Это сейчас неважно. Передо мной стоит единственная задача. Помочь своему отцу обрести свободу. Успеть до рассвета, пока сатана в нем еще дремлет. Обладание одним словом, пусть и могучим, не дает особого преимущества, чтобы сразиться с Молохом лицом к лицу. А потому я должна воспользоваться своим преимуществом, пока Молох не проснулся и не отправил меня вслед за Чедвиком в преисподнюю.
С высоты наш лагерь, пристроившийся у основания лестницы на краю ледника, выглядел пустым и брошенным. Мне оставалось не больше ста пятидесяти метров, чтобы спуститься к трем палаткам. Сто пятьдесят метров, чтобы встретить отца после разлуки, которая кажется немыслимо долгой.
Только что-то в лагере изменилось. Что-то было не так в этих трех палатках.
Я побежала быстрее, поскальзываясь на скошенных ступенях. Когда до конца лестницы оставалось метра три, я прыгнула на ледник. После изнуряющего подъема и не менее изнуряющего спуска ноги не удержали меня и я опрокинулась в снег.
Я поднялась. Кровь молотом стучала в голове.
Лагерь предстал глазам в сером предутреннем сумраке. И если с высоты изменения были почти незаметными, то теперь стало ясно, что здесь произошел бой.
Палатки были изрешечены пулями. Черный шатер разодран и вывернут наизнанку. Снег перепахан мужскими следами, среди которых темнели капли и целые лужи впитавшейся крови. В нескольких местах зияли черные воронки от разрывов гранат.
— Ирбис! — позвала я. — Ирбис, где вы?
Ответом была тишина.
С замирающим сердцем я побежала к главной палатке, густо пробитой отверстиями, словно дуршлаг. Справа от входа зиял огромный разрез от основания до вершины, кто-то при помощи ножа соорудил проход внутрь. Я вошла.
Раскладное кресло покорежено и опрокинуто. Рюкзаки выпотрошены. Ни Ирбиса, ни отца.
— Что здесь произошло? — крикнула я в пустоту.
Когда я покинула палатку, из леса ледяных столбов раздался странный вой. Вчера вечером я бы приняла этот звук за ветер, но ветра не было уже больше двух часов.
Занеся ледоруб для удара, я двинулась на звук. Перебралась через лежачую глыбу, прошла мимо нескольких сераксов, пока наконец не увидела.
На одном из ледяных столбов вниз головой висел Ирбис. Одежда с него была срезана. Руки и ноги притянуты ко льду репшнурами. Во рту торчал кляп. Мои повязки сорваны с ран, и из них сочилась кровь. К великому счастью, он был жив. И не просто жив. Выкатив от напряжения глаза и исторгая грудной вой, Ирбис пытался освободить руки. Это было чем-то из области фантастики, но он не сдавался.
Ледорубом я перерубила репшнуры, которые стягивали запястья, затем распустила веревку на ногах. Майор упал в снег.
Кожа приобрела синюшный оттенок, волосы на груди покрылись инеем. Я растерла шерстяной перчаткой его спину и грудь, закутала в свою куртку. Еще бы приготовить горячего чая, но для этого нужно вернуться в лагерь и найти примус...
Ирбис узнал меня. Взгляд затравленного волка отступил.
— Я положил четверых, — произнес он, стуча зубами и трясясь всем телом. — Четверых... Я бы не сдался живым, но они применили газ.
— Люди из ЦРУ?
— Мерфи их привел... Посреди ночи ветер внезапно стих. Они п-прилетели на двух вертолетах. Наглые, предлагали сдаться. Сразу заткнулись, когда я положил четверых...
Дрожь усилилась. Ему пришлось сделать паузу, прежде чем он смог продолжить.
— Это Мерфи придумал подвесить меня. С одним глазом он теперь не такой красавчик, каким был раньше... — Майор нашел в себе силы усмехнуться. — Мне вкололи адреналин, чтобы я не потерял сознание.
— Где мой отец?
Прежде чем ответить, он зашелся в приступе сухого кашля.
— Они его забрали. Погрузили в вертолет, пожелали мне мучительно сдохнуть и улетели.
Я стиснула виски, в которых вспыхнула внезапная боль. Небо на востоке из розового превратилось в огненно-кровавое. Начинался рассвет.
— Это правда, что серебро останавливает Молох? — спросила я.
— Правда, — едва слышно ответил он. — Но еще никому не удавалось удержать Молоха в оковах. Он все равно вырвется, и, когда это произойдет, случится страшная катастрофа...
Издалека послышался стрекот лопастей. Он усилился, и вскоре над лагерем завис темно-серый «Найт Хоук». Когда он опустился возле палаток, первым из открывшегося люка выскочил Максимка...
Глава 6ПЕРЕКРЕСТОК МИРОВ
Я смотрела на горный склон сквозь нижний иллюминатор и не верила, что меньше суток назад взбиралась по нему под конвоем Ирбиса. Впереди была только тьма — и никакой перспективы. А теперь Ирбис сидит в соседнем кресле, заново перевязанный, тепло укутанный в пуховик, желудок ему согревает не менее поллитра виски. От него больше не исходит угроза. Мы на одной стороне, потому что у нас появился общий враг.
Майор сидел с закрытыми глазами, но не спал, а смотрел сквозь ресницы перед собой. Я поражалась его невероятному здоровью. С двумя пулями в теле, после нескольких часов, проведенных на ледяном столбе, он держался на ногах, разговаривал и отдавал приказы. Не знаю, где заканчиваются его силы и сколько пуль еще нужно в него всадить, чтобы уничтожить окончательно, но я рада, что он жив. Мне симпатичен этот «старый пес», есть в нем что-то от настоящего мужчины.
Максимка прижался к моей руке и не отпускал ее, хотя взглядом он ласкал штурмовые винтовки боевиков, сидевших напротив... Он спустился в лагерь за рекордное время. Если учитывать, что спуск проходил ночью, в сложнейших условиях, то мальчишка оказался настоящим героем. Где-то на подходе к лагерю его перехватил один из передвижных постов. Максимка решительно заявил, что не будет разговаривать ни с кем, кроме самого главного начальника, и потребовал, чтобы его немедленно к нему отвели. Солдаты наверняка отвели бы его в каталажку, если бы Максимка не включил диктофон, из которого загремел голос Ирбиса.
Помощник Ирбиса, лейтенант Бобтейл, принял решение немедленно отправить группу к нам на помощь. К тому времени ветер утих и появилась возможность добраться до бивуака на вертолете... И вот теперь мы возвращались в подгорное царство. Только у меня не было радости по поводу нашего спасения. История не закончилась. Все только начинается...
— Куда мне приземляться, госпожа? — спросил пилот. — В ущелье или перед воротами в подгорный дворец?
— Не знаю... но нам нужно встретиться с лейтенантом Бобтейлом.
— Тогда, если не возражаете, я приземлюсь перед воротами.
— Лично я не возражаю... Но лучше спросить у майора Ирбиса.
Вертолет прошел над ущельем. Казармы, охранные вышки, здание хозблока мелькнули внизу и быстро скрылись за скалами. «Найт Хоук» обогнул склон, поросший соснами, и опустился на площадку перед скалой.
Ворота туннеля были раздвинуты. Возле них выстроились две шеренги. Вспомнив вчерашнее бегство, на миг я подумала, что для меня приготовили конвой. И лишь затем по начищенным пуговицам и как-то по-особенному подхваченным винтовкам я поняла, что вижу парадный эскорт. Они ждут своего повелителя. Еще не знают, что его нет на борту.
Караулом командовал незнакомый мне сухопарый военный в круглых очках. Когда я вылезла из вертолета вместе с боевиками, он решительно направился к нам.
— Кто эта женщина? — грозно спросил сухопарый. — Что она здесь делает?
Боевики не знали, что ответить. Я тоже растерялась. Парадный эскорт крепче впился в свои винтовки и вновь показался мне караулом.
— Отставить, Бобтейл! — раздался из-за моей спины голос Ирбиса. — Ни слова больше, ибо ты имеешь счастье лицезреть грозную и непреклонную, разговаривающую с черным дымом родную дочь нашего повелителя!
Лейтенант Бобтейл врос в землю. Боевики в ужасе попятились, словно опасаясь, что из меня шарахнет молния.
— Наш повелитель в руках врага, — продолжил Ирбис. Его поддерживали с двух сторон. — Пока мы не освободим его, с этого момента управлять подгорным дворцом и долиной Арьяварта будет госпожа Алена... если выразит на то свое желание.
Десятки глаз со страхом и изумлением смотрели на меня со всех сторон. А затем боевики, словно по приказу, опустились на одно колено и склонили головы. Лейтенант Бобтейл сделал это последним.
— Мы все в вашем распоряжении, повелительница Арьяварты! — покорно произнес он. — Вы вправе отдать любой приказ и можете не сомневаться, что он будет выполнен без промедления и в кратчайший срок.
Я ошеломленно оглядела не меньше трех десятков боевиков, стоящих передо мной на коленях, гудящую махину вертолета, темное жерло туннеля, ведущего в подгорный дворец.
— Немедленно встаньте! — сказала я. — Встаньте все! Никакая я не повелительница.
Ирбис наклонился к моему уху:
— Ты ошибаешься.
Через двадцать минут мы были в тронном зале. Памятное место, именно здесь я получила отметину на шею. Она и сейчас никуда не делась, чернеет все там же. Как у Ирбиса и его лейтенанта.. Сейчас она казалась безжизненной и напоминала обычную татуировку, потому что черный дым заперт в серебряном саркофаге и не может добраться до нас.
Ужас ушел из-под этих сводов. Трансформаторы за стенами не гудели, резкого запаха не чувствовалось. Трон пустовал, и, видимо, поэтому зал выглядел покинутым, хотя мониторы продолжали транслировать в реальном времени разные уголки долины — леса, деревни, буддийский монастырь.
Я не стала садиться на трон, как настаивал Ирбис. Мы расположились у его подножия.
— Почему наша ПВО не отреагировала на вторжение чужих вертолетов? — спросил Ирбис у Бобтейла. Когда он говорил, от него пахло виски, хотя у меня язык не повернулся бы назвать его «поддатым». Скорее уверенным в себе больше обычного.
— Со мной связался Мерфи, — признался лейтенант. — Он передал обычный приказ повелителя. Что из внешнего мира прибудут две машины и их нужно пропустить. У меня не было повода не верить ему.
— Мерфи, — выдавил сквозь зубы майор. — Навозная муха! Изменник... Теперь нам их не догнать.
— Я знаю, куда они направились, — сказала я.