— Какого рода? — его лицо было по-прежнему невозмутимым, а вот я глуповатую улыбку спрятать не успела.
— Профессионального, Слав, — вздохнула, покачав головой.
— Я во многом профессионал, — ответил со значением и подпер ладонями лицо.
— Как на счёт делового обеда?
— Звучит, как будто у меня сегодня день рождения, — засмеялся тихо и отъехал на стуле от стола, с готовностью поднимаясь, — есть одно тихое местечко, как раз для подобных встреч. Но поедем на моей.
Подвоха и я не заподозрила, а зря. Полпути он сосредоточенно копался в телефоне, возле ресторана попросил подождать в машине и вернулся через пару минут нагруженный пакетами готовой еды. Сложил все на заднее сиденье и быстро выехал с парковки, стремительно удаляясь в область.
— Выглядит, как похищение, — все-таки открыла рот, не выдержав. Он хмыкнул и прибавил газа, оставив комментарий без ответа. Я вздохнула и спросила устало: — Слав, куда мы?
— Я же сказал, — удивился в ответ, — туда, где никто не помешает деловому обеду. Потерпи.
Через несколько минут он свернул на просёлочную дорогу, проехал ещё несколько километров, пока она не стала напоминать тропинку, и остановился почти у самого обрыва с видом на реку. Вышел, достал из багажника плед, с заднего сиденья еду, и галантно распахнул мою дверь, подав руку.
— Очень по-деловому, — состроила рожицу, а он широко улыбнулся:
— Очень тихо. Люблю это место.
Я положила свою руку в его и вышла, мгновенно утонув каблуками в земле. Посмотрела вниз, выскользнула из туфлей и прошла по мягкой траве до пледа босиком. Старательно прислушиваясь к своим ощущениям. Анализируя, пытаясь осмыслить. Ветер раздувает волосы — приятно. Трава пятки щекочет — тоже. Он продолжает держать мою руку… ничего. Как-то неловко даже стало, он вроде как пикник организовал, сюрприз устроил. Еда вкусная, место потрясающей красоты, дух захватывает. Но не от него. Тоска зелёная.
Посмотрела на него и поняла, что мысли примерно схожи. Взгляд в даль, слегка нахмурился, к еде не притронулся. Я хмыкнула невесело и спросила:
— Обидно, да?
— Чертовски, — ответил сквозь зубы. — Не верится даже.
Посмотрел на меня и вздохнул.
— Надо найти Дениса. Последняя известная фамилия — Савельев. И наверняка припрятал те документы, что сделала ему я, там он Иванов, — Панфилов поморщился, а я развела руками: — Хотела, как лучше.
— Вот и у меня так же. Злюсь я, Линда.
— А смысл? — улыбнулась грустно. — Ушло и ушло, теперь хотя бы сможем двигаться дальше.
— Куда? — усмехнулся в ответ и мотнул головой в сторону обрыва. — Туда, разве что.
— Не драматизируй, — посмотрела укоризненно, а он протянул ко мне руки.
— Дай убедиться. Не верю. Скрепим договор братским поцелуем.
Я фыркнула и сделала знак подождать. Сходила в машину за таблетками и выпила, наконец-то избавившись от зудящего напоминания в голове.
— Таблетки от тошноты, — заржал Слава, — как своевременно.
«И заодно от головной боли» — вздохнула мысленно, медленно опускаясь рядом. Уже зная, чем все закончится. Ещё одно зудящее желание, прочно засевшее в голове. Дело, начатое давно и требующее логического завершения.
Темнеть уже начало, а мы все продолжали проверять. Снова и снова. Молча, упорно, усердно, старательно, во всех мыслимых и немыслимых позах, пока совершенно не вымотались.
— Поддувает в самые неожиданные места, — фыркнула, прикрывая голое тело уголком пледа.
— Просто чтобы ты знала, тот шлепок не в тему — это я прихлопнул на твоей заднице комара, — я засмеялась в голос, а он вздохнул: — Пора возвращаться в суровую реальность.
И мы начали неспешно одеваться.
— Что с отпечатками? — спросила между делом.
— Без неожиданностей — только твои, — слегка поморщился в ответ и хмыкнул: — Ну и толпы твоих психов. Кстати, ты знала, что у Филюка судимость?
— Мордобой?
— Ага, в баре, лет семь назад. Повезло, что все живы остались, — помолчал и добавил: — А ещё шесть месяцев сегодня.
— Черт… — я замерла с блузкой в руках и начала судорожно соображать, как поступить. Хотя ответ знала и так. — Пожалуй, нужно торопиться.
— Съездить с тобой?
— Мило, но глупо.
Славка слегка поморщился, кивнул и быстро загрузил в машину плед и остатки еды с мусором.
Через полчаса я пересела в свою машину и на полных парах помчала в ближайший детский магазин. Ещё через двадцать минут выбегала из него нагруженная, как ишак, скупив все подряд без разбора. Еще пятнадцать и я лихо притормозила у ворот частного дома, где жил отец. Поздновато для визита по случаю полугода с рождения племянницы, но что делать…
Карина орала. Не плакала, нет, орала дурниной с такой силой, что я услышала ее через закрытую дверь. Отец, открывший дверь, был больше похож на тень, чем на живого человека, принял из моих рук пакеты и обреченно поставил их в прихожей, не разбирая.
— Это сложнее, чем я помнил, — признался с улыбкой.
— Няня уже ушла?
— Да, я отпустил около часа назад. Зайдёшь?
— Конечно, — ответила слегка удивленно, сбросила туфли и пошла наверх, в детскую.
Сестрица умотала в дальние дали. Едва Панфилов сделал тест на отцовство и подал на развод. Потом ещё выискивал ее на очередном курорте, чтобы та подписала документы, это мне Эмир поведал. Большие друзья они стали. Всю кухню мне прокурили своими беседами. Ладно, не о том речь. Отец взял на себя обязательства растить внучку, Викторию это вполне устроило, биологический отец срулил лишь на горизонте замаячил призрачный шанс, что крайний он, Панфилов переступил через своё «я» и развёлся, а я как была родной теткой, так и осталась. И пыталась как можно реже бывать с ней, потому что было ужасно тяжело уходить. Мои шутят, что у меня чрезмерно развит материнский инстинкт… боюсь, это правда. Смотрю в ее еще ни черта не понимающие глазки и душа поёт, а сердце ноет от тоски. Как можно бросить? Как можно оставить на попечение другому? Впрочем, все эти вопросы я могла бы задать и собственной матери, оставившей меня бабке.
— Разрывается весь день, — вздохнул отец, идя вслед за мной, — колики, что ли…
«Херолики» — съязвила мысленно и взяла малышку на руки. Мое сердце забилось чаще, она же, напротив, успокоилась. Ей просто не хватает любви.
— Поразительно! — прошептал с восторгом. — Всегда успокаивается на твоих руках!
Я хотела забрать. Хотела просто прижать к себе покрепче и уйти в чертов закат. И мечтала, что, когда мы поженимся с Вадимом, он не будет возражать. И у ребёнка будет семья. А я одна что ей дам? Не успела домой прилететь — уже с головой разбитой. Валялась в прихожей всю ночь, а она бы что делала? Смиренно лежала в кроватке? Бред, какие мне дети… Нужно выбирать. И я выбрала для неё безопасность.
— Вика звонила? — спросила тихо.
— Звонила… — вздохнул, слегка улыбнувшись, — на Ибице.
«Херибице!» — вспыхнула мысленно, а Карина завозилась на руках. Так, спокойно…
— Ясно, — ответила вслух, — так лучше. Если она может себе такое позволить — так лучше.
— Я чувствую свою вину, Линда… я так виноват перед тобой. Ростислав все рассказал. Сопротивлялся, но я все продолжал допытываться… мне так жаль.
— Па, ну ты тут при чем? — слегка поморщилась и развернулась, а он лучезарно улыбнулся в ответ.
Этот человек — единственный нормальный в моем окружении. Добродушный и приятный во всех отношениях. Его любят и уважают абсолютно все. И я впервые сказала «папа» за год нашего знакомства.
— Посижу с ней немного, — пробурчала невнятно, чувствуя смущение, и села в уютное кресло, закинув ноги на мягкий пуф.
Такой удобный… малышка так сопит… короче, вырубилась я, забыв сумку и оба телефона внизу. Проснулась от тоненького повизгивания, подслеповато щурясь в свете любовно оставленного ночника, и обнаружила на столике рядом бутылочку смеси на подогреве. Взяла ее слегка дрожащей рукой, покормила племянницу и та вновь уснула.
Перекладывать в кроватку ее не хотелось. В доме тишина, отец наверняка спит мертвым сном, будить его было неловко. И ещё куча оправданий, прежде чем расслабилась и вновь погрузилась в сон.
Проснулась от жужжания, настойчивого взгляда и тошноты. Посмотрела на свои пустые руки и чуть не лишилась сознания от ужаса, но отец затараторил:
— У меня, у меня!
Выдохнула, осмотрелась и увидела Карину изучающей новые игрушки на полу. Ковыряется на пузе, толком ещё ползать не научилась, но копается, пробует на вкус, рассматривает. Не помереть бы раньше времени от умиления.
— У тебя телефон разрывается… — голос отца как будто из другой реальности, — прости, что разбудил, без остановки уже минут двадцать.
— Спасибо, — говорю как можно мягче и выхожу с ним в коридор, отвечая Мише на ходу: — Я опаздываю?
— Смотря где ты, — ответил флегматично, — до передачи сорок минут.
— Я опаздываю, — вздохнула понуро.
Торопливо попрощалась, не заходя в детскую, доехала до квартиры, умылась за тридцать секунд и выехала в банк, махнув рукой поджидающему у подъезда Мише. Вставила гарнитуру в ухо, набрала его и спросила:
— Кто ещё страхует?
— Эмир с Павлом уже на месте.
— А этот? — пробормотала невнятно.
— Тоже.
Выдохнула раздраженно и поехала в банк. В сквер входила уже изрядно на взводе, успев на три минуты раньше, чем было нужно. Замедлилась, парень поднял голову и сверлил меня взглядом. Брюки мои мятые раздражали. Всклокоченные волосы, которые я не удосужилась даже расчесать и теперь шла, борясь с желанием их пригладить. Засохшая земля на каблуках. А он сидит, в джинсах светлых, футболке белой, весь такой чистенький. Выбрит идеально. Букет на лавке рядом. Ну прямо жених, мать его. И ладно бы страшный был, как черт, тогда бы полбеды. Так нет ведь… красивый, зараза. Лицо мужественное, глаза умные, довольно крупная родинка на подбородке. Хотелось ногтем подковырнуть и проверить, нестоящая ли.
Села, смотрю перед собой, до передачи полминуты. Боковым зрением его вижу, глаз с меня не сводит. Ещё пара минут и я свободна. Поднимаюсь и слышу за спиной: