– Да, плохо сейчас приходится честным чиновникам! – говорил один. – Куда спокойнее жить милостыней. Какую высокую должность занимал Юэ Фэй, а что с ним сделали?!
– Молчи! – оборвал другой. – Услышит кто, и нам конец!
Ударом ноги Чжан Бао выбил ворота. Испуганные нищие вскочили на ноги.
– Не бойтесь, я слуга юаньшуая Юэ Фэя, – успокоил их Чжан Бао. – Расскажите мне, что вы о нем знаете?
Нищие дрожали от страха и, заикаясь, повторяли:
– Мы… мы… мы… люди маленькие… Ничего… ничего не знаем!..
Чжан Бао схватил одного нищего рукой за шиворот и пригрозил:
– Говори! Не скажешь – убью!
– Не гневайтесь, господин! – взмолился несчастный. – Я все расскажу!
Чжан Бао отпустил нищего, и тот сказал своему товарищу:
– Старший брат, постой за воротами! Если кто придет, кашляни…
Второй нищий вышел из храма и прикрыл ворота, а первый стал рассказывать:
– Цинь Гуй оклеветал Юэ Фэя и хочет его погубить. Мало того, он обманом вызвал в столицу Юэ Юня и Чжан Сяня и бросил обоих в тюрьму при храме Правосудия. Что сейчас с ними – никто не знает. За упоминание одного лишь имени юаньшуая приспешники Цинь Гуя волокут на площадь и рубят голову! Вы уж не говорите никому, что я вам рассказал!
Ошеломленный Чжан Бао не мог вымолвить ни слова. Потом вытащил слиток серебра, отдал нищему и покинул храм.
Вернувшись на постоялый двор, он забрал оставленные в узле деньги, купил на них старую обтрепанную одежду, вина и закусок. Затем, уложив угощение в корзину, переоделся в лохмотья и отправился к воротам тюрьмы.
– Господин, я хотел вам кое-что сказать! – тихо обратился он к тюремному стражнику.
– Чего тебе?
– Подойдите ближе.
Стражник шагнул к решетке, и Чжан Бао шепнул ему:
– Тут у вас есть Юэ Фэй. Он мой бывший хозяин, весь век меня кормил, и я в благодарность за это принес ему немного вина и закусок. А это вам от меня.
Чжан Бао протянул тюремщику слиток серебра весом ляна в четыре. Тюремщик сперва презрительно усмехнулся – уж слишком ничтожным показалось ему подношение! – но потом подумал: «Господа Ван и Ли наказывали, что если придет кто из родных Юэ Фэя, быть к ним внимательным».
И он сказал:
– Юэ Фэй – враг министра Цинь Гуя, и тот постоянно присылает своих людей справляться о нем. Я вас впущу, но не разговаривайте громко и не шумите – иначе мне несдобровать!
– Само собой разумеется.
Тюремщик отпер ворота и впустил Чжан Бао. Едва переступив порог, Чжан Бао обернулся к тюремщику и грозно сказал:
– Ну-ка, взгляни! Знаешь, кто я такой?
Тюремщик посмотрел на Чжан Бао: только что за воротами стоял жалкий сгорбленный оборванец, а сейчас он превратился в могучего богатыря.
– Не губите меня! – вскричал испуганный тюремщик.
– Не бойся! Я – Чжан Бао «обогнавший коня»! По милости юаньшуая был назначен начальником гарнизона в Хаолян.
Тюремщик упал на колени:
– Пощадите! Я ни в чем не виноват!
– Зачем мне тебя убивать? Скажи только, где мой господин.
– Он в камере, на дверях которой написан иероглиф «чжан». Молодые господа тоже с ним.
– Хорошо, проводи меня к нему.
Тюремщик поднялся с колен, с подозрением покосился на корзину Чжан Бао и промолвил:
– Господин, эти вино и закуски…
– Не беспокойся! Мы люди честные, худого тебе не сделаем.
Когда тюремщик ввел Чжан Бао в камеру, Юэ Фэй, одетый в одежду простолюдина, беседовал с тюремным смотрителем Ни Ванем. Юэ Юнь и Чжан Сянь, закованные в цепи по рукам и ногам, сидели на полу.
Чжан Бао опустился перед Юэ Фэем на колени и с болью в голосе воскликнул:
– Господин юаньшуай! За что же вас так?
– Как ты сюда попал? – строго спросил Юэ Фэй. – Почему не в Хаоляне?
– Не захотел больше служить, покинул должность и вернулся в Танъинь! Не знал, что и ваши сыновья здесь!
– Не захотел быть чиновником, так и жил бы в деревне! Зачем сюда явился?
– Прежде всего, поклониться вам, и потом – попросить вас уйти отсюда.
– Чжан Бао! – укоризненно покачал головой Юэ Фэй. – Ты много лет служил мне – неужели не знаешь моего характера? Хочешь, чтобы я отсюда ушел, – давай государево разрешение. Если же ты пришел меня навестить и принес угощение, я его приму, чтобы тебя не огорчить. Давай корзину и уходи – не губи доброго господина Ни!
Чжан Бао поднес вино и закуски. Юэ Фэй выпил кубок вина и сделал Чжан Бао знак удалиться, но тот заговорил с Юэ Юнем и Чжан Сянем:
– Молодые господа, неужели и вы не хотите уйти отсюда?
– Подданные обязаны почитать государя, сыновья – родителей! Не хочет уходить батюшка – не уйдем и мы!
