Капитан почувствовал вдруг, что юродивый пристально вглядывается в него. В это время Женька заскакал вокруг юродивого с заигрывающим тявканьем. И будто бы отбиваясь от собаки, Памфил-Бык, перехватив дубину за нижний конец, с силой размахнулся ею вкруговую. Круто загудел воздух. Испуганно вскрикнул невидимый в темноте Сережа. Свинцовый набалдашник просвистел близко от головы капитана.
- Осторожнее размахивай, гражданин, - спокойно сказал капитан. - Ты кто такой?
Памфил-Бык ухмыльнулся широко, бессмысленно.
- Асиньки? Я кто? Я Памфилка, дурак присноблаженный, глупомудрый. Вот я кто. - Он заморгал часто, подпрыгнул высоко и завопил хрипло: - Христа зарезали!.. Богородицу-матушку зарезали!.. Ой, жалко!
- Заткни кран! - гаркнул, как на палубе, мичман. - Что здесь потерял? Что высматриваешь?
Юродивый и ему ответил ангельской, миролюбивой улыбкой.
- Асиньки? - и закрестился вдруг испуганно. - Узнал! Узнал тебя!.. Ты богородицу зарезал!.. Боюсь! Ты Памфилку-дурака зарежешь… Боюсь! - захныкал он, тыча пальцем в лицо мичмана.
- Ша!Чтоб тихо было! - шагнул Птуха к юродивому и поднес к его носу кулак. - Чуешь? Увидишь небо в алмазах!
В глазах Памфила мелькнула осмысленная злоба.
- Не дуй в улей, без глаз останешься, - тихо, угрюмо проговорил он. - Не ровен час, сегодня - нас, завтра - вас.
- Чеши отсюда на полусогнутых, пока цел! - снова двинулся мичман на юродивого.
А Памфил уже уходил, подскакивая и вопя хрипло церковный напев:
Волною морскою, скрывше древле,
Гонителя, мучителя под водою акрывше…
Его не было видно, но из темноты все еще доносилось со злобной угрозой:
Гонителя… мучителя…
Капитан молчал, сунув руки в карманы шинели, о чем-то упорно думал.
- А, гори они синим пламенем, эти факиры и малохольные юродивые! - вдруг зло сказал мичман. - Шатаются тут! И чего милиция смотрит? Потопаю я.
Выспаться надо. Завтра-рано полетам. Давай руку, Сережа.
Даже по звуку шагов мичмана можно было попить, что он очень сердит и очень чем-то недоволен.
Глава 5
ГРАНИЦА
Я нынешней ночью
Не спя до рассвета,
Я слышал - проснулись
Военные ветры.
1
Косаговский предложил капитану ночевать у него, а не в командирской гостинице пограничного отряда. Виктору хотелось послушать рассказы капитана о жизни на границе. Ратных охотно согласился. Едва вошли они в маленький кабинетик летчика, капитан подошел к телефону.
- Разрешите? Позвоню куда следует. Доложу о присноблаженном Памфиле-Быке. Не нравится мне этот юродивый: что-то фальшивое в нем и ведёт себя подозрительно.
- Капитан поднял трубку, а Виктор деликатно вышел, притворив дверь. Когда он вернулся, Ратных бесшумно ходил по комнате, заложив руки за спину. Лицо его было мрачно и озабоченно.
По коридору, подпрыгивая, промчался умываться Сережа.
Капитан улыбнулся:
- Шустрый он у вас, как чижик. Не ходит, а бегает вприпрыжку. Торопится, как бы без него что-нибудь интересное не случилось.
- Бедовый слишком. Но коли созорничает, не отопрется, душой не покривит. Не возьму его все же завтра, в рейс.
- А где ваши родители?
- Мама умерла, когда Сереже шесть лет было, а через два года и отец погиб при катастрофе. Он был паровозным машинистом. Живем втроем, с тетей Лидой, маминой; сестрой.
Опять промчался с подскоком Сережа. Виктор остановил его около дверей:
- Покажи руки. Чистые. А шея? Молодец. Марш спать! Завтра можешь спать вволю. Отвезу тебя следующим рейсом.
Сережа посмотрел на брата исподлобья.
- Все равно полечу завтра, - сказал он упрямо и пошел к себе.
- Не; валяй дурака! - крикнул ему вдогонку брат. Сережа не ответил. Слышно было, как он свирепо колотил подушку, укладываясь спать.
- А вы, товарищ капитан, наверное, женаты? Дети есть? - спросил Косаговский.
- Нет, холост. Вот прикипел к вашему Сережке,
2
Капитан и летчик закурили.
- Вы говорили, Степан Васильевич, что спешите на заставу, - прервал молчание Косаговский. - Что-нибудь тревожное?
- У нас всегда тревожно. Слышали о Братстве русской правды[3]?
- Был судебный процесс этого Братства. В газетах читал. Пойманы на границе как шпионы и диверсанты.
- О них я и говорю. Вертит Братством японский разведчик майор Иосси. Матерый волк доихаровской школы[4]. Братчики, не таясь, называют себя русскими фашистами. Носят форму - черные косоворотки и желтые шарфы с длинными концами. Есть у них и партийные значки. Штаб Братства находится в Харбине. Существует организация на деньги японской разведки. Братчики сформировали три конных полка: Хайларский, Сунгарийский и Харбинский. По сути дела, это банды диверсантов, шпионов и террористов. Расселены по границе, в поселках. Днем пьянствуют, русские песни поют, кричат через границу: «Мы здесь на временном жительстве! Скоро вернемся, тогда пощады не ждите!» А ночами паскудят, лезут через границу.
- Рано утром вы будете на Балашихе, - успокоил его Косаговский.
- Да хорошо бы. Есть, говорят, у них в Харбинском полку офицер Колдунов.
- Колдунов? - удивился летчик. - Не тот ли, что вам ухо изуродовал на Халхин-Голе?
- Вот я и думаю - не он ли? Ратных взволнованно прошелся по кабинету и снова присел к письменному столу.
- Через границу харбинцы обычно прорываются с боем, крупными бандами. Японцы поддерживают их огнем с маньчжурской стороны. А если прорыв удался, они на нашей территории распыляются и действуют небольшими группами в два-три человека. Называется - москитная тактика. И вот что загадочно: возвращаются они в Маньчжурию тоже небольшими группами, и бывает, что некоторые из них несут рассыпную платину. Сначала они пушнину таскали, последние два года мы перехватываем платину. И такую платину, какую никто еще в «Золотоскупку» не сдавал! Обработанная, обкатанная, аллювиальная. Мало того - крупная, отборная, каждое зернышко хоть в рукавицах бери! Специалисты говорят, что платины такой высокой пробы нет на окрестных государственных приисках. Откуда они берут ее?
Платину эту мы обнаружили в одежде нескольких убитых братчиков. Раненых они добивают, чтобы не раскрыли тайну прииска. Характерно, что переносчики платины всегда чахары[5]. Их не мало в полках братчиков. Одеваются они, как наши буряты: халат с вышивками застегивается на правую сторону. Удобно для маскировки.
- Найдут этот таинственный прииск, - сказал Косаговский, положив ладонь на крепко сжатый кулак капитана.
- Конечно, найдут. Но у нас в Сибири есть места, где не бывал еще человек. Возьмите, например, болота в междуречье Оби - Иртыша. Ни проехать туда, ни пройти. Никакой Макар туда телят не гонял. Недаром же топографы и геологи называют эти места «язвой планеты». Да чего больше, совсем недавно, в 1937 году, недалеко от нас, в Приамурье, открыт целый горный хребет - Баджальский. Целый хребет, шутка сказать! А четыре года назад его и на картах не было. Немало еще тайн хранит наша матушка-Сибирь. Но это последние тайны. Я сибиряк и твердо знаю, что скоро исчезнут у нас «белые пятна», «язвы планеты», «не-населенка», как пишут на топографических картах крупного масштаба.
Ратных потискал нервно подбородок.
- Рассказывали мне знающие люди, что у нас в Забайкалье есть подозрительный район. Целая болотная страна. Туда скоро будет направлена комплексная экспедиция.
Капитан устало зевнул и потянулся всем телом. Косаговский пошел за постельными принадлежностями и остановился на минуту у висевшего на стене отрывного календаря.
- День прожит! - сказал он, срывая листок. - Вечно удивляешься, как летит время. Здесь кроссворд есть, - посмотрел он на обратную сторону листка и сунул его в карман кителя. - В Балашихе придется посидеть, ждать разгрузки. Вот и буду решать.
3
Утром, еще в темноте, завтракали на кухне, чтобы не разбудить Сережу. А когда засигналил на улице пришедший за летчиком аэродромный автобус, в переднюю Опошли на цыпочках и одевались бесшумно.
Город еще спал. На всей Забайкальской улице только в одном окне горел свет. Виктор открыл дверцу автобуса, поднял ногу на подножку и попятился. В автобусе сидел Сережа. Ватный его пиджачок был туго запоясан офицерским ремнем, подарком брата; на ремне висела большая полевая сумка, тоже братов подарок, а на голове - третий подарок брата - старый лётный шлем. У ног его лежал Женька.
- Вот это будь здоров! И даже в полной штормовой амуниции! - сказал с сарказмом Виктор. - Далеко собрались, Сергей Дмитриевич?
- В Балашиху. С тобой, с дядей Федей, с товарищем капитаном.
- Далеконько. А ну, марш домой! Снять амуницию, ложиться спать! - строго, свел брови Виктор. - По случаю воскресенья можешь сходить в кино на утренний сеанс.
- Сам иди в кино на утренний сеанс!
- Сергей! Разговорчики на левом фланге. Сережа вскинул голову упрямо и вызывающе.
- Ты слово не держишь! - взволнованно и нажимисто сказал он. - Ты дал мне слово взять меня в полет? Дал?
- Ты уже летал, и не раз.
- Ну это что за полеты! Над аэродромом. Карусель, а не полет.
- Виктор Дмитриевич, - неуверенно вступил в разговор Ратных, - возьмем Сережу. А?
Виктор посмотрел на замершего мальчугана и надвинул ему шлем на нос.
- Полетишь, шут с тобой!
Сережа схватил брата за руку и запрыгал.
- Вик, ты такой брат, такой брат… ну, прямо!.. И вам, товарищ капитан, спасибо-преспасибо!
- Погоди! - остановил его брат. - Обман-пинчер тоже собрался лететь?
- У нас с Женькой на все одинаковая точка зрения. Женька, видимо понимая, что разговор идет о, нем, улыбался Виктору, во всю морду, все зубы на виду, а нос набок. Потом подсунул голову под, ладонь летчика.