— Твою же мать! Я ни хрена не поняла из того, что он нес утром! — высокая красивая брюнетка совсем не стесняется в выражениях. Мне бы мама за такие слова по губам надавала. Даже сейчас, когда мне уже двадцать. — Я не понимаю, ему бабы не дают, что ли? Чего он такой недотрах… ладно, ладно… неудовлетворенный, я хотела сказать.
— Ты просто злишься. Сама не веришь, что говоришь, — второй голос немного мягче, и, главное, слова совсем другие. — Не думаю, что с такой внешностью и с такой сильной мужской энергетикой у него может быть недостаток в девушках. Просто… не знаю, бывают просто… настоящие сволочи! Редкостные гады!
Ого, а вторая девчонка тоже завелась. Интересно, о ком это они?
— Не думала, что он и тебя завалит. Ладно я, ни черта не подготовилась, но ты-то…
— Маш, у меня слабый английский. А Холодов, у него очень высокие требования.
— Гад! Натуральный английский гад. Гореть ему в аду! — зло выкрикивает брюнетка и с шумом отодвигает стул, явно не обращая внимания на притихших рядом перваков.
Гад, значит, английский… Смотрю на телефон, у меня всего шесть минут, чтобы добежать до аудитории на третьем этаже и встретиться с этим самым английским гадом.
Я опаздываю, вижу, как в конце коридора чья-то рука закрывает дверь аудитории. Елки-палки! Только этого не хватало. Подбегаю к двери и, едва переведя дыхание, стучу. Тук, тук, тук!
Глава 4
— Круто ты обосновался. Жаль, в гости нечасто зовешь.
Старый седой волк. Говоришь, первый раз у меня здесь… Врешь. И ведь знает, что я знаю о его вранье. Я насчитал три его появления в моей квартире с тех пор, как вернулся в этот город. И это только то, что я заметил. Десять лет здесь не был, да и не скучал особо. Обычная провинциальная дыра с жалким набором развлечений. Непригодная для обычной жизни. То, что сейчас надо.
— Да ты за два месяца и звонил-то всего…
— Занят был. Не обижайся, Слав.
Вот же хитрый сыч. Помнит, что я с детства ненавидел, когда меня так называли. Ярослав, Яр, даже Ярик. Что угодно, кроме «Слава». Хуже этого только «Славик». Но я давно уже не бью до крови каждого, кто посмеет меня так назвать. Только если…
— Ну так как?
— Не лучшее место в моей жизни, но и не самое поганое. Так легко спутать мадам из эскорта со студенткой… Но год протяну. А там посмотрим.
— Спасибо. Я обещал твоей матери, что буду приглядывать за тобой. А то ты у нас бойкий.
— Учителя хорошие были, пока мать личную жизнь устраивала.
Он понимающе усмехается. Я ни разу не слышал от него ничего плохого в адрес матери, но знаю, что не любит ее. Сильно не любит. А она его до смерти боится, не помню даже, когда они виделись в последний раз. Хотя тогда меня с ним не побоялась оставить… на пятнадцать лет.
— Не скучаешь, значит? — Он кивает на закрытую дверь. Из спальни за все время, что мы сидим у камина, не донеслось ни звука. Я даже сам забыл, что там кое-кто есть, но старый волк… Нюх у него, сука, феноменальный. Поэтому и держится столько лет на своем месте. Или подкупил консьержку. Скорее второе.
— Не скучаю. Ты же знаешь, кто там, — отвечаю, показывая на дверь, но он даже не смотрит в ту сторону.
Зачем ты пришел, дядя Вася? Родственные узы тут явно ни при чем. Ты же ничего просто так не делаешь.
— Я слышал, весело проводишь время на своей новой работе. Салага!
Злится старик, решил, что ли, меня как ребенка отчитать? Смешно даже.
— Развлекаюсь как умею. Кофе будешь?
Знаю, что бывший спецназовец давно не пьет ничего возбуждающего, но мне просто хочется потянуть время. Ну и позлить сыча. Как раньше.
— Ты зачем члены резиновые двум бабам из ректората прислал? Смешно тебе? Решил повторить школьный успех? Тебе тридцатник скоро! Придурок.
Приятно вспомнить…
— Немного качественной продукции из секс-шопа должно сделать их немного добрее.
— Они вторую неделю на работе не появляются. Борис…
— Дядя Боря нервничает?
— Ты зачем сюда приехал, Славка? Боря тебя взял не для того, чтобы ты тут пацанские выходки устраивал. В себя приди, наконец, и живи уже нормально. Да, и… — кивает на спальню, — заканчивай ты с этим.
— Спасибо за заботу. Тебе не пора?
— Я зайду к тебе. Через недельку, Слав. И еще… Хватит измываться над студентами. Не хочу еще раз разговаривать с Борей про тебя.
Он уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Годами не меняется, единственный мой родственник со стороны отца. Ладно. Кроме него у меня, считай, и нет никого.
— Яр, я все слышала. Он даже не пытался говорить тихо. Специально, чтобы я все слышала! За что он меня ненавидит? Да я ему…
— …не сделала ничего плохого, — завершаю ее фразу. Я редко кого пытаюсь успокоить, но Маринку утешать люблю. Капризная стерва, но все-таки вовремя приехала. Через неделю-другую надо будет отправить обратно. В большом количестве даже для меня токсична. — Ты никому не вредишь, детка, тебя просто неправильно понимают.
— Вот именно!
На Марине ничего нет, я не люблю на ней одежду.
— Иди ко мне!