– Простите за необдуманные слова! – извинился Чжан Бао. – Позвольте и вам поднести по кубку в знак уважения.
– С удовольствием принимаем.
Тюремный смотритель и стражник, наблюдая за этой сценой, растроганно вздыхали.
– А теперь уходи! – строго приказал Юэ Фэй.
– Мне надо еще кое-что вам сказать, господин юаньшуай. – Чжан Бао снова опустился на колени. – Вы оказывали мне много милостей, назначили на высокую должность, а у меня нет возможности служить вам до конца. Пусть я человек невежественный, но все-таки ничем не хуже Ван Хэна! Я не могу смотреть, как вас обижают! Лучше я первый отправлюсь в загробный мир и буду вас там ждать, чтобы служить, как прежде!
Чжан Бао порывисто встал и из всех сил ударился головой о каменную стену. Череп раскололся от удара, и верный слуга рухнул на пол бездыханным.
О преданности Чжан Бао потомки сложили такие стихи:
Бровью не дрогнув, скончался он,
Один из самых верных друзей.
Долгом освящена эта смерть,
Как облако солнцем в сиянии дня.
В царстве подземном встретится вновь
С верными воинами Юэ Фэй —
С Чжан Бао, что был «позади коня»,
С Ван Хэном, что был «впереди коня».
Тюремный смотритель растерялся. Юэ Юнь и Чжан Сянь горько рыдали. И только один Юэ Фэй рассмеялся:
– Хорош, хорош Чжан Бао!
– Бедняга спешил к вам издалека, не мог смотреть, как обижают его господина, и покончил с собой! – сказал смотритель Ни Вань. – Если вам его не жаль, это ваше дело. Но как можно смеяться над благородным поступком человека? Он ведь исполнил долг!
– Вот именно! Примеры преданности, сыновней почтительности и честности вы видели, не хватало только долга! Теперь Чжан Бао показал, что значит быть верным долгу! – вздохнул Юэ Фэй и тоже зарыдал. Потом вытер слезы и сказал тюремному смотрителю:
– Надеюсь, вы прикажете убрать умершего и похоронить его как следует!
– Об этом вы могли бы и не напоминать, господин юаньшуай, – ответил Ни Вань и послал человека за Ван Нэном и Ли Чжи.
К вечеру те принесли гроб, положили в него Чжан Бао, крышку заколотили гвоздями, и на ней написали: «Гроб с телом господина Чжан Бао, начальника гарнизона в Хаоляне». Затем верные люди вынесли гроб из города и погребли в ракушечном холме на берегу озера Сиху.
Так окончил жизнь Чжан Бао, много лет служивший Юэ Фэю. Он совершил немало подвигов, мог бы стать богатым и знатным, но не захотел этого и предпочел остаться до конца верным долгу!
В тысячах форм воплощаются
Три жизненных эликсира[128].
Перерождение свойственно
Тысячам жизней мира![129]
Если вы не знаете о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.
Глава шестидесятаяУ восточного окна муж с женой составляют коварный план. В дворцовой беседке отец и сыновья кончают земную жизнь
Несправедливо сановник Цинь Гуй
Казни предал Юэ Фэя.
Светлое солнце династии Сун
Блекнет от скорбной молвы.
Там, в преисподней, поныне гремят
Цепи на теле злодея,
Тысячу калп[130] не осмелится он
Даже поднять головы.
Расскажем теперь о том, как в один прекрасный день сунский император Гао-цзун, нарядившись купцом, вдвоем с Цинь Гуем отправился в город.
Прогуливаясь по улицам, они случайно попали в монастырь Стоны дракона. У ворот толпились люди. Гао-цзун и Цинь Гуй заинтересовались, что там происходит, протолкались вперед и увидели гадателя, восседавшего на подмостках. Перед ним лежала доска с надписью: «Учитель Се Ши из Чэнду угадывает судьбу по иероглифам».
Гао-цзун посмотрел, как он гадает, и его предсказания показались императору не лишенными смысла.
– Учитель, погадайте мне, – попросил Гао-цзун, выступая вперед.
– Напишите какой-нибудь иероглиф, – предложил гадатель.
Гао-цзун, не задумываясь, написал иероглиф «чунь» – «весна» и подал гадателю.
– Замечательный иероглиф! – одобрительно сказал тот. – Даже поговорка есть: «Весна – голова всему году». К тому же у каждого живого существа есть своя весна, которая охватывает все четыре времени года. Так что позвольте спросить, о чем именно вы хотите гадать?
– Я хотел бы знать, что меня ждет в будущем, – сказал Гао-цзун.
– О, об этом и спрашивать нечего! – воскликнул Се Ши. – Будете так богаты и знатны, что и сказать страшно! Только одно не совсем хорошо: верхняя часть иероглифа «чунь» такая же, что и у иероглифа «цинь», и она затмевает иероглиф «жи» – «солнце», который пишется в нижней части знака «чунь». Так что, если есть возле вас человек по фамилии «Цинь», не доверяйте ему, не то он вас погубит! Запомните это хорошенько!
Гао-цзун дал гадателю слиток серебра, отошел в сторонку и тихо сказал Цинь Гую:
– Попробуйте погадать вы.
Цинь Гую волей-неволей пришлось написать иероглиф и подать гадателю. Тот посмотрел на иероглиф, потом на Цинь Гуя и спросил: