— Она существует. Там находится огромный подгорный дворец, где в стенных нишах сидят люди, спящие столетия. Там в подгорных лабораториях исследуют удивительные вещи вроде клонирования или НЛО. Там стоит огромная гора, на вершине которой растет мировое древо, содержащее кладезь знаний. И я добралась до этого древа!
— Алена, — серьезно сказал Алексей, — ты описываешь мистическую Шамбалу. Место в Гималаях, с которым связаны невероятные чудеса. Шамбалу ищут все, но никто пока не нашел. Она тебе приснилась!
Я растерянно посмотрела на Леху:
— Неужели Максимка тоже остался в моем сне?
Посадочная площадка приближалась, обозначая конец моего необычного путешествия. Когда шасси вертолета коснулись бетона, я почувствовала грусть от того, что все закончилось. Но когда открылся люк и салон прострелили задорные солнечные лучи, грудь стала наполняться радостью. В самом деле все закончилось! В том числе — и тяжелые испытания, и постоянная угроза смерти. Стоит ли грустить об этом?
На посадочной площадке военного аэродрома, окруженного густым сосновым бором, нас встречали три автомобиля. «Скорая помощь», такси и знакомый «БМВ» с нулями на номерном знаке. Возле последнего стоял сам Глеб Кириллович.
Первым из вертолета выпрыгнул Леха и помог спуститься мне. К чекисту мы подошли вместе. Леха тепло поздоровался с ним за руку. Я тоже пожала сухую ладонь, хотя мне показалось, что Глеб Кириллович хотел обнять меня, но не позволил себе выказать слабость. Только глаза блеснули влагой.
Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но я его опередила:
— Даже не пытайтесь снова уговаривать меня работать на вас!
— И не собираюсь, — ответил старик. — Просто я рад тебя видеть, Алена. Ты мне как внучка.
Санитары бережно выгрузили из вертолета носилки с телом отца и понесли к «скорой». Когда они проходили мимо нас, Глеб Кириллович жестом задержал их.
— Здравствуй, Игорь, — сказал он. — Я рад видеть и тебя. Твоя командировка получилась чуть дольше, чем мы планировали.
— Куда его отвезут? — спросила я.
— В клинику. Я тебе потом сообщу в какую.
Носилки с отцом исчезли в недрах реанимобиля. Там ему поменяли капельницу — и больше я ничего не видела, потому что водитель захлопнул дверцы.
— Надеюсь, вы не спрячете его в казематах? — с подозрением спросила я.
Глеб Кириллович хмыкнул:
— Не скрою, знания Игоря Баля невероятно ценны для нас. Но я тебе обещаю, что не стану прятать его и выкачивать сведения при помощи транквилизаторов. Все-таки он мой старый друг.
— Я вам верю.
Он попрощался с нами и поплелся к «БМВ».
— Позвоните мне, как только его привезут в клинику! — крикнула я вдогонку.
Глеб Кириллович обернулся, как-то отстраненно посмотрел на меня и кивнул.
Такси предназначалось для нас с Лехой. Мы погрузились на заднее сиденье.
— Двигайся, Алена! Ну что ты как неживая?
— Лешка, я обожралась твоими крекерами, меня даже тошнит...
— Куда ехать? — устало спросил водитель, когда Леха захлопнул дверцу.
— Куда? — спросил Леха, обращаясь ко мне.
— К маме. Только у меня денег с собой нет.
Леха покопался в карманах брюк и выудил пачку юаней.
— У меня только такие. — Он протянул их водителю. — Возьмете?
Водитель презрительно покосился на купюры с иероглифами, пихаемые ему под нос. Затем так же презрительно глянул на Леху.
— За вас заплачено, — пробурчал он. — Куда ехать?
Я назвала ему адрес. Мы скатились с плит посадочной площадки, проехали металлические ворота, охраняемые солдатами-срочниками. Оглянувшись назад, я увидела сквозь заднее стекло, как темно-серый «Найт Хоук» ушел в небо. Он был последней ниточкой, связывавшей меня с таинственной долиной, не существующей на карте Земли, местом, где обитают то ли люди, то ли призраки. Возможно, пилоты и смогли бы что-то рассказать об Арьяварте, но почему-то мне думается, что они стали бы описывать военную базу в пустыне Пакистана.
Мы нырнули в темный бор. Старенькая асфальтовая дорога змеилась между деревьями. Водитель включил радиоприемник, из которого грянула «Фабрика». Девочки пели о том, что не хотят любить богатого. Довольно странно с их стороны. А может, он хороший человек.
Вроде моего Алексея...
— Знаешь что? — шепнула я. — Я согласна.
Он подозрительно покосился на меня.
— На что согласна?
— Если предложение еще в силе, то я согласна выйти за тебя замуж. На юбилее я сделала глупость, что отказалась. Лешка, прости меня! Ведь ты был прав. Я все время думаю о тебе. И мне хочется, чтобы ты всегда был рядом... Ты ведь не передумал, а?
Алексей устало посмотрел на меня:
— Не для того я отправился за тобой на край света.
Я прижалась к нему. Он меня обнял.
— Ой!
— Что? — спросил Овчинников.
— Крекеры опять... Ох-х!
Он положил мою голову себе на колени и стал поглаживать ее, перебирая волосы. От ладоней исходило мягкое тепло, мне сразу стало легче.
