Проваливай!
— Толян… — Пашка попытался взять себя в руки. — Пожалуйста, просто объясни.
— Что тебе объяснить?
— Куда делась твоя нога⁈
— Иди на хуй. — Толик всем весом навалился на стену и попытался двинуть Пашку костылём, но удар получился слабым.
— Тебе сложно объяснить? — уже едва ли не обиделся Пашка. Фига се, блин, у человека ноги нет, и он не может рассказать, куда она подевалась, лучшему другу!
— Мне не смешно. Свали нах! — не сдался раскрасневшийся от злобы Толик.
— Да не смеюсь я! — вспылил Пашка. — Давай я верну твою ногу игрухой.
Толик поменялся в лице.
— Ты говорил, что не сможешь, — побелевшими вдруг губами сказал он. — Что меня тогда в клетку посадят и будут изучать в закрытых лабораториях до смерти.
— Я говорил⁈ — выпучил глаза младший Соколов. — Когда я такое говорил⁈
— Пашок, — куда менее агрессивно, но всё ещё с неподдельной обидой и злобой процедил Толик, — если ты реально можешь вернуть мне ноги… Но если это ты опять решил ржачно шутить, правда: свали и забудь. Я за эти два года привык, что превратился в мусор и им останусь почти для всех навсегда. Тебе не обязательно…
— Какие два года⁈ — перебил Пашка.
— После ампутации, мля! Ты спецом меня выводишь⁈ На фига⁈ Ты считаешь, мне мало⁈
Соколов-младший схватился за голову.
— Ты почему решил, что у тебя нет ноги два года⁈ — чуть ли не провыл он.
Толик сверкнул глазами.
— Нет, серьёзно! — Пашка даже нагнулся и, получив удар локтем, смял пустую штанину на предмет даунских фокусов. Но нога отсутствовала. — Сука, не дерись! У тебя была нога в среду, ты приходил ко мне домой! Мы сидели на кухне! Блять! Можно… можно я залезу в твоё инфо и посмотрю историю?
— Те делать не хер⁈ — прорвало Толика окончательно, и изо рта при крике полетели капельки слюны. — Мне в восьмом классе ампутировали ногу из-за сепсиса! Спасибо, конечно, что ты всё ещё со мной дружишь, но с таким уебанским юмором лучше на фиг свали!!!
— Можно я посмотрю твоё инфо и потом сразу верну ногу на место прилогой? — уточнил Пашка.
И Толик мигом превратился в другого человека. Перестал орать, злиться, ерепениться. Присмирел и изменился даже на вид, будто лицо заменили на похожее, но не это. К тому же оно из красного сделалось белым в секунду.
— Ты… можешь… убрать инвалидность? А как же все и лаборатории? — почти что прошептал он.
— Есть адаптация восприятия. Я могу… — Пашка запнулся, и сам побелел.
— Что ты можешь? — дрожащим голосом уточнил друг.
— Адаптация… Погоди-ка… — В башке у Пашки стремительно завертелись шестерёнки, но пока в разные стороны без всякой системы. Было только ощущение, что он уловил какую-то ниточку… — Ты с кем-то ссорился? Недавно? Пересекался? Из пользователей? С Островской там не срался? Ну, с бабой Макса?
— Какого Макса?
— Брата твоей девушки, блин! — буркнул Пашка и получил по морде. Сильно, с размаху и на этот раз метко. — Су-у-у… что ты… — взвыл он перекошенным ртом. Давать сдачи чуваку без ноги рука не поднялась.
— У меня нет и не может быть девушки, блять! — проревел Толик, к которому вернулась вся сдувшаяся ярость.
— А Яна⁈ — прохрипел и тут же поморщился от боли Пашка. Засадили ему знатно!
— Слушай, Пашок, — подрагивая сказал друг, — если я тебе слил, что эта журналистка крутая, если она меня жалеет и приходит после интервью, это не значит, что ты можешь стебаться надо мной и…
Пашка вытащил телефон и вырубил Толикову энергию на фиг, свободной рукой сжимая пульсирующую челюсть. Потом убрал последствия нападения на свою персону, закрыл входную дверь и сел на пол перед бесчувственным другом.
Как он и заподозрил минуту назад, в истории Толиковой памяти числились одни сплошные фейки. Типа в сентябре 2015-го они с Пашкой свалили на незавершённую стройку неподалёку, хотя батя Толика это чётко и популярно запретил, и там Толян расхерачил ногу и новенький ботинок на хрен каким-то обсосанным штырём. Заметая следы преступлений, дело это он скрывал. Поднявшуюся температуру выдавал за результат простуды, с кровати не вставал и хромую, опухающую ступню не светил. Так он почти неделю водил за нос мамку и батю, пока не увезли Толика на «скорой» почти без сознания и не вернули совсем без ноги, от которой распространился сепсис.
Вся жизнь Пашкиного друга изменилась, хотя ему удалось остаться учиться в прежней школе, где, безногого, его люто травили Славка и его прихлебатели. Яна по этой липе писала статью о жертвах не оказанной вовремя помощи на какой-то сайтик, нашла его в вк и обратилась за интервью, а потом они стали то и дело общаться — как друзья и не более, хотя безногий Толик в неё втюрился по самые помидоры. Все события жизни и социальные связи друга были исковерканы до неузнаваемости в этой фейковой муре, Пашка чуть глаза не выронил на пол, пока клацал некоторые видосы из истории в башке друга.