Дядя лишил меня утреннего секса, но без утреннего минета я из дома сегодня не выйду. Девятнадцать лет девочке всего, но так сосать можно, только если есть призвание, опыт не поможет.
Маринка еще валяется в кровати, когда я собираюсь на работу. Немного жаль оставлять ее одну.
На кафедре даже не появляюсь, сразу иду на первую пару. Кто там у меня? Журналисты, кажется. Второй курс.
— …So, some ideas about your future profession. Journalism is the art of shaping public opinion by manipulating information2.
Ни черта не понимают, бестолочи. По глазам вижу… Так, кто сегодня у нас на арене? Брюнетка с наглым взглядом? Почему бы и нет…
Я соврал дяде Васе, здесь не так уж и уныло, даже не жалею, что приехал сюда. По-своему забавно.
К полудню настроение портится: после последней пары у социологов рандеву в ректорате. Еще одна встреча с прекрасным…
Мля! Всего пара часов прошла, а уже звонок.
— Яр, ты меня запер в квартире! Я проснулась и дверь открыть не могу, а мне через полчаса надо быть в «Гольдштейне». Приезжай немедленно!
Свяжись с дурой — и будет тебе геморрой. Надо было еще летом все закончить. Не зря мелкий столько лет от нее шарахался как от огня. Но сосет она охрененно!
Уже в машине договариваюсь с Юрцом, чтобы взял социологов, параллельно пытаюсь успокоить истерящую Баринову. Какой, нахер, «Гольдштейн»? Зачем вообще сорвался к ней?
Через полчаса освобождаю наконец свое жилище от девчонки. Не надо ее пускать на ночь. Больше не повторится. Правила едины для всех. Спасибо дядям за науку.
Отвожу ее к юристам, по пути узнаю во всех подробностях про очередную ссору с родителями. Они не в восторге, что девочка вернулась в город, пусть и на несколько недель. Да плевать. Что вечером? Вечером нет, Марин, не получится. Дела.
Только отъезжаю от центра, как телефон услужливо напоминает о скорой встрече с ректором. Предвкушаю этот разговорчик. Он явно будет не из веселых, но ведь сам нарвался, и не только с пенисами для золушек на пенсии.
До университета остается буквально метров пятьсот, а я прикидываю, куда лучше поставить машину — прямо у входа или все же загнать на парковку. Твою мать! Какое-то чучело в темной куртке бросается под колеса. Еле успеваю ударить по тормозам. Даже не понял, откуда выскочило. Мля! Удара точно не было, но что-то явно валяется перед капотом. Завернул себе в тихий переулок. Кругом никого. Может, подстава?
Нечто копошится у колес. На всякий случай заглушаю двигатель и забираю ключи, прежде чем выйти из тачки.
Первое, что вижу, — светлые волосы, выбившиеся из длинной косы. Съехавшая на затылок шапка, темная куртка, локоть, испачканный в грязи… Стоп! Это же…
— Ну здравствуй, чокнутая!
Испуганно смотрит на меня и улыбается. Зараза. Узнала, значит.
— Вставай давай. Опять заблудилась? И где маньяк?
Глава 5
Он! Мамочки мои! Это он! Только без щетины, гладко выбритый, волосы аккуратно расчесаны, в костюме и… красивый какой! И не злой вроде бы… Хотя…
— Что же ты опять мне под машину бросаешься? — говорит он, присаживается рядом на корточки и протягивает руку. — Сталкеришь?
— Чего? — не очень понимаю, о чем это он. У него глаза такие красивые, всю прошлую ночь снились, и позапрошлую тоже. Зря я думала, что из-за стресса и алкоголя привиделось. Не привиделось. Утонуть можно в их синеве.
— Следишь за мной, самоубийца? — Хватает за руку и без предупреждения резко толкает вверх. — Поднимайся. Задницу застудишь.
— Пустите! Сами вы… задница, — неожиданно для себя огрызаюсь, но чувствую уже, что наваждение прошло, он такой же, каким мне показался тогда ночью: злобный, хамоватый и надменный. Короче, не мой тип. Я с такими не общаюсь, и со мной такие не знакомятся. Мимо проходят.
— А что, у тебя нет задницы?
Он даже не обиделся. Только посмотрел на меня с любопытством. Все-таки сейчас точно в лучшем настроении, чем когда первый раз чуть меня не сбил. Вдруг разворачивает меня боком к себе и медленно так проводит взглядом от спины к пояснице и… да, самым бессовестным образом пялится на мою пятую точку. А я джинсы надела после первой пары. Они узкие, да еще и после стирки, в общем, там не… Чувствую, что уже красная как рак. Волосы спутались от падения. Сама грязная вся, как поросенок. И…
— Да, пожалуй, у тебя и правда не задница, а попа, — задумчиво так говорит.
А меня снова в краску бросает. И не понимаю: то ли от возмущения, то ли от… радости? Да мне бы пнуть его хорошенько надо за слова такие, а я сейчас в лужу расплавлюсь. Беда, Скалка. Это беда!
— Не рассмотрел тогда ночью. Да и все остальное… Ну это поправимо. Так куда ты торопишься?
Я не успеваю ответить, у него звонит мобильный. А я хочу и не хочу, чтобы он отвечал. Хочу хоть дух перевести немного и начать соображать нормально. А когда он смотрит на меня заинтересованно, мозг улетучивается. И не хочу, не хочу, чтобы он обращал внимание на что-то еще. Он ведь больше на меня не посмотрит, сядет сейчас обратно в машину и… вряд ли мне еще раз повезет к нему под колеса упасть. И как я могла не заметить его тачку?! Да еще и поскользнулась от страха.