Песня закончилась. Пропиликали позывные «Европы плюс», и пошел блок новостей. Среди прочих я услышала две довольно занятные. Диктор говорил о том, что ни одна из террористических организаций до сих пор не взяла на себя ответственность за взрыв на небоскребе «Фаллс» в Гонконге. И еще сообщалось, что после неофициального визита по азиатским странам директор ЦРУ слег в больницу с внезапным инсультом. Не уверена насчет инсульта, но множественные переломы он будет лечить еще очень долго.
При въезде на МКАД водитель задышал с болезненным присвистом. Он поспешно выудил из кармана ингалятор, прыснул в рот, но облегчения ему это не принесло.
— Что с вами? — спросила я.
— А вам какое дело?
— Просто поинтересовалась.
— Алена, не доставай человека, — попросил Леха.
Я просунула голову между передних кресел и взглянула на водителя. Сквозь боковое окно светило солнце, мне пришлось сощуриться. И едва я сделала это, как взгляд провалился в человека. Он прошел сквозь рубашку, кожу, жировой слой, мышцы... Я увидела темно-красные органы, артерии, подходящие к ним, ветвистые капилляры и пепельные легкие. Именно на них, на правом мешке, сидела до боли знакомая черная отметина, похожая на отвратительную кляксу.
Она бледнела при выдохе и наливалась чернотой при вдохе. Сидела прочно, распустив корни во все стороны и поразив болезнью ткани.
— Эй, на что вы смотрите?! — возмутился водитель.
Не обращая на него внимания, я сощурилась еще больше. И клякса, питающаяся болью человека, превратилась в отчетливую букву.
— Врдди!!
Корни, за которые клякса держалась на тканях легкого, рассыпались. Клякса потеряла черноту, сделалась прозрачной и... растворилась.
Я сморгнула, рентген исчез.
— А сейчас как себя чувствуете? — спросила я.
Левая ладонь водителя лежала на груди, рот распахнут в безмолвном крике. Хорошо, что другая ладонь осталась на руле, а то бы въехали вон под тот КамАЗ.
— Господи, как больно!
— Вдохните еще раз.
Он сделал осторожный вдох, опасаясь знакомой режущей боли. Но боли не было. Водитель вдохнул полной грудью. Удивленно выдохнул.
— Еще ни один препарат не помогал мне от этой долбаной опухоли! Что вы сделали?
— Ничего.
Я вернулась в объятия Лешки.
— Ребята, кто вы такие? Откуда прилетели?
Я предпочла не отвечать. Зато Леха не удержал язык за зубами.
— Мы из Китая, — доверительно поведал он. — Шестнадцать лет на Тибете — это вам не шутки! Я-то обычный человек, а вот она — тибетский лама.
Когда мы вошли в бабушкину квартиру, я испытала сильное ощущение deja vu. Эту жизнерадостную атмосферу я уже переживала в сновидении, что явилось мне на склоне мировой горы.
Квартиру заливал яркий солнечный свет. Не снимая туфель, я вбежала в гостиную. На этот раз молодых женщин не было, как и бабушки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда тоже изливался свет. Только идти в спальню не потребовалось, потому что мама стояла перед окном в гостиной. На ней длинное светлое платье — вроде того, что я ей подарила однажды. Темные волосы были распущены и падали на плечи.
Она повернула голову на звук шагов, чего я за ней раньше не замечала.
— Алена? — спросила она.
— Да, мама! — ответила я. За последние полтора года я отработала эту фразу до автоматизма, она уже выскакивает сама собой.
— Тебя долго не было, — произнесла мама с упреком. — Я беспокоилась.
Только сейчас я обнаружила, что ее взгляд направлен на меня, а не в пустоту. Болезненные заостренные черты лица смягчились, и оно приобрело изящество и даже красоту. Глаза больше не были тусклыми. Они светились вниманием и проницательным умом. Мне вспомнились сказанные давным-давно слова светила швейцарской психиатрии: «Она вас потеряла и до сих пор не нашла». И это было правдой. Но лишь до сего момента.
Теперь мама меня нашла.
Разум вернулся, и она стала прежней — такой, какой я ее помнила и какой хотела видеть. Магия не потребовалась. Было достаточно того, чтобы она снова потеряла меня. А затем нашла.
Я бросилась ей на шею.
— Аленушка, доченька! — сказала она, удивленно ощупывая мои плечи. — Как ты изменилась...
— Я просто выросла... Мама, мне так тебя не хватало!
— Мне тебя тоже.
— Знаю. Я восемнадцать месяцев наблюдала за тем, как ты искала меня...
За нашими спинами послышалось всхлипывание. Это Овчинников не сдержал чувств.
По поводу встречи мы решили организовать праздничный ужин. Мама вызвалась приготовить его, только ее смущали некоторые вещи на кухне, назначения которых она не знала — тефлоновая сковорода, полуфабрикаты в холодильнике, микроволновая печь. Леха заявил, что с удовольствием поможет во всем разобраться. Я некоторое время наблюдала, как он объяснял маме принцип действия микроволн, а затем ушла с кухни. Хотелось есть, но я не могла вынести вида продуктов. Меня от них воротило. Проклятые крекеры, где их Леха откопал? Небось купил второпях, не поглядев на срок годности.