Это могла устроить только такая тварь, как Островская! Больше некому!
Ну, сучара…
В прилоге дали дракона.
Пашка стиснул зубы, разбил достижение за гнев на звёздочки и навёл на Толика камеру. Залез в анатомический справочник. Вернул ногу и адаптировал восприятие. Забыл только вовремя поднять башку и глянуть, как конечности на деле отрастают: когда спохватился, Толик валялся у плинтуса целый и даже в обоих носках.
Наверное, лучше ему про это не рассказывать. Так и в дурку уехать недолго, если знать и поверить, что любое твоё чёткое воспоминание может быть сляпано парой тыков в экран каким-нибудь долбодятлом.
Пашка полез в память и просмотрел адаптированный видос своего «визита в гости». На кадрах он сам, Павел Андреевич Соколов, в полном искреннейшем ахуе допытывался, откуда у Толика взялась давно ампутированная нога.
Да ну чтоб его! Издевается, в натуре, прилога!
Не, ну это надо ж как-то объяснить, такое снижением важности не пофиксишь.
Срань Господня!
Игруха радостно вручила «гимель» за богохульство.
Пришлось врубать Толика на место и кое-как растолковывать ситуацию, хотя на этот раз друг не поверил ни единому Пашкиному слову, даже когда младший Соколов показал подлинный видос из собственной памяти о том, как Толик открыл ему дверь.
— Ща нейросетки и не такое сляпают, — проворчал он, отсмотрев ролик. — Не гони. Это ты пургу нёс, что у меня ноги быть не должно, как припизднутый!
Хотел Пашка поспорить, а потом передумал и заявил, что решил Толика приколоть, типа не удержался. А его не проведёшь, даже и игрухой этой.
Остался прежний ногастый Толик довольным, даже когда Пашка в плойку гамать отказался и свалил по-быстрому.
Выйдя на улицу, сел он жопой на бордюр, выкурил две сижки, собираясь с мыслями (и всяко стараясь прекратить вызверяться), а потом написал Островской в телегу. Что встретиться надо.
Она тут же ответила, типа никак не может. Чем полностью себя выдала.
«Найду тебя всё равно, блять!» — написал Пашка свирепо, смахнув пуш с новым драконом.
«Через полчаса за школой», — после очень долгой, минут в пять, а то и семь, паузы ответили в чате.
Ну-ну. Дебилка недоделанная. Вот и на что она рассчитывала, бляха муха⁈ Ну на что⁈ Что у него баллов мало на балансе? Какой смысл в этой лаже⁈
Явившаяся на стрелку Островская Пашку не признала. Он на фоне волнений как-то подзабыл о своём маскарадном преображении, даже борода после потрясений у Толика перестала чесаться и напоминать о себе.
Островская же так и подпрыгнула, когда левый чел, проходивший мимо, вдруг заговорил Пашкиным голосом.
— Это что за на фиг⁈ — вытаращила зенки ненавистная товарка по душепродавству.
— Это тебя вообще ебать не должно, — отрезал Пашка. — Жопу свою игровую и сисяры с губищами комментируй.
— А вместо большой машины у тебя теперь стручок, как у жителей Африки? Под стать содержанию головы? — съёрничала Островская, то и дело скача нервным взглядом с Пашкиной новой рожи на руки. Они были пустыми, но телефон торчал из заднего кармана штанов так, чтобы выхватить быстро. А попробует напасть со своими приколами Капитана Америки, так он её удивит похлеще, чем изменениями рожи! Тоже уж прокачался по-всякому!
— Считаешь, что я тупой⁈ — поинтересовался Пашка свирепо. — Что не пойму ни фига, так ты подумала?
Островская изменилась в лице, чуть дёрнулась назад, словно отпрянула, но всего на пару сантиметров, верхней частью корпуса. А потом стиснула зубы и прищурилась.
— Ну не особо острый, как по опыту, — с вызовом уведомила она. — Хотя чьи мозги поюзать вроде ориентируешься. Так что и мне не мешай. Как ты это сделал?
— А много ума не надо! — парировал Пашка. — Только ты одна такая сука и живодёрка!
По лицу Островской скользнуло недоумение, и она сузила глаза больше.
— Я такая сука, чтобы?.. — подозрительно уточнила ненавистная собеседница.
— Чтобы Толяна без ноги оставить! — крикнул Пашка, чувствуя жопой вибрацию: факт опять дракон. — Ещё раз такое вычудишь, я твоему Максу хер оттяпаю, поняла? Безвозвратно!
— Кто такой Толян? Какие ещё ноги? — У Островской и следа не осталось от растерянности, она пошла в наступление.
— Парень сестры твоего хахаля! Тебя вот этот момент вообще не колышет⁈ — повысил голос младший Соколов. — На сеструху Макса пох? Или ты и её проучить так решила⁈
— У тебя крыша протекла, сходи проверься, хотя бы через приложение! — бросила брезгливо Островская.
— Ты мне зубы не заговаривай! — просвистел Пашка. — А то заява быстро в ментовке материализуется! — внушительно напомнил он. — Долго будешь баллы копить, чтобы всё это вернуть обратно!